Орки ограбили его и испоганили. Отравили, сожгли и оставили шрамы на его поверхности. Даже если случится чудо и планету полностью очистят от ксеносов, не приходилось даже надеяться на то, что Мир Ринна восстановится во всей своей прежней красоте.

Шрамы на планете, как и боевые шрамы на его собственном теле, останутся навсегда.

— Следующее заседание верхней палаты начнется через час, — сказал Кортес — Ты уже думал, что скажешь им?

— Я рассмотрел твое предложение, Алессио. Но я не отправлю оставшихся Багровых Кулаков на смерть. Я уже устал повторять тебе, что Орден должен выжить, несмотря ни на что. Я не хочу остаться в истории последним магистром Багровых Кулаков. Наш Орден должен это пережить.

Кортес иронически хмыкнул:

— Ничто не переживет гаргантов, и мы оба это знаем. Они придут совсем скоро. Как только падут последние районы, они направят свои орудия на Серебряную Цитадель, и когда наконец падут пустотные щиты, мы будем загнаны в угол. — Он поднял руку. — Прошу тебя, Педро.

Я знаю, ты думаешь, что помощь скоро придет, но как долго мы будем сидеть и ждать? Подари мне битву, которой я жажду, ради всего, что мы пережили вместе.

Кантор отвел взгляд в сторону, на восток, но сегодня туман был слишком густым. Магистр мог различить реку, несущую воды к просторам Медейского моря, но само море было скрыто от глаз.

— Ты просишь отменить Протокол Церес, чтобы повести братьев в самоубийственную атаку, — гневно произнес он. — Просишь пожертвовать моими лучшими воинами ради сиюминутной славы. Алессио, ты повредился умом?

Нахмурившись, Кортес выступил вперед, железной хваткой стиснув каменную балюстраду.

— А ты знаешь, как много наших братьев выразили желание поддержать меня в этой последней, славной атаке? — спросил он.

Кантор кивнул.

— Почти половина, — признался он. — И вы ошибаетесь, все вы. Есть кое-что еще, кроме достойной смерти.

Кортес резко обернулся, сверкая глазами:

— Мы Багровые Кулаки! Честь — главное!

Педро встретил тяжелый взгляд друга.

«Пламя и лед, — подумал он. — Мы всегда были такими разными. Пламя и лед».

— Я говорю тебе, лучшее, что можно сделать ради нашей чести, — это защитить людей. Ты хочешь, чтобы нас помнили как Орден, бросивший их умирать?

— Они умрут в любом случае, — прошипел Кортес.

Магистр взъярился. Как бы ни был быстр Кортес, скорость Кантора удивила его. В мгновение ока он оказался сжат стальными руками.

Какое-то время они неподвижно стояли, и напряжение словно искрами потрескивало между ними. Глаза Кантора пылали ледяной яростью, подобной зимней стуже, но с губ не срывалось ни слова. Он не мог отрицать, что надежда таяла очень быстро. И он слишком хорошо знал, что означают первые шаги гаргантов. Знал, что они последуют, как только металлические монстры будут закончены. Снагрод не будет ждать. Монстр и так слишком долго терпел. Возможно, он даже устал, уже мечтая о новых битвах в других мирах.

Возможно, он и оставался тут так долго лишь потому, что Багровые Кулаки сражались, отказывались умирать.

Наконец Кантор ослабил хватку. Сожаление отразилось на его лице.

— Такие противоречия между нами, Алессио, — сказал он. — За долгие века мы никогда так не ссорились. Хотел бы я знать, что случилось?

При этих словах ярость Кортеса поутихла, словно раскаленный, только что выкованный клинок вдруг швырнули в ледяную воду.

— Ты магистр Ордена, — ответил он. — До нашествия орков мы вместе не сражались на поле битвы с тех пор, как я принял командование Четвертой ротой. Ты доверил эту честь мне, Педро. И доверил свободу, которая мне была нужна для выполнения твоей воли в твое отсутствие. Битвы, которые я выиграл для тебя, были выиграны мной по моим правилам. И я никогда не проигрывал. Теперь я хочу голову Снагрода… по моим правилам. Я хочу отомстить за всех убитых им Багровых Кулаков. Если это цена лишь моей жизни — это маленькая цена. Каждый брат, желающий отправиться со мной, задавал себе тот же вопрос. И нашел в своем сердце тот же ответ. Его жизнь должна послужить возмездию. Мы ждем лишь твоего благословения. Позволь нам выступить и быть воинами, какими мы должны быть. Веди нас сам. И не важно, что будет дальше!

Лицо Кантора вновь посуровело. Он отвернулся, чтобы уйти с балкона.

Кортес схватил магистра за правую кисть, задержав на мгновение.

Кантор опустил взгляд на руку старого друга, а затем в упор посмотрел в горящие глаза Алессио.

Кортес разжал пальцы.

— Я и есть Орден, — холодно произнес Кантор, вновь отворачиваясь. — Послужить чести Багровых Кулаков можно, лишь повинуясь мне.

Он прошел сквозь арочные двери с балкона в затененный зал. У него возникло желание помолиться о поддержке в реклюзиаме перед заседанием. И было еще кое-что, о чем он хотел попросить.

Сама мысль о смерти Алессио Кортеса печалила его больше, чем собственная гибель. Кортес Бессмертный, величайшая из живых легенд Ордена. Если она умрет, надежды не останется ни для кого.

Звук его шагов эхом разносился по освещенному факелами каменному коридору, а сам магистр Ордена вспоминал свою жизнь и видел, что она всегда была определена не статусом или военными достижениями, а многовековой дружбой с капитаном Четвертой роты. Даже после падения крепости Аркс Тираннус связь эта оставалась тем краеугольным камнем, на котором держалась его собственная жизнь. Дружба была единственной его опорой в этом никогда не прекращающемся урагане смерти и потерь. И он знал, что потерю этой связи не смогут выдержать его сердца.

Входя в тихое священное пространство реклюзиама Кассара, он думал о последних предстоящих испытаниях и знал, что помолиться сегодня должен о многом.

Личный серв библиария Дегуэрро Уфриен Кофакс тревожно ждал у реклюзиама появления магистра Ордена.

Каждая секунда казалась ему часом, но Кофакс будет ждать столько, сколько понадобится. Конечно, он не мог войти внутрь. Это означало бы смерть. Вместо этого он принялся рассматривать фрески, покрывавшие стены, и увидел триумф героев Ордена, побеждавших самых разных врагов. Отвратительные ксеносы и демонические твари лежали поверженными у ног бронированных гигантов. Сами гиганты стояли, занеся оружие, и священный свет струился с железных нимбов над шлемами.

Тяжелые шаги возгласили о приближении одного из таких гигантов. Магистр Ордена закончил молитву.

Кофакс поправил свою робу и приготовился передать сообщение.

Спустя несколько минут Педро Кантор уже сидел на громадном каменном троне в палате библиариума, слушая Дегуэрро и его братьев, пока те докладывали все, что смогли выловить из варпа. Новости были такими неожиданными, столь обнадеживающими, что магистр даже не находил слов.

«Надежда, — думал он, — хрупкая, зыбкая, но все равно надежда. Хвала Дорну, что мы выстояли так долго».

— Их очень много, мой лорд, — сказал Дегуэрро, и крайне редкая для него улыбка осветила обычно суровые черты. — Мы уловили психические волны более двух тысяч кораблей.

— Двух тысяч? — эхом откликнулся Кантор. — Вы уверены, что это имперские суда?

— Сначала мы сомневались, — промолвил кодиций библиариума. Это был Руфио Террано. — Сначала мы подумали, что это, быть может, очередная волна орков, самая большая, хотя за последние несколько месяцев систему покинуло очень много их небольших кораблей.

Причину этого вряд ли стоило озвучивать отдельно. Орки уверились, что здесь они победили. Снагрод отправил скаутов в варп на поиски новых возможностей. Эта его уверенность в победе была очередным оскорблением Ордену и всему, за что он сражался.

— Но это не орки, — промолвил Кантор. Несмотря на разгоравшуюся надежду, он хотел быть уверенным. — Вы не ошиблись? Это не могут быть другие ксеносы? Быть может, эльдары? Эти непостоянные трусы любят наблюдать за битвами других рас с безопасного расстояния.

— Это не эльдары, лорд, — отозвался Дегуэрро. — Корабли совершенно точно человеческие, и за пару минут до вашего прихода мы получили подтверждение, что это наши союзники. Среди них «Крестоносец». Дорн и Император откликнулись на наши молитвы. Имперские силы наконец пришли.