Эллеферия, пред тобой

3атми(лись) прелести другие,

Горю тобой, я(?) (вечно) (твой).

Я твой на век, Эллеферия!

(Тебя) пугает света шум,

Придворный блеск неприятен;

Люблю твой пылкий, правый(?)ум,

И сердцу голос твой понятен.

На юге, в мирной темноте

Живи со мной, Эллеферия,

Твоей красоте

Вредна холодная Россия.

Примите новую тетрадь,

Вы, юноши, и вы, девицы,

Не веселее (ль) вам читать

Игривой Музы небылицы,

Чем пиндарических похвал

Высокопарные страницы

Иль усыпительный журнал,

Который (был когда-то в моде),

(А нынче) так тяжел и груб,

(Который) (вопреки природе)

Быть хочет зол и только глуп.

О вы, которые любили

Парнасса тайные цветы

И своевольные (мечты)

Вниманьем слабым наградили,

Спасите труд небрежный мой

Под сенью (покрова)(?)

От рук Невежества слепого,

От взоров Зависти косой.

Картины, думы и рассказы

Для вас я вновь перемешал,

Смешное с важным сочетал

И бешеной любви проказы

В архивах ада отыскал…

Хромид в тебя влюблен; он молод, и не раз

Украдкою вдвоем мы замечали вас;

Ты слушаешь его, в безмолвии краснея;

Твой взор потупленный желанием горит,

И долго после, Дионея,

Улыбку нежную лицо твое хранит.

Если с нежной красотой

(Вы) чувствительны душою,

Если горести чужой

Вам ужасно быть виною,

Если тяжко помнить вам

Жертву (тайного) страданья

Не оставлю сим листам

Моего воспоминанья.

Певец-гусар, ты пел биваки,

Раздолье ухарских пиров

И грозную потеху драки,

И завитки своих усов;

С веселых струн во дни покоя

Походную сдувая пыль,

Ты славил, лиру перестроя,

Любовь и мирную бутыль.

Я слушаю тебя и сердцем молодею,

Мне сладок жар твоих речей,

Печальный (?) снова (?) пламенею

Воспоминаньем прежних дней.

(Я всё люблю язык страстей),

(Его пленительные) звуки

(Приятны мне, как глас друзей)

Во дни печальные разлуки.

Вот Муза, резвая болтунья,

Которую ты столь любил.

Раскаялась моя шалунья,

Придворный тон ее пленил;

Ее всевышний осенил

Своей небесной благодатью

Она духовному занятью

Опасной жертвует игрой.

Не (удивляйся), милый мой,

Ее израельскому платью

Прости ей прежние грехи

И под заветною печатью

Прими (опасные) стихи.

В дыму, в крови, сквозь тучи стрел

Теперь твоя дорога;

Но ты предвидишь свой удел,

Грядущий наш Квирога!

И скоро, скоро смолкнет брань

Средь рабского народа,

Ты молоток возьмешь во длань

И воззовешь: свобода!

Хвалю тебя, о верный брат!

О каменщик почтенный!

О Кишенев, о темный град!

Ликуй, им просвещенный!

A son amant Eglé sans resistance

Avait cédé — mais lui pale et perclus

Se déménait — enfin n'en pouvant plus

Tout essouflé tira… sa révérance, —

"Monsieur, — Eglé d'un ton plein d'arrogance,

Parlez, Monsieur; pourquoi donc mon aspect

Vous glace-t-il? m'en direz vous la cause?

Est-ce dégoût?" — Mon dieu, c'est autre chose.

"Excès d'amour?" — Non, excès de respect.

Лечись — иль быть тебе Панглосом,

Ты жертва вредной красоты

И то-то, братец, будешь с носом,

Когда без носа будешь ты.

J'al possédé maîtresse honnête,

Je la servais comme il (lui) (?) faut,

Mais je n'ai point tourné de tête, —

Je n'ai jamais visé si haut.

Умолкну скоро я!… Но если в день печали

Задумчивой игрой мне струны отвечали;

Но если юноши, внимая молча мне,

Дивились долгому любви моей мученью:

Но если ты сама, предавшись умиленью,

Печальные стихи твердила в тишине

И сердца моего язык любила страстный…

Но если я любим… позволь, о милый друг,

Позволь одушевить прощальный лиры звук

Заветным именем любовницы прекрасной!…

Когда меня навек обымет смертный сон,

Над урною моей промолви с умиленьем:

Он мною был любим, он мне был одолжен

И песен и любви последним вдохновеньем.

Мой друг, забыты мной следы минувших лет

И младости моей мятежное теченье.

Не спрашивай меня о том, чего уж нет,

Что было мне дано в печаль и в наслажденье,

      Что я любил, что изменило мне.

Пускай я радости вкушаю не в полне:

Но ты, невинная, ты рождена для счастья.

Беспечно верь ему, летучий миг лови:

Душа твоя жива для дружбы, для любви,

      Для поцелуев сладострастья:

Душа твоя чиста; унынье чуждо ей;

Светла, как ясный день, младенческая совесть.

К чему тебе внимать безумства и страстей

      Не занимательную повесть?

Она твой тихий ум невольно возмутит;

Ты слезы будешь лить, ты сердцем содрогнешься:

Доверчивой души беспечность улетит.

И ты моей любви… быть может ужаснешься.

Быть может, навсегда… Нет, милая моя,

Лишиться я боюсь последних наслаждений.

Не требуй от меня опасных откровений:

Сегодня я люблю, сегодня счастлив я.