Два дня провел Лазо в тайге вблизи деревни, выбирая удобный момент, чтобы навестить семью конспиративно. Это тайное свидание ему удалось устроить так, что о нем никто из посторонних не узнал.

«Во всех домах было темно, — рассказывает об этом свидании О. А. Лазо, — керосин был редкостью. Ложились очень рано. Мы долго возились с ребятишками, и только в нашей избе был свет. Поздно вечером раздался стук в дверь. Я в это время была в другой комнате. Туда вбежала испуганная хозяйка и сообщила, что пришел какой-то вооруженный человек «ненашинский», которого она не знает, очевидно, это «колчак». Я вышла и была поражена: за столом, где горела маленькая лампочка, сидит Сергей с огромным мешком за спиной и с палкой в руках. Он зашел в единственную освещенную избу, чтобы справиться о приезде учительницы. Увидев неожиданно меня, Сергей, взволнованный, вскочил. Я не без труда сделала вид, будто его совершенно не знаю, и завела разговор, как с посторонним человеком. Сергей спросил, нет ли городских газет. Я взяла маленькую фотографию дочери, вложила ее в одну из газет и дала ему. Он с жадностью схватил газету и раскрыл ее. Оттуда выкатилась карточка и чуть не упала на пол. Он сейчас же прикрыл ее и уже больше газету не разворачивал.

Через несколько минут, чтобы не возбуждать подозрений хозяйки, поблагодарив ее за то, что она дала ему возможность отдохнуть, Сергей поправил на спине огромный таежный мешок, вложил туда газеты, надел шапку с ушами, взял свою палку и вышел из избы. Я накинула платок и через несколько минут вышла на улицу.

Было темно. Я не знала, догадается ли Сергей, что я выйду. Пройдя несколько шагов, я заметила вдали вспыхивающий огонек. Когда я подошла поближе, то увидела, как Сергей, укрывшись под деревом, безуспешно старается зажечь спичку. В руках он держал карточку. Он посмотрел на меня немного застенчиво, улыбнулся и сказал:

— Хочу посмотреть, на кого похожа.

Я заслонила его от ветра, он зажег спичку и осветил личико маленькой девочки с черной головкой.

— Ну, на кого же похожа? — спросила я его.

— Трудно разобрать, она такая маленькая, но кажется, немного на меня.

Мне нельзя было с ним долго оставаться. Было опасно показать, что у меня есть связь с партизанами, — в деревню мог каждую минуту нагрянуть белый карательный отряд».

Еще не совсем оправившись от болезни, Лазо начал совершать длительные прогулки, изучая таежные тропы, ведущие к жилым местам. Он никогда не расставался с двухверстной картой и компасом, разведывая окрестности тайги на большие расстояния.

С каждой неделей здоровье Лазо крепло. Ежедневные тренировки в ходьбе помогли ему вскоре добираться из лазарета в села Сучанской и Анучинской долин, где он устанавливал связи с небольшими группами скрывавшихся партизан и их руководителями. Одновременно он занялся составлением плана дальнейшей военно-политической работы.

На улицах Владивостока изредка появлялся человек в черных брюках из «чортовой кожи», ватной куртке, шапке-ушанке и простых сапогах. Одежда его всегда была в муке, в кармане у него лежало удостоверение о том, что он работает грузчиком на первореченской мельнице.

Грузчик этот занимался не совсем обычным для этой профессии делом. Он руководил военным отделом подпольного Дальневосточного областного комитета партии. Трудно даже представить, какой переполох произошел бы у врагов, если бы хозяйничавший в городе колчаковский генерал Розанов узнал о том, что грузчик этот знаменитый в крае Сергей Лазо, прибывший во Владивосток с ответственным партийным поручением — подготовить вооруженное восстание.

Еще будучи в таежном лазарете, Лазо разработал и представил Дальневосточному обкому план, как организовать военно-политическую работу. Обком одобрил этот план. Всемерно разлагать колчаковскую армию, разрушать тыл врага — телеграф, транспорт, промышленность, — собирать силы для свержения власти предателей народа — вот главные задачи, которые необходимо было решать. Особое место отводилось в плане подготовке воинских частей врага к переходу на сторону революции.

Лазо, не окрепнувшему еще как следует после болезни, приходилось очень много работать.

Новые условия борьбы требовали перестройки партизанских отрядов. Создавались небольшие группы, способные легко и быстро передвигаться, вводилась известная специализация — по подрывной работе, нарушению связи и т. п. Надо было позаботиться о снабжении партизан патронами, оружием, медикаментами, продовольствием, организовать зимние базы, заготовить продукты для партизан на случай ухода в глубокий тыл.

Выполняя принятое обкомом решение о работе партизанских отрядов, Лазо писал военному комиссару области:

«…Военный отдел работает усиленно, имея связь как в пролетарских, так и в военных организациях. Обком поставил правильно вопросы партизанского движения, надо только хорошо, по-большевистски выполнить его решение от августа 1919 года. Партизанские командиры должны помнить, что надвигается зима и необходимо теперь же выделить людей для строительства зимних баз в тайге, подготовить места для хранения продовольствия.

Мы… скоро победим, но для победы еще нужны будут жертвы…»

Военный отдел обкома партии налаживал работу нелегальных партийных ячеек почти во всех колчаковских частях, за исключением гардемаринов, казаков и личной охраны Розанова. Он создавал вооруженные дружины в организациях грузчиков, на заводах, среди портовых рабочих, рабочих временных мастерских. Число отрядов росло, их действия расширялись. Всю территорию области разделили на военные районы: Сучанский, Никольско-Спасский, Иманский, Ольгинский; в каждый из этих районов были назначены командующие.

Чтобы обеспечить на зиму партизан продовольствием, временный Военно-революционный комитет издал приказ, в котором обязал крестьян сдавать известную часть своих хлебных запасов зерном или мукой.

Бедняки совершенно освобождались от обложения. Крепкие хозяйства должны были доставить на ссыпные пункты не более пятнадцати пудов. Середняки вносили от двух до пяти пудов. Приказ этот вызвал кое-где, особенно среди кулаков, недовольство, но все же огромное большинство крестьян сознавало, что хлеб необходим для питания сыновей и отцов, боровшихся в рядах партизанских отрядов, и давали больше муки или зерна, чем от них требовалось.

Красная Армия одерживала победу за победой. Было ликвидировано наступление Юденича. На деникинском фронте взяты Курск и другие города. В тылу Деникина и Колчака росли крестьянские восстания. Вооруженные силы интервентов и белогвардейцев явно разлагались. Укрепить тыл Колчаку не удалось. Порки и грабежи сделали свое дело: население возненавидело «верховного правителя России», его сподвижников и его порядки.

Фронт Колчака под нажимом Красной Армии разваливался: солдаты разбегались по домам, уходили в места, занятые большевиками.

Партизанские отряды усиливали борьбу.

7 ноября 1919 года командир партизанского отряда Петров-Тетерин доносил из Иманской долины военному комиссару области: «Муравьево-Амурским отрядом т. Мелехина взорван мост. Мною взорвано депо с паровозом… взят обоз Иманской сотни». Далее Петров-Тетерин сообщал о боях, с противником на различных участках и планах своих дальнейших операций.

Лазо очень дорожил донесениями отрядов. На их основе он делал безошибочный анализ расположения частей белых и интервентов и строил план работы военного отдела. Из писем Петрова-Тетерина и других партизанских командиров видно было, что отряды из Сучанской долины двигались через Иманскую долину на запад к Амуру — это было чрезвычайно важно для установления единства действий.

Из Спасского, Иманского, Сучанского, Никольск-Уссурийского и других районов области военный отдел получал сведения об успешной работе коммунистов в частях врага, солдаты которых готовы были перейти на сторону революции.