Б. С. Всесвятский-Лада (+)

Валентина Всесвятская (?)

Л. М. Лученков

Пересветов (!)

С. Дубин

А. В. Шершов

Л. А. Крючкова (?)

Зоя Акимова (?!??)

Вполне можно было допустить, что налицо — антигосударственный заговор экономического порядка, но уж чересчур несопоставимы и несовместимы были между собой заговорщики. Более реальным казался вариант, что часть подозреваемых фигурантов ни при чем.

Харламов твердо знал, что проделываемая работа не напрасна. С того или иного боку, в том или другом виде, но она должна дать и ему, не очень удачливому в жизни человеку, какой-то кусочек счастья или, во всяком случае, материального благополучия. Как же иначе, если речь шла о защите всемирных денег от подделок?! Это биллионы и триллионы рублей, миллиарды и миллионы долларов, фунтов стерлингов, франков, пиастров, шекелей и даже всяческих позорных купонов! И все эти деньги встанут на колени перед «Дельтой», встанут и попросят защиты! Все деньги, акции, сертификаты, облигации, ваучеры, все ценные бумаги, что имеют хождение среди населения земного шара, столетиями ждали и мечтали о защите «Дельты». А потому стоимость самой «Дельты» — тоже ого-го!

И что же, получается, что он, Харламов, на глазах которого мощно раскручивается такое дело космического масштаба, сидит рядышком и, как дуся, даже не пытается использовать свою удобную позицию?! Ну уж дулюшки вашей Дунюшке! Так дело дальше не пойдет. Грех не напиться водицы, у колодца сидючи. Харламов был явно не из тех кассиров банка, которые равнодушно и даже небрежно пересчитывают чужие миллионы, а вот свою зарплату считают уже с иным, трепетным чувством собственника. В кассе деньги — бумага, в своем кармане — капитал! Потому и говорится, что дважды два — не всегда четыре.

Уже перед тем, как уйти домой, Харламов сделал финальное заключение: открою антигосударственный заговор наших яйцеголовых ученых — хорошо, орден получу. Не открою заговора — слуплю наличными. С кого и какие наличные он слупит, Харламов еще не знал, но полагал, что они, наличные, должны были существовать в этом деле в немеренных количествах.

Илья вытянул из кассеты кончик микропленки и рассмотрел его через сильную лупу на свет яркой настольной лампы. Вначале на пленке обозначился личный шифр академика Всесвятского-Лады, затем четкий заголовок работы:

И. ПЕРЕСВЕТОВ — Б. ВСЕСВЯТСКИЙ-ЛАДА

СПОСОБ ЗАЩИТЫ ЦЕННЫХ БУМАГ И ДЕНЕГ

«КРД-Дельта»

Отлично, подумал Илья, академик защитил интересы дочери тоже.

Он вытянул из кассеты кусок подлиннее — шли расчеты, формулы, схемы, разрабатывалась конструкция несложного излучателя для нанесения на документ невидимого знака, в быту называемого «водяным». В данном случае он не был «водяным», а использовался тот самый вид излучения, который когда-то в полупьяной шутке и предложил Илья. В домашних условиях такой излучатель не сделаешь, даже если и раздобудешь крайне редкие синтетические материалы излучения, спаренные с лазером. Все просто — как в подлинно гениальных открытиях.

Сквозь лупу разбираться в расчетах и формулах работы было непросто, и Илья отмотал пленку до конца, чтобы прочесть заключение: «Результаты практических опытов оказались в высшей степени положительными».

Илья скрутил кассету. Где, когда и как проводил академик практические опыты — уже было не узнать. Но теперь стало ясно, зачем к кассете микрофильма прилагалась тысячерублевая купюра, сложенная фантиком. Илья ее аккуратно развернул и обнаружил, что на одной стороне купюры жирным красным фломастером было написано: «ПОДОГРЕТЬ ДО 40–50 ГРАДУСОВ».

Такую температуру давал элементарный утюг, и, не долго размышляя, Илья прогладил банкноту горячим утюгом. Почти сразу по краю купюры проявилась четкая надпись:

«ПРОЕКТ «ДЕЛЬТА». ПОДДЕЛКА ИСКЛЮЧЕНА».

Старик все успел сделать. И расчеты, и практический эксперимент. Во всем этом еще надо было разобраться, но не это главное!

Как найти этой «Дельте» наиболее эффективное применение?! Ведь если чуть зазеваться или сделать неправильный ход, то тут же окажешься ни с чем, обобранным и обманутым. Жалко, что покойный академик уже не мог дать совета на этот случай.

Надпись на тысячерублевой банкноте через минуту побледнела и исчезла. Илья вновь прогладил ее утюгом — она снова проявилась и снова так же пропала.

Одно было ясно — сразу и поспешно такие вопросы не решают. Илья положил микрофильм в стол, потом решил, что не мешает его припрятать потщательней. И припрятал.

Тяжелые размышления Ильи были прерваны грохотом входных дверей, и через секунду в комнату влетела Римма и закричала с порога:

— Все в порядке, Илюшка! Я готова к бою!

Он не сразу понял, о чем идет речь, и, лишь когда появившийся следом Корвет сообщил, что женский матч в грязи назначен на пятницу, вспомнил, что, кроме науки, в жизни его существуют и иные увлечения. Он с трудом переключил свое сознание на темы этой части своего бытия и спросил:

— Римуля, а ты понимаешь, что тебя могут искалечить?

— Меня ваша земная жизнь и так каждый день калечит! — независимо ответила инопланетянка.

— Она в хорошей форме, — заявил Корвет, но повышенной радости в его голосе тоже не слышалось. — Какие-нибудь заказы для нашей фирмы поступали?

— Нет, — покачал головой Илья.

— Так о чем ты говоришь? Жить на что-то надо?

— Надо, — согласился Илья.

Они принялись обсуждать детали предстоящего боя, совершенно в конце концов запутались, и пришлось звонить чемпионке Алабамы, чтобы уточнить условия.

— Три раунда по пять минут, — капризно протянула она в трубку. — Перерыв между раундами две минуты, чтоб лифчики переодеть и сполоснуться. И скажи своей сопле, чтоб продержалась до конца.

— Сопля, — позвал Илья Римму, — тебе придется, кровь из носа, а продержаться три раунда.

— Дай-ка трубку. — Римма выдернула у Ильи телефонную трубку и тут же рявкнула: — Я тебя зашибу на первой же минуте, недоделанная!

— Ну и дура, — прозвучал очень спокойный ответ. — В таком случае зрители нас с тобой обоих тут же уделают. Это точно. Они идут смотреть не на то, кто из нас победит, а желают увидеть, как мы в дерьме купаться будем. Мы в говне, а они в белых рубашках, поняла?

— Не очень, — успокоилась Римма.

— Кто победит, конечно, для них тоже значение иметь будет, поскольку ставки делают. Но не это главное. Мы с тобой, соплюха, так должны договориться… Два раунда деремся изо всех сил, но не давим друг друга до конца, поняла? Чтоб зрелище было, чтоб мужичье похабное душу свою потешило. Ну, а третий раунд — наш. Тут уж в полную силу, чтоб было ясно, ху из ху. Поняла?

— В Америке так же? — поинтересовалась Римма.

— В Америку не лезь, в Америке тебе делать нечего. Задача одна — мы должны дать зрелище, какое они хотят увидеть. Чем больше свинства, тем лучше. Не получат своего — быть нам битыми и нищими. Гуд бай!

— Искалечу стерву, — решительно пообещала Римма и положила трубку.

— Не знаю, — засомневался Илья. — Она баба здоровая. Ладно, как-нибудь переживем и это. Для меня хуже другое мероприятие.

Мероприятие заключалось в том, что сегодня же следовало вручить гонорар, а откровеннее определяя — взятку, тому милицейскому чину, который взял под свое крыло благополучие намеченного развлечения. Охрану, опеку и, если понадобится, ликвидация всех возможных неприятностей в будущем. Сумму за этот патронаж заломили немалую и в результате переговоров согласились, что выдавать ее будут в два приема — половину «до», половину «после». Первую половину следовало вручить сегодня, и Илью уже корежило от необходимости заниматься таким гнусным делом, как вручение взятки должностному лицу. Но перепоручить это ответственное дело он не мог никому.

Встреча с майором милиции была назначена в кафе на Тверской в шесть часов, и майор не опоздал. Был он коренаст, немолод и угрюм, смотрел на Илью таким зверем, будто бы уже собрался с удовольствием приводить в исполнение приговор суда к высшей мере наказания. Он присел за столик напротив Ильи, от выпивки отказался и глядел в лицо ему столь пристально, что ясно было — запоминал, «фотографировал», чтоб отложить облик собеседника в свою картотеку, — мало ли как сложится все в будущем.