IX Девица, отпросясь у матери честной, С усердным Луцио к вельможе поспешила И, на колена встав, смиренною мольбой За брата своего наместника молила. «Девица, — отвечал суровый человек, — Спасти его нельзя; твой брат свой отжил век; Он должен умереть». Заплакав, Изабела Склонилась перед ним и прочь идти хотела, Но добрый Луцио девицу удержал. «Не отступайтесь так, — он тихо ей сказал, — Просите вновь его; бросайтесь на колени, Хватайтеся за плащ, рыдайте; слезы, пени, Все средства женского искусства вы должны Теперь употребить. Вы слишком холодны. Как будто речь идет меж вами про иголку. Конечно, если так, не будет, верно, толку. Не отставайте же! еще!» X Она опять Усердною мольбой стыдливо умолять Жестокосердого блюстителя закона. «Поверь мне, — говорит, — ни царская корона, Ни меч наместника, ни бархат судии, Ни полководца жезл — все почести сии — Земных властителей ничто не украшает, Как милосердие. Оно их возвышает. Когда б во власть твою мой брат был облечен, А ты был Клавдио, ты мог бы пасть как он, Но брат бы не был строг, как ты». XI Ее укором Смущен был Анджело. Сверкая мрачным взором, «Оставь меня, прошу», — сказал он тихо ей. Но дева скромная и жарче и смелей Была час от часу. «Подумай, — говорила, — Подумай: если тот, чья праведная сила Прощает и целит, судил бы грешных нас Без милосердия; скажи: что было б с нами? Подумай — и любви услышишь в сердце глас, И милость нежная твоими дхнет устами, И новый человек ты будешь». XII Он в ответ: «Поди; твои мольбы пустая слов утрата. Не я, закон казнит. Спасти нельзя мне брата, И завтра он умрет». Изабела Как завтра! что? нет, нет. Он не готов еще, казнить его не можно... Ужели господу пошлем неосторожно Мы жертву наскоро. Мы даже и цыплят Не бьем до времени. Так скоро не казнят. Спаси, спаси его: подумай в самом деле, Ты знаешь, государь, несчастный осужден За преступление, которое доселе Прощалось каждому; постраждет первый он. Анджело Закон не умирал, но был лишь в усыпленье, Теперь проснулся он. Изабела Анджело Нельзя. Потворствовать греху есть то же преступленье, Карая одного, спасаю многих я. Изабела Ты ль первый изречешь сей приговор ужасный? И первой жертвою мой будет брат несчастный. Нет, нет! будь милостив. Ужель душа твоя Совсем безвинная? спросись у ней: ужели И мысли грешные в ней отроду не тлели? XIII Невольно он вздрогнул, поникнул головой И прочь идти хотел. Она: «Постой, постой! Послушай, воротись. Великими дарами Я задарю тебя... прими мои дары, Они не суетны, но честны и добры, И будешь ими ты делиться с небесами: Я одарю тебя молитвами души Пред утренней зарей, в полунощной тиши, Молитвами любви, смирения и мира, Молитвами святых, угодных небу дев, В уединении умерших уж для мира, Живых для господа». Смущен и присмирев, Он ей свидание на завтра назначает И в отдаленные покои поспешает. Часть вторая
I День целый Анджело, безмолвный и угрюмый, Сидел, уединясь, объят одною думой, Одним желанием; всю ночь не тронул сон Усталых вежд его. «Что ж это? — мыслит он, — Ужель ее люблю, когда хочу так сильно Услышать вновь ее и взор мой усладить Девичьей прелестью? По ней грустит умильно Душа... или когда святого уловить Захочет бес, тогда приманкою святою И манит он на крюк? Нескромной красотою Я не был отроду к соблазнам увлечен, И чистой девою теперь я побежден. Влюбленный человек доселе мне казался Смешным, и я его безумству удивлялся. А ныне!..» II Размышлять, молиться хочет он, Но мыслит, молится рассеянно. Словами Он небу говорит, а волей и мечтами Стремится к ней одной. В унынье погружен, Устами праздными жевал он имя бога, А в сердце грех кипел. Душевная тревога Его осилила. Правленье для него, Как дельная, давно затверженная книга, Несносным сделалось. Скучал он; как от ига, Отречься был готов от сана своего; А важность мудрую, которой столь гордился, Которой весь народ бессмысленно дивился, Ценил он ни во что и сравнивал с пером, Носимым в воздухе летучим ветерком... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . По утру к Анджело явилась Изабела И странный разговор с наместником имела. |
