«Если ему (Иоанну Постнику) дозволить пользоваться этим титулом, тогда будут разжалованы (on degrade) все патриархи, а когда тот, кого будут называть вселенским епископом, впадёт в ересь, то (..) не окажется больше епископа, который пребывал бы в вере. Я вас заклинаю быть настойчивыми в сохранении Церквей такими, какими Вы их приняли. Предохраните от этого извращения и епископов, кои Вам подчинены, и покажите, что Вы действительно патриархи Вселенской Церкви. Если же встретится что-либо враждебное, то будем (!) единодушны и покажем, хотя бы пришлось и умереть, что мы осуждаем этот титул не по личным нашим интересам» (ib.).

Не ясно мне, почему такое опасение впадения в ересь хотя бы даже и вселенского патриарха? Будто он действительно «единственный» епископ, а все прочие уже не епископы…

Но ведь то же решительно все можно сказать и про папу… Уж, конечно, гораздо сильнее. Больше материала против папства. Теперь начинаю понимать дело. Но пока ещё сделаю выписки.

«Латиняне более верные истине люди, чем греки, ибо наш народ не имеет такого духа, чтобы пользоваться обманом» (р. 285).

Это отчасти верно — по свойству правового характера. Восточные более увлекаются. Но Афанасий, Василий, Григорий, Златоуст, Кирилл, Дамаскин тоже из греков.

Убеждал он и преемника Иоаннова, Кириака, отбросить титул, и когда патриарх Антиохийский Анастасий и император убеждали святого Григория не поднимать скандала (de scandale) из такого ничтожного повода, то он объяснил, что данный вопрос может грозить «единству веры и согласию церковному».

Именно так после — и доселе — случилось. Стремление к первенству разделило Церковь. И теперь мы, русские в особенности <неразб.>, а папа всё отстаивает власть свою, а потому от него отошли целые народы.

«Антихрист назовёт себя богом… О! Я говорю смело (hardiment), что кто назовёт себя епископом вселенским или пожелает назваться, тот предтеча Антихриста, ибо такой человек ставит себя выше всех других» (р.286. Lib VII. Ер. 13).

Замечательно… Но ведь именно к папе всё это.

«Греки почитают его как святого до сего дня. Святой Григорий даже после его смерти называл его святым, весьма святым (tres saint) и «святой памяти человеком» (р. 285).

В одном из писем к Александрийскому патриарху Евлогию, с которым он был в дружбе (Lib. VIII, Ер. 30), святой Григорий упрекает (порицает — reprend) своего святого друга за две вещи: 1) за то, что он назвал его «папой вселенским», а 2) за фразу (в письме): «Так как Вы приказали (commande) это, то я уже некоторым людям (то есть патриарху Константинопольскому) не прилагаю гордого титула» («вселенского»). Вот какой выговор (reprimande — замечание), но это толкование историка католика, а лучше сказать — открытое братское и строго принципиальное, а по существу настроения смиренное объяснение.

Написал он ему: «Не говорите мне больше, прошу Вас, «так, как Вы приказали». Я знаю, что я такое и что — Вы. По месту (служения, занимаемому Вами) Вы — мой брат, а по нравам — Вы мне отец. Я совершенно нисколько не «приказывал» (по поводу титула «вселенского»), я лишь доказывал то, что считал полезным. И однако же вот я вижу, что Ваше блаженство не усвоили этого как следует (ne l`a pas bien retenu) (То есть прежде называли Константинопольского «вселенским», а теперь приписываете этот титул мне). Я говорил, что Вы не должны прилагать этого титула ни мне, ни кому другому, а Вы в заголовке Вашего письма называете меня «Вселенский папа». Ради Бога не делайте этого больше, ибо приписывать другому больше того, что позволяет здравый смысл (резон (raison)) — это значит для Вас отнимать то самое у Вас самих. Я желаю иметь преимущество (prosperer), но не в словах, а в нравах. Я не почитаю для себя честью присвоить себе то, что относится к чести моих собратьев. Моя честь для меня — это честь Вселенской Церкви (То есть то, что служит к чести Вселенской Церкви: истина, единение и т. д.), для меня честь — твёрдое положение (la solide vigueur) (То есть в их правах и настроении.) моих собратьев. Тогда вот нахожу я себя истинно почитаемым, когда каждому воздаётся честь, какой он заслуживает» (р. 288–289).

Вот слова истинно премудрого святителя: справедливой и смиренной, и рассудительной, и принципиальной, и благородной души… Здесь соединились и римская натура юридически воспитанного правителя, и святость христианина… Как прекрасно!

Известно, что святой Григорий Великий был сын сенатора Гордиана и святой Сильвии, а по своему деду святому Феликсу III (папа 483–492) принадлежал к славному роду Анициев (Anicia)… Григорий был очень богат, но потом из своего дома сделал странноприимную, а после — монастырь. Папа Пелагий назначил его к византийскому императору апокрисиарием, в сане диакона, а по возвращении в Рим он был назначен папой (Апп. 1908, р.112), что святой Григорий по всей справедливости считал незаконным и протестовал (см. далее «Толк, на 5 псал…») (р. 324).

Впрочем, здесь отстаивалась общая свобода Церкви.

«Есть различие между царями народов и императорами государства (reipublicae), потому что цари народов суть господа над рабами, а императоры государства — господа над свободными гражданами», — говорит святой Григорий в письме к императору Фоке (603 г., Ер. 31). Но в тоже время он обращался за поддержкой к Двору Византийскому. Императрице Леонтии он писал, чтобы она, подобно святой Пульхерии и святой Елене, оказывала протекцию (protection) Церкви святого Петра.

…Писал и к патриарху… «не забывая убеждать его отказаться от гордого титула «епископа вселенского» (Ер. 38, 39, 40) (р. 323).

«До вторжения в Италию готов не было случая, чтобы какой-либо император вмешивался в избрание пап Римских. Царь остготов Теодорих, после того, как умер или был умерщвлён в темнице папа Иоанн, был первым, который несправедливо присвоил себе (arrogea) избрание папы. Римский клир долго противился этому, тем не менее, чтобы избежать больших зол, он согласился, наконец, на это, если кандидат, назначенный государем, был достоин для этого во всех отношениях. Но эта насильственная тирания царей готских нашла себе подражателей и в императорах греческих. Сделавшись господами Рима, они позволили себе ставить на престол (introniser) новых первосвященников.

К этой тирании присоединилась жадность (ой, как не любят католики греков!), ибо это разрешение (на занятие папского престола) не давалось без денег. Юстиниан назначал даже тариф в этом направлении для высших епископов империи».

Ну, какая особая беда! Налоги можно на всё делать! При совершении таинств получают же за «требы». И вот святой Григорий протестует против этого, разумеется, справедливо.

«Эта ересь (heresie) покушается нарушить самые основы (Корни — rudimenta — зародыши) народившейся (nascentis — лат.) Церкви, а по сравнению с другими ересями кажется первою…

Более поздно (впоследствии) это гнусное (vesania) заблуждение, прежде давно уже осуждённое, пустит, однако, в Церковь губительные ростки. И в особенности она пускает свой злобный яд в наше время и нарушает мир всей Церкви своей схизматической (т. е. способной разделить) заразой. Она возбуждает против Церкви Божией не только бесчисленное множество народа, (Как? Плохими назначениями? Или возмущением против рабства Церкви? Или раздражением, что Церковь будет слугой государства? Интеллигентская революция, как организованная сила.) но даже само государство (царскую державу), если только можно так назвать власть (подобную, т. е. вмешивающуюся в церковную область), ибо нет никакого разумного основания ставить между царями того, кто более разрушает, чем управляет (созидательно) империей; кто находит сообщников своей извращённости, вместе с тем делая их чуждыми сонму Христову; кто, охваченный жадностью к бесчестной прибыли, покушается захватить в плен (рабство) Невесту Христову, и безрассудной дерзостью пытается сделать бесполезными страдания Самого Господа. Ибо Спаситель наш, искупивший Церковь свою драгоценною кровью, желает, чтобы она была свободна, а теперь, преступая законы даже царской власти, пытаются сделать её служанкой (ancillam). Насколько бы лучше было ему (подобному государю) знать (заниматься) своё собственное управление, а также и понять то, что по примеру религиозных принципов (религиозного отношения к служению) он должен бы воздавать честь за своё помазанничество (devotion — посвящение), а не поднимать в надмении руку свою против Бога, от Которого он получил обладание своей державой. Ибо Сам Он говорит: «Мною цари царствуют». Но ослеплённый алчностью к ненасытимости нажив и неблагодарный, как очевидно, к Божественному благодеянию, и возгордившись против Бога, он, презирая страх Божий, преступает пределы, установленные отцами нашими, выступает с тираническим безумием против кафолической истины. Его низкое безрассудство достигло (распростёрлось) наконец (также — autem) и до главы (caput) всех Церквей, Церкви Римской, чтобы подчинить её себе (sibi vindicet?) и узурпировать право земной (временной) власти у госпожи народов (in domina gentium terrenaejus potestatis usurpet), что решительно запрещает Тот, кто специально обещал это (власть) блаженному Петру, говоря: «Тебе дам Церковь Мою» (р. 323–324).