– Совсем ничего страшного, Николай. Обычный солнечный удар. И немудрено при такой-то жаре. Идите на карнавал вдвоем, а потом мне расскажете.

Таким образом, я благополучно перешла к чтению следующей главы о борьбе Анжелики с тенями, но друзья меня не забывали и еще раза два перезвонили с праздника жизни с заботливыми расспросами о моем самочувствии. Их голоса звучали весело, а из телефона лилась томно-зажигательная латинская песня в исполнении наверняка страстного и темпераментного мачо в сомбреро и щелкали кастаньеты. По-видимому, все складывалось хорошо, как и было мною запланировано.

Я захлопнула порядком надоевшую Анжелику и перешла на Елену Блаватскую, в настоящее время непререкаемого авторитета-мистика в глазах моей дорогой мамы. Она настоятельно рекомендовала мне вчитаться в «Разоблаченную Исиду» для обнаружения там великих духовных истин.

Едва я, медленно продирая ленивые свои глаза, ввалилась в кухню в двенадцатом часу дня по обыкновению своему, как торжественно дождавшаяся этого исторического момента мама легким взмахом руки заправского иллюзиониста сняла льняную салфетку с заранее приготовленного и меня дожидавшегося завтрака. Перед глазами сразу возник кулинарный шедевр – право слово, «завтрак аристократа». Мамочка поистине начала превосходить самое себя. С горделивым достоинством, как истинная королева, покоилась в глубоком блюде осетрина в коньячном соусе, усыпанная вдобавок размельченными грецкими орехами. На мой придирчивый взгляд, чересчур щедро была она разукрашена полезными для здоровья и обязательными почти в любом мамином блюде укропом и чесноком. Сияющие цельными рубинами ягод клубники сливки, которые, видимо, взбивались вместе с частью ягод, имели очень миленький, любимый маленькими девочками нежно-розовый оттенок. В хрустальном вазоне на высокой ножке горкой высились пирожные самых завлекательнейших видов, а глазированные шоколадные сырки с разными начинками лежали в моей тарелочке с нарисованными на ней Гретой, Гензелем и Бабой Ягой на фоне избушки из узорчатых немецких пряников. К тарелочке прилагались маленькая серебряная ложечка и такая же вилочка. Этой немецкой тарелочкой с немецким же миниатюрным столовым серебром я пользовалась ровно столько, сколько себя помнила, будто бы это все вместе со мной родилось. На самом же деле трофейный немецкий сервиз был как минимум на тридцать лет меня старше, и в детские годы много раз я представляла себе серьезную сероглазую девочку с двумя аккуратными голубыми ленточками в волнистых светлых косичках, которая пользовалась тарелочкой и приборчиком до меня и которую я собиралась в один прекрасный день отыскать и обрадовать своим неожиданным рассказом о судьбе ее вещей. Смешная идея, конечно, однако что стоит запустить фото сервиза и мой вопрос на немецкие поисковые сайты Интернета? Скорее всего, все абсолютно вовсе и не так, как я себе много лет фантазировала.

Горки чернослива, кураги, орехов и изюма по замыслу мамы должны были быть поданы отдельно. О, Господи, в глухие тартарары летит моя диета! Потом вот мучайся и худей.

– Никуля, прими, пожалуйста, витамин «С» и глюконат кальция перед завтраком. Не будешь болеть, и зубы будут крепкими. Завтра куплю еще поливитаминов.

Мама напевала заботливые фразы, прямо как музыкальные куплеты.

«Надо скорее давать из дома деру, а то разъемся, как свинюшка, – потом в дверь не пролезу», – с почти мистическим ужасом подумала я про себя и отчаянным глотком запила «полезные» таблетки. Однако вслух произнесла воркующим голоском:

– Большое спасибо, мамочка. Все просто безумно вкусно. Где же мне устоять, тут никакой человеческой воли не хватит.

– Ну, наконец-то… – с облегченным вздохом отозвалась мама. Доныне, чуть ли не каждый день со дня приезда я просила, спорила, умоляла, ругалась, даже как-то раз плакала, однако упрямица выслушивала все мои аргументы о тренировках, диетах, калориях и здоровой пище с олимпийским спокойствием и упрямо продолжала делать по-своему. Только раз она меня мягко, что называется, заткнула:

– Вот вернешься в Норвегию и опять начнешь голодать. А мне хочется тебя хоть чуть-чуть побаловать, уж доставь такое удовольствие. Сами-то мы с бабушкой давно забыли, когда такие деликатесы ели.

– Можно подумать, я не забыла! Да какая осетрина в коньяке в Норвегии…

Не успели все мысли-воспоминания пронестись в моей голове, как зазвонил телефон:

– Это тебя, опять мужской голос, – укоризненно-насмешливо позвала вернувшаяся из прихожей мама. – Долго не болтай, осетрина остынет.

– Не разбудил? – забасил веселый голос Николая. – Звонил примерно час назад, но мама проинформировала, что ты еще спишь. У вас с ней удивительно похожие голоса и интонации, совершенно невозможно различить. Как сегодня здоровье? Наконец-то! Тогда предлагаю поход в клуб-трактир «Белый таракан» – самое нынче модное в Москве место. А еще, как обещал раньше, захвачу с собой настоящие скандинавские руны Иггдрасиля – древа всего сущего, именно такими еще викинги пользовались, и сам переведу их ответы с древнегерманского. Иггдрасиль – это по-русски будет ясень: древо мира или центральная ось, на которой покоится все мироздание, а вокруг вращаются все девять миров вселенной. С поворотом Иггдрасиля можно узнать и будущие события и судьбы, и глубинный смысл всего происходящего. Викинги практически ничего не предпринимали без рунических предсказаний.

– Да я абсолютно убеждена, что дерево это – просто мировое, и горю желанием узнать его ответы на мои вопросы. А с Майей ты уже договорился насчет «Таракана»?

– Говорил с ней часа два назад. Сказала, что взяла отпуск на две недели и срочно уезжает на дачу. Там возникла непредвиденная необходимость помочь отцу по хозяйству. Вернется – сама сразу же позвонит. Но вчера мы с ней обсуждали поход именно в «Таракан», и вроде бы она была в восторге от идеи…

– На дачу срочно уехала? – безмерно удивилась я, сама не зная почему. – Вроде бы не собиралась, мне ничего не сказала… А знаешь, давай сегодня вместо клуба отправимся в мой любимый Дом журналиста. Как раз сегодня я намеревалась посетить выставку старинных гравюр. Не знаю, как сейчас, а в стародавние времена там располагалась роскошная пивная, где все стены были исписаны автографами разных великих людей. Правда, я пиво не люблю, но полностью уверена в наличии в этом Доме нескольких уютных ресторанчиков, где можно посидеть после выставки. Отлично припоминаю один зальчик с грандиозным мраморным камином – истинным произведением искусств. Вот если работает то поистине чудесное местечко – было бы совсем здорово.

Николай согласился, и мы условились встретиться через три часа. Как только он отключился от моего телефона, я сразу же перезвонила Майке, чтобы выяснить причину столь резкой перемены ее планов. Как-то совсем не вовремя встрял в ситуацию требовательный Эдуард Максимович со своим дачным хобби. Делать ему стало нечего на старости лет, впрочем, он и раньше был капризен…

У подружки никто не отвечал, верно, истомленную от жары янтарно-медовую сонную тишину большой пустой квартиры разгонял лишь мой назойливый трезвон. Нелегкая где-то носила Майку, как выразилась бы моя дорогая бабушка.

– Боже, осетрина-то совсем остыла. Ну сколько же можно болтать! При повторном разогреве любые соусы теряют все ароматы, – таков был мамин комментарий.

– Болтушкой родилась, болтушкой и умрет. Горбатого могила исправит, – прокомментировала бабушка.

Как и было обусловлено, в половине четвертого мы встретились с Николаем у входа в приятный старомосковский особнячок. Сегодня дипломат был одет по-спортивному: черные джинсы и простая хлопчатобумажная футболка, белоснежная и с воротничком. Я явилась на свидание ярко-желтой с головы до ног, как одуванчик. «Как подсолнушек», – по правилам хорошего тона не согласился со мной воспитанный мужчина.

По широкой мраморной, устланной бордовым ковром с зеленой полосой лестнице, с чувством принадлежности к сливкам аристократической знати мы поднялись наверх. Большой каминный зал был, к сожалению, на весь день занят – там играли свадьбу. После осмотра гравюр я все же решила туда, как в детство, хоть одним глазком заглянуть.