Клерк встал на колени и скрестил руки на груди.

— Я не уйду, пока публично не покаюсь в своих грехах, — сказал он.

Пианистка забеспокоилась, опасаясь, как бы не разыгралась новая драма, окончательно загубив ее коммерческое предприятие.

— Они приходили сюда целыми компаниями и потешались над войной, над своими странами и даже над матерями, которые их породили. Хозяйка чуяла их за версту и всегда предупреждала нас: «Девочки, будьте начеку, это шпионы». Мы уже знали их повадки. Они были разной национальности, даже враждебно относились друг к другу, но вполне ладили. Думаю, что ладили. И очень уж своенравны!

— Нет ничего плохого в том, что вы немного развлекаетесь, — увещевала пианистка клерка. — Все мы — добрые люди, разве не так? Позволить себе развлечение время от времени, разве это плохо?

— Ничего себе время от времени, — сказал клерк, — почти раз в педелю.

— Многие распутничали за этими занавесями, — сказала мне Ремедиос. — Я имею в виду шпионов.

И вдруг раздался властный голос Леппринсе:

— Хватит паясничать. Продолжайте представление!

Я вздрогнул от неожиданности и чуть было снова не свалился со стула, но меня опять удержали могучие руки Ремедиос. Француз встал, лицо его горело гневом, волосы растрепались, рубашка расстегнулась, глаза метали молнии.

— Вы что, оглохли? Продолжайте представление! Эй, вы, — крикнул он клерку, — не докучайте нам своими жалобами! А ты, — приказал он пианистке, — играй, раз тебе платят деньги!

Он схватил клерка за лацканы пиджака и поволок через проход к столу, а затем, не останавливаясь, пнул ногой стул, на котором сидел моряк.

— Какого черта! — прорычал тот в бешенстве, просыпаясь.

— Мне надоело слушать ваш храп, ясно?

— А мне ясно, что ты сейчас получишь в морду, — остервенился моряк, окончательно пробуждаясь от сна и выхватывая из кармана кастет. Но рука его повисла в воздухе: он увидел направленное на себя дуло револьвера.

— Хочешь получить пулю в лоб?

Моряк злобно ухмыльнулся.

— Это мне напоминает то, что произошло со мной в Гонконге, — проговорил он и, задрав штанину, показал свою деревянную ногу. — Вот чем все кончилось.

Пианистка заиграла, а музыкант, равнодушно наблюдавший за происходящим, взял со стула саксофон и извлек из него легкую мелодию. Занавеси распахнулись, и на сцене появились два силача и цыганочка в черном плаще, украшенном фальшивыми драгоценными камнями.

…Несчастные труженики, собравшись с духом, приняли решение; их сердца бились в унисон, мозгом владела одна мысль: начать забастовку. Через несколько дней, возможно, даже несколько часов, — ликовали они, — их невзгодам придет конец, горести развеются, словно кошмарный сон, и наступит счастливое пробуждение. Эти суровые, привычные ко всему люди покрывались потом не от физической усталости и страданий — они не испытывали их в те жестокие летние дни, — а от нервного напряжения. Но увы! Они недооценили беспощадной жестокости вездесущего «Человека железной руки» и хладнокровной расчетливости Леппринсе…

— Я — Леппринсе. Меня прислал к вам «Человек железной руки».

Лицо Пахарито де Сото покрылось смертельной бледностью, и он посмотрел на меня так, словно над ним навис дамоклов меч. Я подбадривающе улыбнулся ему.

— Я прочел ваши статьи в «Ла Вос де ла Хустисиа», — продолжал Леппринсе. — По-моему, они превосходны, хотя… Как бы это выразиться получше? Несколько темпераментны. Впрочем, темпераментность присуща молодости. Разумеется, вы не считаете свои утверждения сильно преувеличенными? А могли бы вы доказать то, о чем пишете с такой горячностью? Нет, конечно. Вы, мой друг, в своих обвинениях простодушно опирались на необоснованные слухи и пересуды тех, кто сильно все преувеличивал и представлял под своим углом зрения, будучи в этом кровно заинтересованным. Скажите, дон Пахарито, а вас удовлетворили бы те факты, которые предоставил бы вам я? Ведь не удовлетворили бы, верно? Само собой разумеется.

Д. Вы пошли в кабаре развлекаться?

М. О, нет.

Д. Почему вы так удивились?

М. Потому что это не было кабаре в полном смысле этого слова.

Д. То есть?

М. Это было нечто омерзительное. Настоящая клоака.

Д. Тогда зачем вы туда пошли?

М. Леппринсе хотел там кое с кем повидаться.

Д. В этой клоаке?

М. Да.

Д. Зачем?

М. Те, с кем он хотел повидаться, работали там.

Д. В чем заключалась их работа?

М. Они были акробатами и выступали там с цирковыми номерами.

Д. А зачем хотел их видеть Леппринсе?

М. Чтобы нанять.

Д. Леппринсе имел какое-то отношение к цирку?

М. Нет.

Д. Для чего же тогда?

М. Эти акробаты в свободное время выполняли роль наемных убийц.

Д. Значит, Леппринсе и вы пошли туда нанимать убийц?

М. Да.

— Надеюсь, — сказал Леппринсе, — мне незачем говорить вам, как я узнал о вашем существовании.

Силачи переглянулись.

— Конечно, — ответил один из них, — мы достаточно известны.

— А тем более объяснять, какого рода предложение я намерен вам сделать.

— Предложение? — заинтересовался другой силач. — Какое?

Француз на какой-то миг замешкался, но тут же продолжал:

— Вы должны выполнить одну работу для меня… вернее, для нас. Я слышал, что вы выполняете работу подобного рода… помимо своей артистической деятельности.

— Артистической? Так вы имеете в виду наши номера? Вам понравились? — спросил один из них.

— Понравились, — ответил Леппринсе. — Очень понравились.

— У нас есть и другие. Самые разные. Они вам тоже понравятся. Их придумывает мой товарищ, а иногда и я сам. Мы стараемся не повторяться. Понимаете?

— Да, да, — перебил Леппринсе. — Но сначала поговорим о деле, которое я хочу предложить вам…

— Ну, что ж, давайте, — согласился первый силач.

— Мы с товарищем, — вмешался другой, — каждый раз придумываем что-нибудь новенькое, чтобы не наскучить публике. Вы видели наши старые номера, потому что в этом городе мы совсем недавно и нас еще никто тут не знает. Когда мы приезжаем в город… Так вот, когда мы приезжаем в город, где нас никто не знает, мы можем позволить себе выступать со старыми трюками, понимаете? Что же касается новых номеров…

Воспользовавшись тем, что силачи стали обсуждать свои новые номера, француз обернулся ко мне и шепнул:

— Попробуй-ка ты.

— Все это очень интересно, — начал я, — но прежде давайте покончим с делом, ради которого пришел этот сеньор.

Силачи вытаращили на меня глаза.

— Так ведь мы и предлагаем вам новые номера.

В наступившей тишине раздался голос Марии Кораль.

— Короче, сеньоры, кого-нибудь надо прикончить?

Леппринсе покраснел.

— Ну что вы… то есть… — пробормотал он.

— Выкладывайте все начистоту. Речь идет о важных особах?

— Нет, — ответил француз, — о мелких сошках.

— Идти придется вооруженными?

— Ни в коем случае.

— Риск удваивает ставку.

— В данном случае риска не будет, но тем не менее я не собираюсь торговаться с вами.

— Изложите, пожалуйста, суть дела, — снова вмешалась цыганка.

— Я пришел к вам по поручению руководителей одного предприятия, — ответил Леппринсе. — Полагаю, нет надобности называть их имен.

— Само собой.

— Среди рабочих этого предприятия появились смутьяны, которые наводят тень на плетень. Нам удалось установить через своих доверенных лиц… вы понимаете, через кого именно?

— Чего тут не понять, — ответила Мария Кораль.

— Наша задача… вернее, задача моих руководителей — обезвредить смутьянов. В настоящее время предприятию не грозит опасность, но дурное семя может прорасти в сознании рабочих. И мы решили ради общего блага пресечь это на корню, хотя в принципе мы против подобного метода разубеждения.