- Подумаешь, какая новость! — проворчал въедливый голос космолога с экрана дисплея: — Это нам известно от своих ученых. Расселение рода Хомо по Галактике начнется в эпоху, когда Солнце из бело-желтого карлика превратится в звезду-гигант красного цвета. Зона Гомеостаза к тому времени потеряет свое значение.

Пока Ганс выговорил фразу, на экране медленно формировался другой Глаз, непохожий на тот, что вешал пять минут назад. Был он какой-то дымчато-сиреневый и занимал весь дисплей. Без всяких предисловий новый Глаз деловито пояснил:

— Сингулярность на входе в невидимую вселенную сильно искажает ход времени, а тем более — последовательность смены человеческих поколений...

— А ты-то кто? — спросил Байрам.

— Представитель расы Хомо галактос!

— Значит, среди вас живут, как понимаю скудным умом, потомки тех землян?

Глаз с недоумением уставился на Слейтона:

— Не понимаю, о чем говоришь?! Нам завещали отыскать некий Корабль отдаленные предки. По их вычислениям, извлеченным из хранилища, космолет проходит границу тяготения Невидимой Вселенной. Поэтому мы...

- Простите, уважаемый Глаз, а с кем я разговариваю в настоящий момент? На своих часах вижу: вне Корабля истекает миллиард лет, хотя мы беседуем с тобой каких-нибудь три минуты.

Слейтон ошарашенно поглядел на Байрама, потом — на Табло Относительного Времени. И только сейчас заметил: говорит с ними какой-то другой Глаз, смутно похожий на эллипс сиренево-дымчатого цвета. Крохотный зрачок в центре эллипса пронзал собеседника насквозь.

- Вы слышите меня, хомо сапиенсы! — мысленно взывал Глаз: — Я представитель расы Гиперномов, обитающих в невидимой вселенной. Нам подвластны любые трансформации вещества и силовых полей. Мы в зените славы и могущества. Нам завещали далекие предки: «Во что бы это ни обошлось, освободите Корабль от разрушения в зоне сингулярности». Готовьтесь, хомо-земляне!..

С мистическим страхом следил Байрам за цифрами на Табло Времени. Четко отбивал секунды метроном, — и снаружи космолета, как отмечало Табло, истекал миллиард лет. Зрачок Гипернома тускнел, терял осмысленное выражение, размывался в пятно.

— Ну, что ж ты уходишь, брат-гиперном?! — в отчаянии спрашивал пилот: — То хвастал могуществом, а теперь молчишь? Я вижу, как тебя пожирает ненасытный Хронос... Кто следующий на экране?

Пустой дисплей молчал. Потом в осознании космонавтов беззвучно отдался незнакомый голос:

— Хомо сапиенсы в Корабле! Отзовитесь. Мы спасем вас!

Голос ослабевал, наполнялся болью:

— Счастливы вы, а не мы!.. Могучий поток времени смывает расу Гиперномов в небытие.

— Вот именно, — холодно посочувствовал Слейтон. — Мы живы потому, что блуждаем внутри Сингулярности.

Обвальный грохот наполнил рубку. На дисплей хлынул поток непостижимой по смыслу информации — звуковой, буквенной, цифровой.

— Кто же выручит нас? — гадал Байрам вслух, подпирая ладонями голосу: — Должен быть кто-то, знающий о нашем положении. Где этот хвастун, который обещал нам свободу и безопасность? Я так понимаю все эти парадоксы: в Невидимой Вселенной бессмертен лишь некий Сверх-разум, высокоупорядочное общество загадочных существ. А может быть — сгустки, «комплексы» микро-частиц. Их основа — кварки и нейтрино, гравитоны, протоны, электроны. Они способны принимать облик гуманоидов, чтобы создать цивилизацию типа «хомо галактос», «хомо гиперномус». Вероятно, им подвластны все силы космоса. Из клубков «разумных частиц» они строят целые галактики, туманности, планетные системы. Совершив скачок вперед, Сверхразум делает шаг вперед, «комплексы» распадаются, ускоряя общий круговорот вещества. Логично?..

В рубку примчался Ганс и растерянно сообщил:

— От всех заумных передряг, ребята, я немного спятил с ума. В фототелескоп ясно наблюдаю Землю! Хотя это абсурд: ни в какой телескоп на таком чудовищном удалении нельзя увидеть Землю.

— А ну, покажи!.. — чуть не подпрыгнул Байрам: — Веди к телескопу!

— Не надо, — остановил его Слейтон: — Земля уже на дисплее.

И действительно, родная планета выплыла из-за кромки экрана.

- Типичная дьявольщина, — прошептал Байрам: — Смотри: курсограф отметил проход орбиты Урана. А-aI Я вижу и Сатурн с его кольцами. В космолете установилась нормальная тяжесть, Самопроизвольно ожила панель с огоньками приборов.

- Значит, очередная игра Сверхразума? — подумал вслух Слейтон: - Нет, он не покинул нас и возвратил в привычный мир Земли.

Ганс ушел в обсерваторию, через некоторое время сообщил по селектору:

- Проходим Юпитер и Марс! Формирую на дисплей видеопанораму.

Высоко в небе качался изумрудно-голубой шар Земли. Далеко внизу и левее горел факел Солнца.

- Убедились? — спросил космолог: — Пора думать о посадке.

Слейтон вымученно покривился:

- Хорошо! Даю позывные на Космоцентр. Шифр семь-два-девять-четыре! — продиктовал он киборгу. — Запрашивай!..

На запрос никто не ответил. Слейтон трижды повторил вызов. Полное молчание!

— Надо, кажется, подлететь вплотную? Или спуститься на стационарную орбиту? — гадал Байрам, ощущая непонятное томление в душе; что-то было не так!

Виток за витком наматывал космолет вокруг Земли, занимавшей пол-неба. Снова и снова пилот запрашивал Станцию слежения, Космоцентр. Никакого результата.

Вдруг Байрам каким-то чужим голосом сказал:

— Это совсем не та Земля, братья-космонавты!

— Что значит — не та? — хмыкнул Слейтон.

— Взгляни на дисплей, Фома-неверующий, — сказал Ганс с экрана дисплея: — Видишь? Нет орбитальных станций, нет огней городов в ночном полушарии. Как это понять? У меня есть тест для проверки.

— Что за тест? — спросил Байрам.

— География суши, господа мореплаватели! Вот сейчас впереди покажется берег Приморья, Камчатка, Тихий океан.

Через десять минут они летели над океаном. На его синей груди лежали Курильские острова, Япония, Филиппины, Гаваи. Далеко на западе чуть-чуть угадывался берег Нового Света.

- Слейтон!.. — позвал с дисплея Ганс: — Ты хорошо видишь Беренгов пролив. Аляску и Чукотский полуостров?

- Так точно, генерал-космолог, — уныло пошутил Слейтон: — Вон там Аляска!.. Левее и выше Чукотка: — Тут он поперхнулся и запричитал: — Опять галиматья начинается!.. Нет Берингова пролива!.. Куда же он провалился!? Еще немного, и я окончательно свихнусь... Пролива не вижу, зато хорошо наблюдаю лесистый перешеек на его месте.

— Ставлю тройку по географии, — грустно произнес Бай рам: — Я понял, какой тест предложил Ганс. Он подшутил над тобой.

— Довольно, командир! — прервал Слейтон: — Благодарю, я тоже понял. Просто из-за этих фантасмагорий мозги иссохли. Мы оказались в прошлом Земли, во времена мамонтов, овцебыков, козлоящеров... Точнее, в эпоху Висконсинского оледенения. Тридцать тысяч лет до нашей эры?! — Пилот схватился за голосу: — Как в бредовом сне!.. Такой перешеек очень пригодился сибирским монголоидам. Сами не заметив того, они в погоне за живым мясом для пропитания похода открыли Америку! Представляю себе знойный июльский день... Некое племя охотников идет по Берингову перешейку. Он неширок, всего в километре слева и в десяти справа плещется морская волна. С гулом накатывается с юга исполинский прибой. А монголоиды не замечают этой красоты: она привычна им с детства.

На экран дисплея зеленым «негативным чертом» снова явился Ганс и погрозил Слейтону пальцем. Тоном школьного учителя пожурил:

— Больше не задирай голову, пай-мальчик! Тройку по географии переправляю на четверку... — Космолог вздохнул и устало повесил голову:

— Мы вернулись не туда! Тем не менее, зрелище первобытной Земли с орбиты — это получше любых праздников. Кому и когда удастся такое видеть? Сингулярность доведет нас до могилы.

— Но, но-о! — осадил космолога Байрам: — Это что за нытье!? Или прикидываешься?

— Почти, командир, — сказал Ганс: — Но в целом я бодр, как и ты.

Слейтон и Байрам перешли к иллюминатору. За выпуклостью Тихого океана виднелась цепь Кордильер. Вот и она позади! Внизу — Великая Прерия, бесконечные зеленые пастбища, где бродят многотысячные стада овцебыков, шерстистых носорогов, оленей, бизонов... Племена, открывшие Америку, веером расходились по Канаде, спускались к югу — в Калифорнию, на Средний Запад, в бассейн Колорадо.