— Какого рода были строительные приспособления?

— Защитная дамба и отводные каналы для весеннего половодья. Это был весьма интересный проект.

— А как вами было получено это задание?

— Мы работали через посредника, как и все предприятия, поддерживаемые правительством. Наши калькуляции стандартные. Из общей стоимости проекта мы вычитали плановые убытки нашего предприятия…

— В каком размере?

— В как можно меньшем. Обычно мы рассчитывали на убытки от 15 до 30 процентов. Но деньги на взятки мы туда не включали.

— Это почему же?

— Потому что не хотели отягощать человеческие отношения жесткой деловой практикой. Так что подкуп в наших книгах учитывался отдельно.

— А именно, где?

— В моей маленькой черной записной книжке. Вот, посмотрите: "Муке 750000 на клетчатый поезд". Все тут.

— Что такое клетчатый поезд?

— Этого я уже не помню. Но это был очень интересный проект. Или вот: "Ага Хан 903–705", нет, это телефонный номер, извините.

— Так вы свыше 20 миллионов растратили на взятки?

— Это особенно сложный вопрос.

— Но нам бы хотелось услышать, как это у вас происходило.

— Очень деликатно. Наш представитель отправлялся за границу с маленьким черным чемоданчиком, полным банкнотами, платил кое-кому кое-какую сумму, возвращался и докладывал: "Все в порядке". Самое главное, никаких свидетелей, и все тихо, и дело потихоньку продолжает развиваться. В большинстве случаев мы даже не знали, кто и где получал деньги. Возьмите хоть, к примеру, случай с колумбийским министром внутренних дел. Как-то темной ночью мы ему забросили в окно два миллиона, чтобы он нам поручил строительство канализации в Колумбии.

— И этого было достаточно?

— Нет. Мы слишком поздно узнали, что в этом доме живет не министр внутренних дел, а архитектор, который уже несколько месяцев, как умер. Но кто разберется в этих колумбийских телефонных справочниках?

— А как вы учитывали убытки?

— По статье "Высшие силы". Наше предприятие работает с так называемым "одинарной бухгалтерией". С одной стороны, учитываются расходы, а для доходов используется штемпель "Не считать!". Система очень надежная.

— Остается лишь выяснить, кто или что стало причиной ваших убытков.

— Судьба. Она расстроила столько наших планов. Может быть, и не преднамеренно, но так выходило. Я думаю, так получилось и с сооружением никарагуанского побережья.

— А это что такое?

— Один в высшей степени интересный проект. Мы сторговались с правительством Никарагуа на 60 миллионах кордоб при обменном курсе 1 кордоба = 1 израильскому фунту. В последнее мгновение местная валюта обесценилась и опустилась до курса 10 кордоб за 1 израильский фунт.

— Почему же вы не ввели в ваш договор условие об изменении курса валют?

— Таково было условие никарагуанского правительства. Иначе бы мы не получили задание на этот проект.

— Пожалуйста, не говорите постоянно слова "проект", г-н Шультхайс. Это выражение нас нервирует.

— Как вам будет угодно. В любом случае, это особенно сложный вопрос.

— А правительство вам никогда не задавало вопросов по поводу ваших убытков?

— Непрерывно. Министерство экономики по меньшей мере раз в месяц справлялось о состоянии дел, но я всегда отвечал: "Постучите по дереву". Я им это предложение многократно и письменно направлял.

— Но должны же были со временем начаться трения между вами и министерскими управлениями?

— Еще бы! Когда мы подкупали далай-ламу, чтобы включиться в тибетскую аграрную реформу, мы пригласили его на обед, а министерство финансов уперлось и не оплачивало счет. Они санкционировали нам только восемь фунтов, и то при условии, что ресторан мы снимем не дальше, чем в восьми километрах от дворца далай-ламы. Дело дошло до серьезного спора. Наконец, когда мы апеллировали к Верховному суду, нам удалось добиться повышения оплаты до 9,5 фунтов. И вот я вас спрашиваю, милостивые господа, можно в таких условиях эффективно работать?

— Да, дело не из легких.

— К тому же, мы не получили денег ни на питание, ни на проживание. Что еще нам оставалось сделать, как не взять ссуду? Одни только проценты по этой ссуде составляют четверть миллиона фунтов в неделю. С момента начала нашего разговора мы наболтали уже на 20000. Я предлагаю закончить дебаты.

— Один только вопрос, г-н Шультхайс. Кто же за все это платит?

— Я, господа. Я и другие граждане этой страны. Я исполняю свой гражданский долг. Я плачу налоги, чтобы снабдить министерство финансов деньгами, необходимыми для покрытия предоставленных нам гарантий.

— А кто, г-н Шультхайс, вам выдал гарантии?

— Вы.

— Мы?

— Точно так, вы. Финансовый комитет парламента.

— Это запоздалое признание, вы не находите?

— Разумеется.

— Вообще-то, это особенно сложный вопрос.

— И я точно так же думаю, г-н председатель.

— Спасибо за ваше усердие, г-н Шультхайс. После выборов мы еще поговорим.

— С удовольствием.

Когда министр финансов в какой-нибудь другой стране заявляет: "Господа, нас может спасти только чудо", — это означает, что соответствующее правительство, а может быть, и вся страна, стоит перед катастрофой. В Израиле это означает, что соответствующее чудо произойдет в ближайшую пару дней.

Элиэзер Вайнреб, без сомнения, мастер зарабатывать деньги. Причиной тому является его непоколебимая вера в силу слухов. Он верит в каждый из циркулирующих слухов, словно они исходят от Б-га. И хотя он, благодаря этому врожденному дару стал очень богатым, его душа так и не находит покоя.

Это началось еще до обесценения фунта. Правительство, как стало известно из ненадежных источников, собралось изменить курс, и единственным выходом было размещение средств в американских акциях. Но нет, так просто невозможно достичь благосостояния. Ведь в конечном итоге это означало, что каждый дурак мог бы купить американские акции и одним движением руки стать обеспеченным человеком.

— Это выглядит слишком привлекательно, чтобы быть правдой, — звучало повсюду, — ведь наши политики не дети.

— И что за дети, — вздохнул Элиэзер Вайнреб, обратился в банк, чтобы купить американские акции, и превратился одним движением руки в обеспеченного человека, а затем, не теряя ни мгновения, вложил всю прибыль в квартиры, поскольку слышал, что аренда жилья подорожает. И впрямь, она вскоре подорожала.

Элиэзер Вайнреб — один-единственный, кто верит слухам. Когда, например, никто не поверил глупой информации, что налог на заграничные поездки будет существенно увеличен, Элиэзер запрыгнул в такси, примчался в первоклассное турагентство и заказал кругосветное путешествие. Он покинул страну в день введения нового налога. И хотя береговая служба открыла огонь по его кораблю, он находился уже вне досягаемости израильских налогов.

Во время его пребывания в Париже попала ему в руки израильская газета.

В ней Элиэзер прочел, что правительство решительно опровергает слух, что собирается повысить налог на земельные участки. Он купил билет на ближайший самолет, в 9.30 вышел из него, в 11 уже продал всю свою недвижимость, а в 12 налог вступил в силу.

Конечно, это изнурительно — постоянно идти на шаг впереди правительства. Потому Элиэзер — один-единственный, кто от слухов стал затравленным комком нервов. Сидит он как-то в душевном покое в одном кафе, а мимо проходят двое юношей, и один другому говорит: "Сигареты-то подорожают…".

— Официант, счет! — кричит Элиэзер и в ближайшие четверть часа скупает весь запас сигарет в ближайшем киоске. Уже этим же вечером он смог эти сигареты сбыть с прибылью, поскольку тем временем их цена поднялась. Так сбыл он и свои американские ценные бумаги, после того, как услышал идиотскую болтовню об их возможном обвале.