Ему принадлежат обширные справки и заключения по вопросу о Filioque (см. Дело Архива Св. Синода об условиях воссоединения старокатоликов).

В Internationale Tl-che Z-ft напечатаны «Тезисы о Filioque» («Христианское чтение», 1910, май, с. 584).

Григорианский календарь — «детище папства, то есть силы, всегда враждебной православию».

«Не следует подписываться под тем мнением, что современные отношения папства к православию теперь деликатны, что старое полемическое отношение к Ватикану есть уже смешной анахронизм» (ib. 589).

«Католическая Церковь не имеет традиционной музыки наподобие осмогласия Православной… Её традиционное пение — это так называемое «григорианское» — унисонное, несколько напоминающее старинно-русское крюковое, но не имеющее размера. Вполне естественно, что в более торжественных случаях итальянцы не довольствуются этим пением и за неимением лучшего превращают церковь в концертный зал: настраивание струнных инструментов, сидящая в позе любопытных зрителей, обменивающаяся впечатлениями публика, чисто театральные музыкальные эффекты исполнителей, привлекающие к себе всё внимание слушателей, и почти забытые священнослужители, также сидящие в ожидании конца какого-нибудь слишком длинного «credo» или «gloria», — вот обычная картина торжественного богослужения» (Богданов. Писано во Флоренции 1904 г. 30 м. «Богословский Вестник», сентябрь).

За границей, значит, гораздо чище у них.

А «дома» — «не стесняются».

(см. «Католичество в Италии», с.189).

В тех местах, где не имеется достаточно сил для исполнения произведений какого-нибудь известного маэстро, местные любители нередко упрощали дело, подписывая нужные латинские слова богослужебного текста под музыкою не особенно известного романса или части оперы, и без стеснения исполняли их, как настоящие духовные композиции. В деревнях поступали иногда ещё проще. В праздники орган там заменяли местным оркестром музыкантов-любителей, имеющимся в Италии в каждом селе, и он исполнял свой обычный светский репертуар до танцев включительно, так что в самый торжественный момент мессы случалось иногда слышать вальс Штрауса или даже Тарантеллу (Из «Rivista Cristiana», январь) (ib.).

Папа Пий X энцикликой «Motu proprio» от 29 ноября 1903 года старается бороться энергично [с этим явлением].

Стали вводить григорианское пение. Боялись, что храмы опустеют. В ответ на это папа сказал Барскому архиепископу Ванадио:

«Не будет больше народа в храмах!.. Это мне нисколько не важно; напротив, я не хочу видеть в церкви людей, профанирующих святое место» (ib. 191).

Женщины не должны допускаться в хоры (п.13 «Motu proprio»). Запрещается фортепиано. «Хотя собственно церковная музыка есть чисто вокальная музыка, тем не менее позволительна музыка с аккомпанементом органа, и в некоторых частных случаях могут быть допускаемы в должных пределах и с необходимою осмотрительностью и другие инструменты» (п.15 «Motu proprio») (ib.).

Была устроена простая месса григорианского пения с хором в тысячу человек. «Но даже и наиболее набожные казались не очень довольными григорианским пением, которое не только задевает продолжительные и застаревшие привычки, но, кажется, уменьшает торжественность, несмотря на необычное количество посетителей собора (до 40 000) (из «Nazione», 12 апреля 1904 года) (с. 192).

«Здесь слушают и говорят даже стены. Я — папа, а часто не знаю: нет ли здесь других пап, больших, чем я» («Fieramosca», 13 февраля 1903 года) (с. 198).

«Veto» Австрии при избрании пап отстранило кандидатуру Рамполлы за его сочувствие двойственному союзу Франции и Италии (ст. 201).

Поводом к разрыву с Францией был визит Лубэ в Рим к Виктору-Эммануилу весной 1903 года. Французское правительство возмутилось. А Ватикан написал тайный циркуляр ко всем нунциям при Дворах с протестом по поводу этого «приезда в Рим и в самое местонахождение Первосвященнического Престола и в Апостольский Дворец (Подразумевается «Квиринал», прежний папский дворец) свидетельствовать уважение тому, кто вопреки всякому праву захватил его гражданскую власть и стесняет его необходимую свободу и независимость», как говорится в этом документе (с. 203).

Когда об этом циркуляре стало известно французскому правительству, то Делькассэ отозвал посланника Низара, а <неразб.> президент Комб внёс в Палату Закон об отделении Церкви от государства, что и было принципиально принято (427: 95).

«Ватикан не мог принять sic et simpliciter созданного ему в Риме положения… Он всегда будет стремиться к гарантированной папской независимости в отношении к нашему государству в устойчивой форме, чтобы католики всего мира могли знать, что никакое внешнее давление политической власти не нарушает провиденциальной деятельности папства, направленной к руководству и управлению совестью католиков всего мира» (ib. 207–208) (из «Risveglio Cattolico», 4 июня).

«Папа остаётся в Риме, и его положение таково, что он — больше не король и не может быть подданным. Поразительный образ положения его власти повсюду: Католическая Церковь во всех современных го сударствах находится пред лицом гражданских и политических законов и не может ни открыто нападать на них, ни искренно их принять. Она фатально находится между содействием и отрицанием и, не будучи в состоянии решиться ни на то, ни на другое, вынуждена примиряться, протестуя» («Les religions») (ib. 208).

Кардиналы давали до 1897 года в присяге обещание отвоёвывать права папы на обладание Авиньоном (с. 204).

«Довольно ограниченный по уму, из гвардейских офицеров случайно попавший на путь церковного служения и не получивший серьёзного образования, это был человек искренно благочестивый, доброго сердца и хороших нравов, но не обладавший ни глубокими научными познаниями, ни тонким пониманием современной жизни, ни административными способностями, ни дипломатической проницательностью. По отзыву министра Мамиани, выдающегося государственного деятеля того времени, это был «хороший сельский священник…» и только. Приходящих в Ватикан поклонников он очаровывал своей необыкновенной простотой и любезностью, награждая и самых смиренных богомольцев ласковым словом и весёлой шуткой…

Ораторскими одушевлёнными речами он приводил в восторг своих слушателей, но когда не слова только нужны были, а дело, добродушный старец не стоял на высоте своего положения. Он только сам был убеждён в своей великой силе и самостоятельности, а в сущности им овладевали умные льстецы и вели его туда, куда им хотелось» («Богословский Вестник», 1904, сентябрь, 218. «Современное папство и социальный вопрос». В. Соколов).

Портрет его (фотография), помещенный в «Католической энциклопедии» (том XII, Нью-Йорк, с. 136), показывает человека весьма полного, весело, даже почти игриво, с примесью, впрочем, затаённости, улыбающегося, почти «подсмеивающегося»… Совершенно, совсем уже не святой вид! А между тем, уже 11 февраля 1907 года возбуждён процесс о его ублажении. И даже сообщаются «чудеса» (см. книгу «Process Romain…» Paris, 1910, стр. 166 и далее и особенно — стр. 185–200).

Удивительная щедрость на канонизации.

А у монсеньера Дольче я видел огромный портрет в красках, и там Пий X (я ещё не знал тогда, кто нарисован) изображён даже в неприятных тонах: и ещё менее святости.

«Издавна у нас утвердилась… мысль, что римско-католическое богослужение отличается особенною красотою, торжественностью, обилием церемоний, даже некоторою театральностью и погонею за эффектами… Понятно, что, отправляясь в Рим, я ожидал встретить в тамошнем богослужении что-нибудь в высшей степени изящное и грандиозное…