Илья запер дверцы автомобиля и пошел к гостинице. Валерия сидела к нему спиной и, глядя в зеркальце, подкрашивала губы. У каждого свои задачи в это туманное утро.

Илья вошел в холл и уже издали увидел, что Спартак базарно скандалит с Лученковым. Спартак был в своем репертуаре.

— А деньги? Деньги за доставку?!

— Сейчас получите.

— Без Пересветова — не отдам!

— Привет! — сказал Илья и хлопнул Спартака сзади по плечу.

— Привет, — Спартак нервничал. — Мы достали кассету из люстры. Это то, что надо?

— Да. Отдай Леониду Митрофановичу.

— А деньги?

Скривившись, словно глотал лимоны без сахара, Лученков подал заготовленный конверт, но Спартак не был бы самим собой, если б денежку не пересчитал. А пересчитав, посмотрел на Илью и спросил:

— А ты что-нибудь получишь? Как я понимаю, это же «Дельта»?!

— Если получу, то с тобой поделюсь. Но сомневаюсь. Отдай Кассету, садись на мотоцикл и рви отсюда с предельной скоростью.

Илья понимал, что сейчас что-то должно случиться, именно сейчас возникнет то неизвестное звено цепи, без которого вся картинка разваливалась.

Спартак вытащил из кармана кассету и положил на открытую ладонь Лученкова.

Звено появилось. За спиной Ильи послышались ровные, четкие, солдатские шаги, и, обернувшись, он увидел, что мужик под пальмой уже не спит, он подходит к ним, и это славный чекист из бывших Станислав Васильевич Харламов. Все на месте! Или еще не все?

— Дайте мне это, — требовательно сказал Харламов Лученкову и протянул руку. Лученков спокойно отдал ему кассету — все шло по расписанному плану.

— Руки, Пересветов. Протяните ко мне руки.

И это предполагалось. Илья протянул руки, и Харламов с ловкостью фокусника защелкнул на кистях кольца наручников.

— Вы арестованы, гражданин Пересветов, за попытку передачи за рубеж государственной тайны.

Ты что! — заорал в душе Илья, за дурака меня принимаешь?! Да такие спектакли даже в детском саду не разыгрывают! Только Лученков тебе поверит, а Спартак — так и вообще ничего не понимает!

Но спектакль (а может, вовсе не спектакль?) продолжался. Харламов повернулся в темную глубину холла и щелкнул пальцами. И еще один фигурант вышел на сцену, и хотя он был знаком, но все равно ситуации до конца не проявил.

Рихард Зонне, фальшивый (а может, не фальшивый?) иностранец, вышел из тени в свет, дошагал до Харламова, с дружеской улыбкой кивнул всем и принял из рук Харламова кассету с микрофильмом. Дальнейшие его действия отличались высоким профессионализмом. Он отошел в сторонку, к лампе дежурного портье, вытащил из кармана сильную лупу, вытянул из кассеты около метра пленки и внимательно принялся рассматривать ее сквозь лупу. Удовлетворенно хмыкнул, свернул ленту и вернулся к Харламову.

— Все в порядке. Это шифр и личный знак академика Всесвятского-Лады.

И покойный здесь! Во всяком случае, его беспокойный загробный дух! Вот теперь наконец все в сборе! Сейчас бы — хорошенькое землетрясение, чтоб всех накрыло обломками, после чего человечество вздохнет спокойно — парой-тройкой мерзавцев на земле станет поменьше. Но мысли эти Илью ничуть не веселили. Землетрясение в Сычевске не предвиделось.

— Хорошо, Рихард, спасибо, — Харламов взял кассету и положил ее в карман. — Можете быть свободны.

Зонне откланялся и исчез.

— Идемте, Пересветов, — голосом вежливого палача сказал Харламов. — Поедем в то место, которое вы заслужили.

— За что заслужил?

— За предательство родины.

— Но я еще, изволите видеть, не успел предать.

— Не сумели. Но замышляли. За это вам будет скидка. Спасибо, Леонид Митрофанович, спасибо, гражданин Дубин — вы тоже проявили сознательность.

— Но… Кассета? — удивленно спросил Лученков. — Это же научная работа, и институт намерен ее восстановить. Это наше будущее!

— Конечно, конечно, Леонид Митрофанович, — убедительно ответил Харламов. — Само собой, что это научный труд, но пока это вещественное доказательство. В ближайшие дни мы вам ее вернем.

Вдруг Спартак заорал истошным голосом — до него наконец дошел смысл происходящего.

— Я вам деньги не отдам, Лученков!

— Оставьте их себе! — раздраженно отмахнулся Лученков.

— Я не то хотел сказать! Я вам и Пересветова не отдам! На каком основании?! Предъявите ордер!

— Предъявляю, — тихо ответил Харламов, и через долю секунды под носом Спартака оказалось дуло пистолета. — Достаточно? Радуйся, что сам не гремишь за содействие в предательстве.

Спартак мужественно и железно простоял на ногах пять секунд, пока Харламов держал у него под носом пистолет. Но его боевой пыл испарился, способов дальнейшей борьбы он не видел. Зато Лученков сказал неожиданно:

— Станислав Васильевич, вы ведь в Москву едете? Я с вами, с вашего разрешения.

В глазах Харламова мелькнуло недовольство.

— Сопровождать арестованного вообще-то…

— Ай, оставьте! Мы с вами так удачно проделали эту операцию вместе, что я тоже, можно сказать, оказался среди чекистов. Я хочу поговорить с вашим начальством, чтобы материалы «Дельты» были немедленно переданы институту.

Харламов не успел ответить.

— Всем стоять на месте! — прогремел в утренней пустоте холла жесткий голос. — Не двигаться! Служба охраны Президента России!

Илья охнул — новые действующие лица, совершенно не предусмотренные никем, вступали в игру! Из дверей служебного кабинета вышли трое в пятнистой камуфляжной форме, в черных масках с прорезью для глаз, что и само по себе выглядело жутковато-угрожающе, да тут еще по автомату в руках двоих рослых мужиков и пистолет — у коренастого мужчины с погонами полковника на плечах.

Илья истерично захихикал.

Полковник выдернул из кармана синюю с золотым тиснением книжечку документа, махнул ею перед глазами Харламова, повторил сквозь глухую маску хрипло:

— Служба охраны Президента. Без фокусов.

По лицу Харламова скользнуло недоумение.

— Послушайте, мужики, у нас опять накладка, что ли?! Я уже арестовал предателя…

— Молчать! — явно заводясь, рявкнул полковник и размахнулся, намереваясь ударить пистолетом Харламова.

Но тот уже разгадал ситуацию, вскинул свое оружие, и грохот трех выстрелов подряд расколол утреннюю тишину. Полковник мгновенно пригнулся и отпрянул.

В ответ на выстрел Харламова затарахтело четкое стаккато автомата, и как-то сразу все стихло, только с веселым звоном прыгали на мраморном полу отработанные автоматные гильзы.

Илье померещилось, что он вдруг оказался где-то в сторонке и смотрит на сцену, где застыл, словно окаменевший, Лученков, рядом присел, обхватив испуганно голову руками, Спартак, а на полу валяются Харламов и рослый человек в пятнистой форме с выпавшим из рук автоматом. Харламов лежал неподвижно, и голова его, размозженная десятком пуль, уже не имела лица. Его раненый противник еще был жив. Он со стоном приподнялся на коленях, конвульсивным движением содрал с головы маску, попытался судорожно вздохнуть, захрипел, из горла хлестнул фонтан крови, и он упал на пол.

Лишь на мгновение Илья увидел его лицо — и узнал, вспомнил этого человека, после чего ему, Илье, наконец-то стал ясен смысл происходящего, ясен и состав новых лиц, ввязавшихся в схватку.

Полковник хладнокровно управлял ситуацией. Сжимая пистолет в правой руке, он шагнул к телу Харламова, перевернул его, вытащил из кармана кассету микрофильма.

От стойки администратора раздался истошный крик.

Полковник резко обернулся, и женщина примолкла. Но уже хлопали на этажах двери, и слышно было, как постояльцы поспешно бегут вниз по лестнице.

Полковник повернулся к своему оставшемуся в живых помощнику.

— Позовите группу! Вызовите врача! — Он повернулся к Илье и приказал: — Следуйте за мной!

— Что происходит? — отчаянно выкрикнул оживший Лученков. — Куда вы его забираете?

— В тюрьму! Под следствие! — Полковник уцепился за наручники на запястьях Ильи и потащил его к дверям.