Джастин был в восторге. Появись Фолкнер по его собственному хотению, он, наверное, не был бы так обрадован. Широко ухмыльнувшись, он отступил в сторону.

— Не обращайте на меня внимания. Я собирался уходить.

— Верно, я это заметил, — Фолкнер недовольно посмотрел на него.

— Тогда обратите внимание, как живо я выполняю ваши распоряжения, милорд.

Он изобразил легкий поклон, прикоснулся к полям шляпы, дерзко и весело улыбнулся и словно растворился в толпе.

— Кривляка, — презрительно хмыкнул Фолкнер.

— Ничего подобного. Он только что спас мне жизнь.

«Показалось ей или он действительно побледнел? »

— О чем вы говорите?

Слишком поздно Сара поняла, что рассказывать об эпизоде в Ньюгейте было не слишком разумным шагом.

— Так, ничего особенного. Подумать только, сколько совпадений за один день! Сначала встречаю виконта, а теперь — вас.

— Не изображайте из себя дурочку. Я шел за вами.

— Судя по всему, я стала чем-то вроде парада. Почему вы пошли за мной?

— Потому что я видел выражение вашего лица. Ладно, не будем об этом. Здесь нам все равно поговорить не удастся. Пойдемте, — он не сказал больше ни слова, взял ее под руку и потащил за собой. Сара уперлась каблуками. Сделать это оказалось не так просто. Эта часть Лондона была вымощена булыжником. Но она упиралась изо всех сил.

— Я собиралась купить книги. Было приятно встретить вас здесь. Прощайте.

Саре казалось, что она удержится за камень. Но, судя по всему, Фолкнер придерживался совершенно иного мнения. Он даже не думал замедлять шаги. И прежде, чем Сара успела перевести дыхание, ее подсадили в знакомую карету, ту самую, которую он привел с собой в Эйвбери. Фолкнер сел рядом, захлопнул дверцу и громко постучал по крыше. — Вы ведете себя возмутительно, — раздраженно сказала Сара.

Как только карета тронулась с места, ее отбросило на сиденье. И хотя Сара была очень утомлена событиями сегодняшнего утра, она вовсе не собиралась сдаваться. «Если он считает, что ему позволено…»

— Чантра Дешамп — моя бывшая любовница, — спокойно объяснил он, — мы расстались друзьями и навсегда. Еще до моего приезда в Эйвбери. И ни при каких обстоятельствах я не намерен возобновлять эту связь.

— Разве я вас спрашиваю об этом? — удивилась Сара, подняв брови и нахмурившись.

— Разумеется, нет. Вы ни за что не согласились бы осчастливить меня подобным вопросом. Вы самая несноснейшая из женщин, которых я встречал в жизни. Зачем вы приехали в Лондон?

— Посмотреть на королеву.

— Что ж, вы на нее посмотрели. А теперь я осмелюсь предложить вам провести время гораздо интереснее.

— Я, право, не думаю…

— Угомонитесь, Сара, — сказал он, и это прозвучало довольно резко. Однако она и не собирается обижаться. Как можно, если в голосе послышался тот самый хрипловатый тембр, от которого ее всегда пробирает дрожь. К тому же когда Фолкнер придвинулся к ней совсем близко. Его рот, жадный, настойчивый, соблазнительный, отыскал ее губы. Блаженство.

Колеса кареты грохотали дальше по мощеным улицам Лондона.

Нерешенными оставались две проблемы. Шотландцы и сэр Исаак. Лежа после обеда в постели, Фолкнер предложил запереть их вместе в одной комнате. Пусть пожилой ученый и неугомонные шотландцы попытаются переспорить друг друга. Может быть, они придут к общему мнению и что-нибудь решат? Фолкнер уверенно ставил на сэра Исаака.

Уютно устроившись возле него, Сара усмехнулась. Она пребывала в бесконечном блаженстве. Они послали записку ее гостеприимному хозяину, уверяя, что с ней все в порядке. И теперь пытались найти способ переселить ее под крышу к Фолкнеру, не обижая понапрасну старика.

Сара ни за что не простила бы себе, если бы ее отношение огорчило старика. Но, с другой стороны, даже минутная разлука с Фолкнером была для нее невыносимой. Тем более, что она знала — скоро их отношения закончатся. И теперь каждое мгновение, проведенное вместе с ним, было для нее драгоценным.

Лежа обнаженная в объятиях Фолкнера, она потянулась. На шее у нее висело на золотой цепочке кольцо, которое он ей оставил. Сара носила кольцо с того самого дня, как сэр Исаак принес его после отъезда Фолкнера.

Фолкнер заметно обрадовался, увидев кольцо, сказал, что завидует ему — оно постоянно находится у нее на груди. И принялся выражать Саре свои восторги по поводу ее приезда. Ее даже чуточку испугало, что он заставил ее почувствовать себя такой прекрасной, такой желанной и любимой. Она все-таки не должна думать об этом. Нет-нет.

«Живи одним мгновением», — повторяла она, словно заклинание. Ей не хотелось думать ни о прошлом, ни о будущем. Сейчас, в этом вонючем, шумном, отвратительном, восхитительном Лондоне для нее существовало только настоящее.

— А как же шотландцы? — спросила она. — Они по-прежнему упрямятся?

— Примерно так же, как и всегда. Но сейчас для этого совершенно неподходящее время.

Она приподнялась, опершись на локоть. Ее волосы, словно накидка, упали на Фолкнера. Заглянув ему в глаза, она улыбнулась.

— Я почему-то уверена, что ты быстро с ними разделаешься.

— Наверное, потому, что меня подстегивает великолепная цель?

— Льстец, — прошептала она и склонилась над ним.

Солнце клонилось к западу. Над городом веяло прохладой. Утром, когда Сара проснулась, ее уже поджидали аппетитные оладьи, яблочные тартинки, крепкий чай и чувство радости бытия. Радость была столь сильна, что граничила с грехом. Ну, что ж. Грехом больше, грехом меньше — какая разница?

Появился Криспин. Увидев ее, он даже бровью не повел, являя собой воплощение сдержанной холодноватой учтивости. Он принес горячей воды, несколько припозднившийся завтрак и отутюженное платье, а также книги для чтения, чтобы она могла скоротать время, Ожидая Фолкнера.

— Он сказал, что, судя по всему, не задержится долго, — объявил Криспин, когда она расположилась в гостиной, окна которой выходили в сад и на реку. Дом Фолкнера очаровал ее. Гостиная, как и все комнаты, была просторной, элегантно и богато обставленной. Мебель была подобрана не столь модная, сколько удобная и прочная. Саре это очень понравилось.

— Он отправился нанести визит шотландцам?

— Полагаю, что так.

— Но ненадолго?

— Так он сказал.

Она кивнула, все еще сомневаясь. Она заранее внушала себе не ждать слишком многого. Фолкнер вовлечен в крупную политическую игру. И, естественно, государственные интересы стоят у него на первом месте. И все же…

Оставшись одна, Сара попыталась читать, но безуспешно. Несмотря на количество и разнообразие книг, которые раньше привели бы ее в восторг, ей быстро наскучило листать книги, из-за рассеянности не понимая в них ничего.

Наконец, она поднялась и обошла комнаты, останавливаясь то там, то здесь, чтобы лучше рассмотреть какую-нибудь картину или статую. В ней заговорила совесть — весьма неудобное чувство, но по-своему забавное. Она стыдилась вовсе не того, что лежала обнаженная в объятиях Фолкнера, и не того, что предавалась ласкам, какие еще короткое время тому назад повергли бы ее в ужас.

Было крайне совестно, что она оставила Эйвбери. И теперь ее тянуло назад. Она помнила о не доведенном до конца деле, об убийце, который до сих пор разгуливает на свободе.

Нравится ей или нет, стремится ли она к чему-то еще, но здесь ей задерживаться непозволительно. Чувство долга не оставит ее в покое. И все-таки на короткое время, на какие-то считанные дни она имеет право поступать так, как ей заблагорассудится.

Водя пальцем по резной фигурке лошади и всадника, она пыталась заставить себя не считать минуты. Его не будет до конца дня. Может, до самой ночи. Может случиться, он не вернется даже к утру, даже позже. Ей придется примириться с этой мыслью, она обязана…

В холле послышался шум. Кто-то громко заговорил. Захлопали двери. Засновали слуги. Она подошла к холлу и увидела Фолкнера. Он улыбнулся Криспину, вручая тому свой широкий черный плащ.