Что скажешь?

                        Волю я твою пришла узнать.

Ах, если бы ее могла ты угадать!..

Твой брат не должен жить... а мог бы.

                                                            Почему же

Простить нельзя его?

                                   Простить? что в мире хуже

Столь гнусного греха? убийство легче.

                                                              Да,

Так судят в небесах, но на земле когда?

Ты думаешь? так вот тебе предположенье:

Что если б отдали тебе на разрешенье

Оставить брата влечь ко плахе на убой,

Иль искупить его, пожертвовав собой

И плоть предав греху?

                                     Скорее, чем душою,

Я плотью жертвовать готова.

                                               Я с тобою

Теперь не о душе толкую... дело в том:

Брат осужден на казнь; его спасти грехом

Не милосердие ль?

                                 Пред богом я готова

Душою отвечать: греха в том никакого,

Поверь, и нет. Спаси ты брата моего!

Тут милость, а не грех.

                                       Спасешь ли ты его,

Коль милость на весах равно с грехом потянет?

О пусть моим грехом спасенье брата станет!

(Коль только это грех.) О том готова я

Молиться день и ночь.

                                     Нет, выслушай меня,

Или ты слов моих совсем не понимаешь,

Или понять меня нарочно избегаешь,

Я проще изъяснюсь: твой брат приговорен.

Так.

          Смерть изрек ему решительно закон.

Так точно.

                   Средство есть одно к его спасенью.

(Все это клонится к тому предположенью,

И только есть вопрос и больше ничего.)

Положим: тот, кто б мог один спасти его

(Наперсник судии, иль сам по сану властный

Законы толковать, мягчить их смысл ужасный),

К тебе желаньем был преступным воспален

И требовал, чтоб ты казнь брата искупила

Своим падением; не то — решит закон.

Что скажешь? как бы ты в уме своем решила?

Для брата, для себя решилась бы скорей,

Поверь, как яхонты носить рубцы бичей

И лечь в кровавый гроб спокойно, как на ложе,

Чем осквернить себя.

                                   Твой брат умрет.

                                                                Так что же?

Он лучший путь себе, конечно, изберет.

Бесчестием сестры души он не спасет.

Брат лучше раз умри, чем гибнуть мне навечно.

За что ж казалося тебе бесчеловечно

Решение суда? Ты обвиняла нас

В жестокосердии. Давно ль еще? Сейчас

Ты праведный закон тираном называла,

А братний грех едва ль не шуткой почитала.

Прости, прости меня. Невольно я душой

Тогда лукавила. Увы! себе самой

Противуречила я, милое спасая

И ненавистное притворно извиняя.

Мы слабы.

                   Я твоим признаньем ободрен.

Так женщина слаба, я в этом убежден

И говорю тебе: будь женщина, не боле —

Иль будешь ничего. Так покорися воле

Судьбы своей.

                         Тебя я не могу понять.

Поймешь: люблю тебя.

                                      Увы! что мне сказать?

Джюльету брат любил, и он умрет, несчастный.

Люби меня, и жив он будет.

                                             Знаю: властный

Испытывать других, ты хочешь...

                                                     Нет, клянусь,

От слова моего теперь не отопрусь;

Клянуся честию.

                            О много, много чести!

И дело честное!.. Обманщик! Демон лести!

Сей час мне Клавдио свободу подпиши,

Или поступок твой и черноту души

Я всюду разглашу — и полно лицемерить

Тебе перед людьми.

                                   И кто же станет верить?

По строгости моей известен свету я;

Молва всеобщая, мой сан, вся жизнь моя

И самый приговор над братней головою

Представят твой донос безумной клеветою.

Теперь я волю дал стремлению страстей.

Подумай и смирись пред волею моей;

Брось эти глупости: и слезы, и моленья,

И краску робкую. От смерти, от мученья

Тем брата не спасешь. Покорностью одной

Искупишь ты его от плахи роковой.

До завтра от тебя я стану ждать ответа.

И знай, что твоего я не боюсь извета.

Что хочешь говори, не пошатнуся я.

Всю истину твою низвергнет ложь моя.