— Ты у меня побывал, теперь, значит, моя очередь, — смущенно проговорил Фрёлик.

Гунарстранна распахнул дверь, пропуская гостя.

— Виски хочешь?

— Да, пожалуй.

— Какую марку предпочитаешь?

— А какие у тебя есть?

— Все.

Франк Фрёлик состроил удивленную мину.

— Во всяком случае, такие, которые известны тебе, — уточнил Гунарстранна.

— Тогда «Айла», — сказал Франк Фрёлик, наблюдая, как Гунарстранна подходит к старому сундуку, на котором еще можно было прочесть выцветшую бирку «Теплоход Ставангерфьорд». Гунарстранна откинул крышку — в сундуке плотно, одна к одной, стояли бутылки.

— «Боумо» подойдет?

— Подойдет.

Фрёлик огляделся. Все стены в гостиной занимали стеллажи, плотно уставленные книгами. В основном специальная литература, энциклопедии, книги по баллистике, ботанике.

«Альпийские цветы на Севере», «Цветы Альп», «Цветы Исландии», «Цветы Фарерских островов»… — читал он заглавия на корешках. Единственное исключение в рядах книг — аквариум, в котором отрыгивал воду красный вуалехвост. Фрёлик подошел поближе и вгляделся в рыбку через стекло.

— На, держи, — сказал Гунарстранна, протягивая ему стакан. Фрёлик взял его. — Они стоят тридцать пять крон, — сказал Гунарстранна.

— Кто?

— Такие рыбки. Правда дешево?

— Она у тебя какая-то вялая.

Гунарстранна не ответил.

— Художественной литературы у тебя немного, — заметил Фрёлик.

— Художественной литературы?

— Ну да, романов, стихов…

— Ах, романы? — Гунарстранна покачал головой и улыбнулся. — Не люблю романы. — Он поднял стакан: — Твое здоровье!

Оба стали мелкими глотками пить виски.

Фрёлик почувствовал приятное тепло.

— Странно… Ты так часто цитируешь произведения художественной литературы.

Гунарстранна пожал плечами, поставил стакан и спросил:

— Ключ у тебя?

Фрёлик сунул руку в карман и протянул ему ключ. Они сидели в двух глубоких креслах, которые, наверное, были куплены году в семьдесят втором, когда в Норвегии проводился первый референдум о вступлении в ЕЭС. Гунарстранна внимательно рассмотрел ключ и сказал:

— Он от банковской ячейки.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что у меня есть точно такой же.

Гунарстранна вернул ему ключ. Фрёлик задумчиво повертел его в руке.

— Здесь нет ни названия банка, ни номера ячейки.

— Так оно обычно и бывает.

— Значит, нам придется выбирать из нескольких тысяч банков и нескольких сотен тысяч банковских ячеек! — не выдержал Фрёлик.

Гунарстранна кивнул:

— А никто и не обещал, что все будет просто.

— Но почему банки не помечают свои ключи?

Гунарстранна пожал плечами:

— Наверное, потому, что обзаведение банковской депозитной ячейкой — дело серьезное. Когда я много лет назад завел себе такую, мне выдали два ключа и сообщили, что дубликатов в банке нет. Если я хочу назначить доверенное лицо, которое может открыть мою ячейку, его имя следует внести в специальный журнал.

— Но какого черта прикажешь делать с ключом, если невозможно выяснить, какой банк его выпустил и какую ячейку он открывает?

Гунарстранна ухмыльнулся и спросил:

— Откуда у тебя ключ?

— Его оставила у меня она…

— Кто «она»?

— Элизабет.

— Точно?

— На сто процентов.

— Значит, ключ, скорее всего, принадлежал либо Элизабет Фаремо, либо кому-то из ее родных и друзей — например, брату, Юнни Фаремо. Возможно, они вместе взяли в аренду сейф в банке. Трудность в том, что централизованной базы арендаторов банковских ячеек не существует.

Фрёлик пил виски, а Гунарстранна размышлял вслух:

— Ты сказал, что нашел в Ашиме салон, где Элизабет Фаремо сделали татуировку?

Фрёлик кивнул.

— Ты это сам выяснил?

— Конечно.

— Почему ты решил отправиться на поиски именно туда, в Ашим?

— Потому что в окрестностях Ашима нашли труп Юнни Фаремо.

— Может быть, тебе небезынтересно будет узнать, что когда-то там жил Ильяз Зупак…

— Где?

— В Ашиме. — Насладившись изумлением Фрёлика, Гунарстранна продолжал: — Я покопался в прошлом Ильяза Зупака. Он учился в Ашимском вечернем колледже, получил специальность механика. В семидесятые годы прошлого века его отец работал на заводе резинотехнических изделий в Ашиме. Судя по всему, там жила целая колония иммигрантов из Югославии.

— Из Югославии?

— Они приехали к нам еще до смерти Тито и балканских войн. Тогда их всех называли югославами. Теперь они разделились на хорватов, боснийцев, сербов и черногорцев. Только самому Зупаку известно, откуда родом его родители. Они оба умерли. У него самого гражданство норвежское. Он проучился в вечернем колледже с восемьдесят девятого по девяносто первый год — посещал основной и продвинутый курсы. Так что по профессии он автомеханик. Когда ты его арестовал, он именно в этом качестве работал в авторемонтной мастерской.

Гунарстранна ткнул пальцем в ключ:

— Лично я взял в аренду ячейку в «Ден норшке банк НОР» в Грефсене. Как я и сказал, ключи очень похожи.

— Хочешь сказать, что нам имеет смысл поехать в Грефсен и попробовать открыть все тамошние ячейки?

Гунарстранна покачал головой:

— Фаремо убили в Ашиме, его сестре сделали татуировку в Ашиме, ее бывший любовник жил в Ашиме. Кстати, мне случайно известно, что в Ашиме имеется отделение ДНБ НОР.

Оба погрузились в молчание. Фрёлик все держал ключ на вытянутой руке.

— Что ж, попробовать-то можно, — сказал он наконец.

— Но все нужно сделать официально.

— Это еще почему?

— Мне придется прикрываться делом, которое я веду. Я вызову на допрос Йима Ройнстада и Видара Балло в связи с вновь открывшимися обстоятельствами убийства Арнфинна Хаги, а также в связи со смертью Элизабет Фаремо. У меня сильное подозрение, что никто из них на допрос не явится. И вот, если они не придут, ничто не помешает мне… — Гунарстранна постучал по груди указательным пальцем, — явиться в ашимское отделение банка… — он наклонился вперед и выхватил у Фрёлика ключ, — вот с этим ключом! — Он сунул ключ в карман и подытожил: — С завтрашнего дня мы с тобой играем в одной команде. Утром жду тебя на работе.

Фрёлик задумался. Ему не очень понравилось развитие событий.

— А если ключ не подойдет? — спросил он.

— Тогда тебе будет чем заняться в следующие дни.

Фрёлик встал и протянул руку. Гунарстранна посмотрел на него снизу вверх:

— В чем дело?

— Отдавай ключ! Если хочешь официально, пусть все и будет официально. Верну тебе его завтра.

Выйдя от Гунарстранны, Фрёлик решил пройти от Бьёльсена до центра пешком. Он прошагал по тротуару мимо деревянных домов на Маридалвейен и повернул налево у старой мельницы на Акерсельва. В темное время суток мост над водопадом подсвечивался. Он миновал местную достопримечательность — так называемый Домик птичницы Ловисы — и пошел дальше по Грюнерлёкке. Нужно было подумать. Бесцеремонность Гунарстранны вызвала у него досаду. Зачем Гунарстранна выхватил у него ключ? Фрёлик думал о причинах своего раздражения. Может быть, у него просто врожденная аллергия на приказы? Ему велели отдать ключ и явиться на работу завтра, чисто выбритым и позавтракавшим, готовым с религиозным рвением подчиняться всем правилам и должностным инструкциям. Может быть, именно поэтому он так разозлился. А ведь раньше его отстранили отдела из-за того, что он близко знаком с фигуранткой. Возможно, он еще не готов возвращаться на работу. Ключ оттягивал брючный карман. Элизабет нарочно бросила его в миску на кухне. Теперь ключ принадлежит ему. И приказ Гунарстранны выходить на работу, играть в общем оркестре и безропотно повиноваться старшим вывел его из равновесия. Пожалуй, он еще не готов возвращаться. Еще нет. Пока нет.

Оглядевшись, Фрёлик заметил, что осень снова решила напомнить о своих правах. В сгустившемся тумане уличные фонари на Биркелунден окружала оранжевая аура. Какой-то местный житель в теплой куртке и пижамных штанах выгуливал собаку. Мимо медленно проехала темная машина. Фрёлик ускорил шаг, направляясь к станции метро «Грёнланн».