— Какой-то переполох?

— Почему бы и нет? Как я понял, это излюбленный способ развлечения веселых жителей Эйвбери. Вот они и развлекаются преимущественно по ночам.

Помимо ее воли, улыбка заиграла в уголках губ. И ему вдруг снова захотелось прикоснуться к ее губам.

— Интересно, какое же у вас сложилось мнение о нашей деревне?

— О, только то, что, по-видимому, мне придется поскорее, хотя бы на время, вернуться в Лондон и там хорошенько отоспаться.

Она покраснела. Даже при лунном свете было видно, как ее щеки залились румянцем. Он вовсе не собирался так откровенно напоминать ей о событиях предыдущей ночи. Но уж коль сорвалось, к чему теперь сожалеть об откровенности? Их отношениям и без того не хватало искренности.

— Вы не спали? — полюбопытствовал он.

— Я подошла к окну, увидела огни и испугалась…

— Чего?

— Нового убийства.

Это было вполне правдоподобное объяснение, если принять во внимание напряженную обстановку в деревне.

— А вы верите, что гостиницу навещают привидения? — спросил он. В его голосе звучал неподдельный интерес.

— Понятия не имею. Однако, Морли никогда не производил на меня впечатление человека, наделенного чересчур развитым воображением.

Он подошел к ней почти вплотную, так, что ощущался аромат ее духов. Она сразу насторожилась, но не двинулась с места. Он внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:

— Сара, вы верите в привидения? Она тотчас же опустила глаза, чтобы не смотреть на него. Впрочем, она могла смутиться из-за того, что он обратился к ней просто по имени. Их знакомство было слишком кратковременным, чтобы он мог позволять себе подобные вольности. Его фамильярность была здесь вовсе не к месту. И тем не менее, на мгновение ему показалось, что причина ее замешательства таилась не в его обращении. Интересно, что за призраки бродят в окрестностях Эйвбери? Неужели, впрямь, монахи, бряцающие цепями, в знак возмущения наглостью Генри Тюдора? Или нечто более древнее, неподвластное воображению? Нечто — таящееся в каменных часовых и древних курганах? То, с чем Сара, если верить утверждению сэра Исаака, имела таинственную и неразрывную связь?

— Позвольте мне проводить вас домой, — сказал он, и это прозвучало не как простая вежливость, а как заявление о намерениях.

Она, было, отрицательно замотала головой, но, осознав бесполезность сопротивления, отрешенно пожала плечами.

— Как хотите.

Они уже прошли полпути по дороге, которая тянулась через центр деревни, рассекая огромный каменный круг, когда он все-таки решил спросить:

— А что произошло с вами прошлой ночью? Она промолчала, продолжая медленно шагать рядом с ним, только как-то вздрогнула и плотнее укуталась в шаль.

— Все говорят о вас, как о джентльмене из Лондона. И потому я решила, что вы проявите должное благородство и не станете поднимать эту тему.

Он рассмеялся, думая о том, что сказали бы на это те, кто знает его близко.

— Уж простите, но когда я встречаю красивую женщину, бредущую по дороге в глухую полночь, это не может не разбудить во мне любопытства.

— К сожалению, я не могу просветить вас на сей счет, — грустно проговорила она. — По правде сказать, я сама не знаю, что со мной тогда приключилось. Я в недоумении.

Он замедлил шаг, потом остановился и, взяв ее за локоть, повернул к себе лицом. Волосы у нее были зачесаны назад и заплетены в косу. Лишь на лбу выбивались несколько непослушных прядей. Она широко раскрыла глаза, огромные зрачки поблескивали из-под густых ресниц. Губы, вкус которых ему уже довелось изведать, были сочными и полными. Невероятно, что поначалу она показалась ему едва ли не дурнушкой.

— С вами раньше случалось нечто подобное? — поинтересовался он с озабоченным видом.

— Не могу припомнить.

— Вам известно, что такое сомнамбулизм? Она удивленно и заинтересованно взглянула на него.

— Сомнамбулизм?

— Да. Когда несчастный или несчастная, встает с постели и принимается бродить, но не пробуждается ото сна. Таких людей везде подстерегают опасности. Например, можно свалиться со ступенек лестницы. Однако не исключена возможность того, что им удается выбраться из дому. Тогда они бродят вокруг, совершенно ни о чем не подозревая. — Он умолк, пытаясь справиться с желанием обнять ее, прижать к себе, защитить. Она выглядела такой беззащитной и хрупкой. Но он прекрасно знал, что это обманчивое впечатление. В ней сил достанет на десятерых мужчин. Если не больше.

— Вполне возможно, — снова заговорил он, — вас беспокоят мысли об убийстве. Беспокойство, тревога, страх могут послужить толчком к возникновению странностей в поведении.

— Возможно, — глаза ее загорелись, она казалась заинтересованной. — Во всяком случае, благодарю вас за беспокойство.

— Можете мне верить. Все пройдет, как только вы успокоитесь. Кстати, несмотря на горячее желание сэра Исаака, обследовать все руины, еще несколько дней ему придется отдохнуть. Я предложил провести замеры, вместо него. Вы не желаете составить мне компанию? — он подумал, что, скорее всего, она откажется.

Но к его радостному удивлению, Сара тут же согласилась и спросила:

— И куда мы пойдем?

— Решайте сами, — сдержанно сказал он, не желая выдавать охватившей его радости.

Они дошли до самого конца улочки и оказались перед воротами дома. Кругом было темно и тихо. Светилось только окно ее комнаты. То самое окно, из которого он выбирался вчера на рассвете. Скоро начнет светать. И если он не поспит хотя бы часок, то будет ни на что не годен. Он станет бесполезным для всех — для герцога, для сэра Исаака, равно и для самого себя.

— Я подумаю над вашим предложением, — сказала Сара, — на мгновение легко и почти неощутимо коснулась кончиками пальцев его руки, повернулась и ушла, оставляя за собой запах сирени.

Она действительно сошла с ума, если с ходу не отвергла его предложение. Но, в конце концов, разве мало свидетельств о ее помешательстве? Потому имеет ли значение еще одна безумная выходка? Сара не то рассмеялась, не то разрыдалась. За окном брезжил рассвет. Наступало утро. Она подняла руку и крепко зажала ладонью рот. Ей удалось прожить ночь без происшествий. Теперь ей предстояло прожить день, полный новых трудностей и испытаний.

Ее опять начали мучить сомнения. Оставаться ли за каменными стенами, утешая себя видимостью безопасности или решиться и пойти с ним? Здравый смысл боролся с искушением.

Она раскрошила несколько кусочков хлеба и принялась кормить канарейку. Позади клетки, за окном разгорался день. Небо сияло во всей утренней красе. В такой день совершенно невозможно и глупо сидеть дома.

— Я немного прогуляюсь, миссис Дамас, — сообщила она.

Экономка изумилась и обрадовалась одновременно.

— Прогулка пойдет вам только на пользу, — сказала она. — Особенно, если вы захватите с собой что-нибудь из еды. Подождите немного, — она удалилась на кухню.

Сара, ожидая ее возвращения, стояла у окна. В душе неожиданно воцарилось спокойствие. Необъяснимая радость заполняла ее. Гасли терзавшие ее опасения. Что там начертано на камнях фундамента под ее домом: «Fata obstant. Боги противятся».

А, может быть, исполняется их воля? Хотя бы в том, что каменные стены ее сада оказались не столь уж неприступными и крепкими? Опасения, терзавшие ее уже несколько дней, словно утонули в глубоком омуте.

Вернулась миссис Дамас и протянула Саре корзинку. Сара улыбнулась, почувствовав тяжесть в руке, но не стала возражать. Она спустилась с лестницы и зашагала по дорожке легко и свободно, будто за спиной у нее выросли крылья. Выйдя на большак, она замедлила шаги и глубоко вдохнула теплый весенний воздух. Из-под куста на нее испуганно уставился кролик. Она перешла на другую сторону, чтобы не спугнуть его и отправилась дальше, весело помахивая корзинкой…

Морли снова занимался пивными кружками. Он был не брит, а под глазами залегли темные круги. Когда она вошла, он сердито посмотрел в ее сторону.