Продвижение происходило медленно, и все-таки уже стали видны пригороды Киева: задымленное Святошино, очертания Станкозавода, завода «Красный экскаватор». Но тут противник переключил против наших танков и самоходок еще и огонь зенитной артиллерии. Наступление вовсе затормозилось. Положение усугублялось еще и тем, что местность была открытая, только задымленность поля боя спасала от точных попаданий вражеских снарядов. Огненные конусы от рикошетных ударов появлялись то на одной, то на другой машине! Загорелся танк в самом центре боевого порядка! Несколько раз тряхнуло и нашу самоходку! Я заволновался за судьбу экипажей и машин — наступать в зоне хорошо подготовленного плотного заградительного огня да еще по совершенно открытой местности было безумием! И тут, в этот критический момент боя, грянули несколькими залпами спасительницы-»катюши», перемешав оборону неприятеля! Следом мощные удары нанесли бомбардировщики и штурмовики Ил-2! Воспользовавшись замешательством врага, роты и батареи совершили стремительный рывок и зацепились за окраину поселка, что позволяло укрываться от огня за домами и строениями.

Немцы, оправившись от удара, частично восстановили систему огня. Завязались упорные уличные бои. Наша батарея вместе с танками и пехотой приблизилась к большому кирпичному зданию. Тотчас из окон и амбразур открыли огонь десятка два пулеметов и несколько пушек и минометов. Залегли наши стрелки; танки и самоходки, не прекращая огня, укрылись за уцелевшими постройками, в садах и развалинах домов. Толстые стены кирпичного здания, в котором засел противник, спокойно выдерживали удары наших бронебойных снарядов, и немцы, надежно защищенные, наращивали силу огня, умножая количество огневых точек.  

— Валерий, бей по бойницам! — скомандовал наводчику и продублировал команду экипажу Макарова.

Первый снаряд разорвался ниже амбразуры, второй влетел в окно — и одно вражеское орудие смолкло. Несколькими выстрелами удалось заглушить еще одну амбразуру с орудием. Экипаж Макарова и другие батарейцы тоже подавили по нескольку огневых точек. Спустя час фашисты могли вести огонь только из нескольких орудий и пулеметов. Продвигаясь с позиции на позицию, три танка и пять самоходок обошли здание со стороны, где орудия были уже подавлены. Отсюда под прикрытием дымовых гранат к дому подобрались рота автоматчиков Мудрака и трое разведчиков во главе с сержантом Потемкиным. На наших глазах разведчики Комаров и Рассоха забрались по обрушившимся деревянным конструкциям на второй этаж и гранатами забросали немецких пулеметчиков, расчистив путь автоматчикам. Рота Мудрака ворвалась в подвал, уничтожила там несколько пулеметов и не менее двух десятков немцев, захватив еще и тридцать шесть пленных. В самой же роте было ранено семь человек.

Святошино было уже в наших руках, но бой не стихал...

Во второй половине дня, когда мы овладели Святошином и 70-я мехбригада заняла прочную оборону, чтобы не выпустить немцев из Киева, командование корпуса вывело наш полк из боя и переподчинило командиру 71-й гвардейской механизированной бригады Герою Советского Союза гвардии полковнику Луппову.

Выйдя из Святошина, уже в сумерках мы продолжили наступление в юго-западном направлении. В авангарде бригады Луппова действовал мотострелковый батальон, его-то и усилили танковой ротой и двумя батареями нашего полка, так как самоходки СУ-85 были главной ударной силой наступления.  

Сильный по составу, мобильный по скорости и маневренности, авангард решительными атаками выбивал из населенных пунктов оставленные для прикрытия подразделения врага. Да так стремительно, что немцы не успевали поджечь брошенные села, спасаясь бегством под покровом ночи. Но село Гатное, в котором скопились значительные силы отошедшего противника, наскоком мы взять не смогли. Тогда комбриг Луппов с ходу развернул главные силы и продолжил атаку сразу с трех сторон. И враг не выдержал! Это было не отступление, а паническое бегство! В страхе немцы бросали орудия и автомашины, повозки и кухни, боеприпасы и военное имущество! Только танки отходили организованно, арьергардными стычками задерживая наше продвижение на выгодных для себя либо освещенных пожарами рубежах. За ночь им удалось поджечь два танка и еще один подбить, застопорили и две наши самоходки. Но и для противника не обошлись даром эти скоротечные бои, немцы потеряли два танка сгоревшими и один застрял в заболоченной пойме речки. На сем танковый арьергард неприятеля прекратил бои на промежуточных рубежах, присоединившись к отступающим войскам.

Противник бежал по всем возможным дорогам и с такой поспешностью, что нередко возникали пробки из застрявших машин. Наш авангард настигал и громил эти автоколонны, усеяв разбитой техникой дорогу от села Чабаны до Хотова.

Крупным населенным пунктом Хотово мы овладели на рассвете 6 ноября одновременной атакой авангарда с севера и главных сил бригады с запада. Неприятель не ожидал столь внезапного появления наших войск. Бой был короткий, но яростный. Немцам удалось поджечь два наших танка, первыми проникших в центр села. Но в целом враг не смог оказать серьезного сопротивления и вынужден был отойти.  

Самым радостным оказалось освобождение нескольких тысяч киевлян, которых мы отбили у немцев, их угоняли на запад. Не меньше радовались избавлению от оккупации и жители этого большого села. Яркое утреннее солнце освещало освобожденное село, жителей и киевлян, высыпавших на улицы, как только прекратилась стрельба. Люди со слезами бросались нам в объятия, а часть жителей, вооружившись топорами, ружьями, вилами, помогала автоматчикам вылавливать вражеских солдат и доставлять их к штабу бригады.

События в тот день сменялись с калейдоскопической быстротой! Части бригады занимали круговую оборону: нельзя допустить выхода противника из Киева, как и подхода резервов к осажденному городу. Наша батарея зарывалась в землю на юго-западной окраине села, и экипажи уже готовили данные для ведения огня. Остальные части тоже в срочном порядке выбирали и занимали удобные огневые позиции. Мотострелки и автоматчики окапывались на скатах высот. Саперы ставили мины к западу от села. Один батальон бригады прочесывал прилегающий лес.

В Хотове было захвачено большое количество пленных, почему-то разных национальностей. Помимо немцев были и румыны, и итальянцы, венгры и украинцы. Солдат, который их охранял, заметил, что один пленный очень похож на командира роты. Спросил фамилию, тот ответил, кажется, Ткаченко, точно не помню. Солдат пошел к ротному, доложил:

— Товарищ капитан, ваш брат среди пленных!

А ротный мужик был большой, уже седой, лет под сорок. Пошел с бойцом к пленным, вытащил того парня:

— Ти мий брат?

— Нема у мини братьев.

Ротный — к комбригу, просит:

— Отдайте мне брата! Клянусь, искупит свою вину кровью!

Луппов, без долгих слов:  

— Бери!

Капитан отвел парня в сторонку:

— Снимай с себя все немецкое!

Догола его раздел, старшина притащил наше белье, обмундирование, дали ему и оружие. Так он потом с этой ротой и пошел.

Нас, комбата Погорельченко, взводных Фомичева и меня, вызвал в штаб командир полка. В селе стоял невообразимый шум! Ликующий народ одаривал освободителей молоком, овощами, фруктами! Дети, истосковавшись по отцам, не сходили с рук наших солдат!