Я же и через много-много утекших после того случая лет все так же боялась ходить в деревню той милой лесной тропкой мимо кустов с малиной и полянкой с зарослями валерианы. Опасаюсь и доныне.

Я совершенно потеряла способность нормально спать, а вместе с этой способностью и всю обычную жизнерадостность здорового, активного, любопытного к миру ребенка. Как полно, как отчетливо-глубоко я понимаю отчаянные страхи несчастных жертв из романов «черных» серий и фильмов ужасов, колющих себе пальцы иглами или заводящих пронзительные звонки будильников на каждые пятнадцать минут, лишь бы не заснуть случайно и во сне не умереть от изощренных пыток какого-нибудь кошмарного урода. Такие сны могут быть много реальнее любой реальности, поэтому мне, как и героям тех романов, спать тоже не следовало бы. Лишь стоило едва забыться, как из липкого, душного тумана полудремы моментально начинало формироваться бесформенное кровавое пятно, ярко выделяющееся на белом фоне высокой кирпичной стены. Видение то словно засасывало вовнутрь себя целиком, и пятно мало-помалу начинало оживать. Оно на глазах разрасталось, меняло форму. Мутная, темная и вонючая жидкость текла из него со все возрастающим напором. Вот стена дрогнула, просыпав несколько оштукатуренных кусков, и теперь медленно, но неотвратимо наезжает прямо на меня. Хочу бежать, но тут из отвратительной жижи показываются волосатые, жесткие и мускулистые шупальца-сардельки. Они опутывают мое горло, сдавливают его сильнее и сильнее, опутывают все новыми и новыми кольцами… Приходилось каждый раз срочно просыпаться. А странно, что лица того лесного насильника я совсем не запомнила, не помню и сейчас.

К моему удивлению и ужасу, бабушка совсем не изменила железного убеждения насчет особой полезности парного молока и продолжала регулярно ходить в Тарасовку-2 тем же самым наикратчайшим путем через лес и не часто разрешала мне отвертеться от совместного с ней похода. Правда, мама немножко рассказывала мне, что когда началась война, бабушку несколько месяцев тренировали в специальном лагере, где ее вроде бы учили снайперски стрелять и часами не двигаться, совершать затяжные прыжки с парашютом, осваивать приемы рукопашного боя и самообороны и то ли обезвреживанию, то ли, наоборот, установке фугасных мин или бомб.

И только неожиданная беременность и последующее рождение дочери в ноябре 1942 года остановили героическую комсомолку от отправки на фронт вслед за молодым мужем-добровольцем – моим дедом. Мой дед с войны не вернулся, и, может быть, поэтому сама бабушка терпеть не могла разговаривать на подобные темы и сразу же резко пресекала все вопросы, хотя имела красивую бархатную коробочку с медалью «За оборону Москвы». Медаль я слезно упрашивала ее дать поносить хоть иногда, хоть дома, хотя, конечно же, рассчитывала принести награду тридцатипятилетней давности в свой класс. А еще она имела невозможно стильный и тяжелый кортик с выгравированной на таинственно мерцающей стальной рукоятке надписью: «Таисии Андриановне Андреевой за высокие показатели в труде и обороне СССР». Кинжал хранился глубоко в преисподней набитого до отказа разными вещами старинного резного гардероба, между плюшевым с золотым тиснением «Дорогой Таечке на долгую память» фотоальбомом и арабским одеялом из верблюжьей шерсти, все еще новым в новой же прозрачной пластиковой упаковке, но купленном лет десять назад. Однажды я умудрилась стащить из шкафа темно-коричневый кожаный чехол с кортиком и вожделела тайком понести его в школу и продемонстрировать одноклассникам, однако была поймана «с поличным» и примерно наказана владелицей. Так что мне не особо повезло ни с наградным холодным оружием, ни с медалью.

Через несколько дней после полубезумной встречи с косматым мужиком моя строгая воспитательница поделилась с доброй молочницей всеми ужасами произошедшего с нами по пути за молоком. Под ахи, охи и вздохи простодушной тети Дуни она не преминула несколько раз особо подчеркнуть свою действительно небывалую даже для молодой женщины отвагу, сноровку и смелость. С еще большими эмоциями и причитаниями Евдокия в ответ поведала в подробностях совершенно кровь леденящую историю, что после той памятной встречи с нами садист в белой рубахе успел прославиться своими зверствами на всю округу. Если поначалу он просто воровал в окрестных деревнях сушившееся во дворах на веревках женское нижнее белье, то вчера вечером изнасиловал, а затем в куски изодрал-изрезал соседскую козу Томку. Соседка баба Нюра обычно оставляла свою козочку пастись в перелеске неподалеку от деревни, привязывая ее к дереву длинной веревкой. Несчастное животное было найдено изуродованным и повешенным. Я мысленно живописала себе всю кровавую, картину, и меня враз замутило так, что пришлось срочно выбежать из избы на огороды. Увлеченные беседой женщины ничего не заметили.

Что означает понятие «изнасиловал», я в те годы, к счастью, имела слабое представление и решила, что бандит силой прикурочил животинку к дереву, чтобы Томка не могла ни дышать, ни шевелиться, ни бодаться и легче было бы с ней расправиться. Кровавые сцены козьей казни, ее предсмертное блеяние почти физически ощутимо давили мне на роговицу глаз и ушные барабанные перепонки. Поскольку и в дальнейшем меня каждый раз продолжало неумолимо выворачивать при одном только взгляде на парное молоко, бабушке, хоть и со скрипом, а все же пришлось оставить затею укрепления моего здоровья с его помощью. Мы перестали так часто ходить в деревню.

Боже мой, как кошмарно-тягостно, как безотрадно-горько мучилась я в те дни и от непрекращающихся ночных ужасов, от сознания, что, может быть, сейчас, в эти самые секунды довольное чудовище мучает в лесу какого-нибудь беззащитного ребеночка, и его изрубленное, слабое, мягкое, еще теплое тельце будет найдено лишь тогда, когда ничего нельзя поправить. Я отчетливо представляла себе весь тот бездонный ужас, все непомерное страдание и предсмертную муку бедняжки, и меня опять начинало рвать, а еще время от времени из носа текла кровь. Бабушка почти сразу же подходила к моей постели со свечой в одной руке и упаковкой каких-то горьких таблеток в другой и начинала нудно сетовать на вирусную инфекцию, с которой некие бездарные врачи до сих пор не научились нормально справляться. По поводу крови из носа у родной старушки была в ходу другая интересная версия: это американские астронавты своими полетами в космос специально организовывают такую жару, чтобы у русских людей случались солнечные удары и лопались сосуды. США измором взять стараются наш народ!

А дальше мне становилось все хуже и хуже. Не в состоянии более существовать в подобной беспросветной кручине и, по-видимому, уже близкая к психозу, в один прекрасный час я твердо для себя решила, что должна бороться с врагом по примеру героев-партизан, которых мы все время проходили в школе. Сразу стало легче жить и дышать.

После некоторых раздумий о партизанах-подпольщиках стало ясно, что мне самой надо бы разыскать обезумевшего мужика в лесных чащобах и лично прикончить его кровавые похождения раз и навсегда. Надо положить конец кошмарам. И если не я сама лично, то кто?

Премиленькая и прехорошенькая десятилетняя девочка Вероника решила убить человека (не просто убить, а покарать за содеянное зло) и теперь, вместо растрачивания времени впустую на воображение мучительных терзаний детишек и козочек, принялась со всей возможной серьезностью и совершенно недетской холодной и бесстрастной логикой обдумывать практическое осуществление возмездия. Тогда же я в самый первый раз так явственно почувствовала в себе этот, хотя и нематериальный, но оттого не менее твердый, несгибаемый и отточенно-острый стержень-опору, и даже страшные сновидения перестали сниться, как по мановению волшебной палочки. Мой стержень-опора целиком устремил меня к цели-долгу, а все остальное на время сделалось неважным.

Бабуле, конечно же, я ничего рассказывать не буду, а иначе она точно накажет. Маме, так сильно зависящей от бабушкиных повелений и по большому счету ей подчиненной, я тоже ничегошеньки не скажу. Вообще никто ничего никогда не узнает. Я уйду с волчатками в лес с утра пораньше. Чудовищный мужик, узрев меня праздно шатающейся по лесу, точно попробует навалиться, как в прошлый раз. Вот тут-то я и отдам волевой короткий приказ «фас» своим собачкам, и они без лишнего шума разорвут страшного мучителя в клочья. И кто будет его искать? Естественно, никто. Потом вернусь на дачу, как обычно, и чудесные золотые сны-фантазии начнут меня посещать, как раньше. Или прилетит добрый сказочник Оле-Лукойе и подарит мне свой волшебный цветной зонтик.