Проход на посадку, — моторы уже ревели для прогрева, — и празднично одетый Салах Сабати в сопровождении директора Липовица и тринадцати чиновников поднялись по трапу в самолет.

— Каждая минута на счету, — заметил директор Липовиц и обратился к пилотам. — А сейчас — полный газ, и на Вашингтон.

* * *

После промежуточных посадок в Афинах, Сингапуре, Маниле и Токио самолет пересекал океан. Полет проходил относительно спокойно, только Салах Сабати, сидя на корточках на полу, постанывал и непрерывно требовал пить. Прививка от оспы, которую ему запоздало сделал в Стамбуле один из представителей министерства здравоохранения, вызвала повышение температуры.

Директор Липовиц сидел рядом с пилотами с часами в руках и постоянно напоминал им, чтобы летели быстрее.

После посадки в Лос-Анжелесе директор Липовиц сел со своими сопровождающими в большой лимузин, и делегация отправилась в путь, чтобы как можно скорее попасть в американскую столицу.

Салах Сабати ехал свободно и расслабленно с мешком с подарками за плечами. Через несколько километров он обернулся и спросил:

— А мы скоро будем в Хайфе?

— Мы едем в Вашингтон, — бросил Липовиц и откинулся на спинку сиденья.

Представитель религиозной общины Лос-Анжелеса, которого попросили сопровождать делегацию, повернулся к нему.

— О каком Вашингтоне, собственно, идет речь?

— Что за глупый вопрос! — снисходительно ответил Липовиц. — Конечно, о федеральной столице.

Представитель ужаснулся.

— Столица находится на Восточном побережье. А здесь, на Тихом океане, находится штат Вашингтон[28]. Город, который вы имеете в виду, — рядом с Атлантикой, до него три тысячи миль.

Липовиц коротко икнул.

— Ну, что же, — сказал он. — Придется совершить трехтысячемильную триумфальную поездку по Соединенным Штатам. Чем больше американцев узнают о нашем необыкновенном подарке, тем лучше!

И он обратился к Сабати.

— Вперед, дружище, иначе опоздаем!

* * *

Триумфальная поездка имела чудовищный успех. Почти в каждом городе приходилось делать остановку, чтобы устроить еврейскому населению маленький праздник. И везде добровольные помощники присоединялись к колонне на своих автомобилях. В Лас-Вегасе конвой составлял уже 17 машин, сопровождавших Сабати в его дальнем путешествии.

Где-то при пересечении Большого Каньона Сабати удалился и пропал окончательно. Для облегчения он оставил свой драгоценный мешок за большим кактусом. И это было последнее, что о нем слышали.

Директор Липовиц, человек быстрых решений, нанял местного индейца, который случайно проходил мимо, и поручил ему транспортировку мешка. Пройдя Долину Мертвых, прибыли в Солт-Лейк-Сити, где местная труппа импровизированно разыграла страстный прием.

После Денвера, штат Колорадо, конвой составил уже 47 автомашин.

Праздник, который состоялся после народных танцев и хорового пения в исполнении одного библейского кабаре, длился целых три дня. Когда он завершился, куда-то запропастился индеец, который должен был тащить звенящие осколки. Невозмутимый Липовиц взялся подыскивать нового носильщика. За неимением индейцев, был нанят негр, работавший носильщиком на главном вокзале.

Спустя несколько недель позади остались штаты Айдахо, Монтана и Северная Дакота. Между тем, колонна выросла до 623 машин. Но на данном этапе триумфальный поезд еще не перешагнул порог в 15 миллионов долларов.

Благодаря всеобщему воодушевлению всех участников, еще через 21 день длинная лента машин достигла городского концертного зала Бостона.

Директор Липовиц, который после пятидневного незабываемого посещения главной синагоги Вашингтона, округ Колумбия, был одет в настоящий польский кафтан с соответствующей шляпой, окаймленной соболями, собственноручно затащил мешок с волшебным звоном на верхние ступеньки подъезда и постучал в дверь концертного зала.

Никто не открывал.

— По видимому, оркестра нет дома, — сообщил Липовиц своему тысячесемидесятисемиголовому эскорту. — Жаль. Ну, ладно, попробуем в следующий раз.

Неожиданно дверь отворилась.

— Господин главный дирижер? — спросил Липовиц.

— Нет, — ответила чернокожая служительница. — Он с оркестром уже три недели на гастролях.

— А где?

— В Израиле.

— Ах, так, — сказал Липовиц и вывалил содержимое мешка под ноги изумленной служительницы. — Это вот для него. Шалом.

Чем еще раз убедительно доказал, что хорошо организованное, согласованное и экономное пропагандистское мероприятие рано или поздно увенчается успехом. Всегда.

В Израиле нет увольнений, так как он — социалистическое государство. Во всех наших фирмах существует комитет рабочих, и если он имеет мнение, отличное от мнения босса, устраивается третейский суд. Третейский суд состоит из трех представителей рабочего комитета, двух представителей профсоюза и босса как заседателя без права голоса.

Последняя попытка увольнения в Израиле произошла в 1932 году, когда один сборщик цитрусовых по фамилии Шпоцек в ходе словесной перебранки убил хозяина плантации. Тем не менее, третейский суд высказался против увольнения Шпоцека, извинившегося перед вдовой.

По неисповедимым путям господним забастовал и наш холодильник.

Успокаивало только то, что у меня имелся гарантийный талон, и его следовало только заполнить и выслать на фирму-изготовитель. После чего можно было расслабиться и просто ждать.

Спустя несколько дней некоторые продукты в бывшем холодильнике заволновались. Я позвонил на фирму.

— Вы не один такой, уважаемый, — с грустью известил меня менеджер. — Мы уже три дня почту не получали.

— Но почему?

— Наш мальчик-рассыльный не приходит.

И мне пояснили, что Туваль, четырнадцатилетний рассыльный, который всегда приносит утреннюю почту, не появлялся уже с субботы, и потому все предприятие попросту парализовано. Почтовое отделение находится достаточно далеко от здания фирмы, а у Туваля есть велосипед.

— Понятия не имеем, что с ним, — продолжал менеджер. — Он нас никогда не подводил. Может быть, он болен?

Поскольку наш холодильник все еще продолжал волноваться, спустя пару дней я позвонил снова.

— Ничего нового, — с готовностью сообщил он мне. — Все, как было. Счета, бланки заказов и всевозможные письма, которые давно уже должны были быть в пути, валяются у меня на письменном столе, а разносчик так и не появляется. Представляете, какой у нас хаос? Как в армейской казарме.

Меня осенила спасительная мысль.

— А вы не пытались выяснить, что происходит с Тувалем?

— Мы уже думали об этом. Но он живет вдали от города, а посыльного у нас нет.

К этому времени наш холодильник уже так мерзко завонял, что никто даже не пытался его открывать. Я справлялся по три раза на дню. Но ничего не менялось. Типично израильская трагедия: если будет установлено, что Туваль больше не появится, объяснил мне менеджер, придется закрыть фирму и построить для нее новое здание рядом с почтой. А как же! Дирекция уже поставила в известность Министерство обороны. Но на конвейерах царит полная анархия, поскольку нет рассыльного, который доставлял бы необходимые инструкции и чертежи. Также и в бухгалтерии стоит совершенная неразбериха.

— А вы не пробовали, — предусмотрительно справился я, — подыскать нового рассыльного?

— Это невозможно. Никто из этих юнцов работать не хочет. Даешь им денег на десять поездок на автобусах, и они больше не появляются. А у Туваля велосипед. Мы уж лучше его дождемся.

Как только стало известно, что их рассыльный пропал, акции фирмы упали на бирже на четыре пункта. От такого погибали и более крупные предприятия.

Но куда делся Туваль? Почему он не приходит?