— Сорванец и дурак…

Отшельник словно сбросил маску сдержанного и конспиративного резидента, теперь перед Шейном сидел еще не очень старый, но очень уставший человек.

— Говори уж. По-родственному. Что скажешь мне, со мной и умрет.

— Дядя, ты видел сводки, ты их сам и собирал. Британцы держатся, хорошо отбиваются, но пока еще ничего не определено. Им нужна помощь, но Ходсон торгует и с красными и с империей. А положение осложняется еще и тем, что нам приходится действовать через голову президента и официальных органов. Да что я говорю, ты и так все знаешь. Ходсон готов отдать Остров красным.

Отшельник кивнул, молча, внимательно.

— У британцев неплохие шансы, — продолжал Шейн. — Они очень хорошо разыграли свои преимущества, но все же следует принимать во внимание, что Остров может и проиграть. Для этого и существует 'Протокол', на самый крайний случай, чтобы извлечь хоть немного пользы из английского поражения. И для этого же мне нужен выход на ирландцев и Галлоуэя. На случай, если Британия будет оккупирована и понадобится разворачивать подпольное сопротивление красным захватчикам.

— 'Синий кабинет' бежит впереди паровоза. Британцы эффективно защищаются, а коммунисты ломают зубы об их систему противовоздушной обороны и не могут сбросить с шеи петлю континентальной блокады.

— 'Синий кабинет' думает наперед и готовится к любому развитию событий. А большевики еще не выложили все козыри.

Отшельник криво усмехнулся.

— Думаешь, я испытаю жалость от твоей родственной откровенности? Вывернусь наизнанку, чтобы добыть тебе контакт?

Шейн молчал.

— Хорошо, я помогу, — криво усмехнулся Отшельник. — Но не сейчас, — он предупреждающе поднял ладонь, обрывая готовые сорваться с уст Шейна слова. — Мне нужно проверить прежние связи, я уже давно держусь подальше от всех этих 'освободительных движений', слишком опасно. Подождешь, целее будешь.

За окном разнеслась пронзительная трель свистка полисмена, собеседники одновременно вскинули головы, насторожились в молчании. Свист повторился почти под самым окном, ударив по нервам как пилой. Послышался топот ног, кто-то быстро пробежал, свист повторился вновь, уже удаляясь.

— Воришки… — буркнул Отшельник.

— Это хорошие связи? — для порядка спросил Шейн, уже заранее зная ответ.

— Шутишь? С ирландцами хороших контактов нет. А если кто-то скажет, что у него есть, убей его на месте и беги без оглядки, — совершенно серьезно посоветовал Отшельник. — Потому что это говорит провокатор. В любом случае, в любых отношениях с ирландским подпольем девять шансов из десяти, что тебя или убьют сами 'картофельники', или возьмут англичане. Я поищу людей, которые смогут хотя бы передать твою просьбу по адресу. Дальше все в твоих руках. Если с тобой захотят говорить, если ты сумеешь быть очень убедительным… В общем, это все, чем я могу помочь.

— Понимаю. Не совсем то, чего я ожидал, но спасибо, — сердечно сказал Шейн.

— Благодарить будешь после. Если сможешь. Это все?

— Да, все.

— Я выхожу первый. Если куда-то собрался, выжди не меньше четверти часа. Я уведомлю о новой встрече, как договорились. И… Привет моему брату. Я помню Дайманта и надеюсь увидеть. Мой… гонорар за консультацию передашь как обычно, знаешь, куда. Оплата на этот раз двойная, наценка на риск.

— Сделаю, — серьезно пообещал Шейн. — Все как оговорено.

К северо-западу от Лондона располагается особняк, именуемый Приоратом Бентли — солидное серо-коричневое здание со строгими, классическими формами и почтенной историей. Строение, некогда бывшее аббатством, в двадцатых годах вместе с окружающими землями выкупили ВВС королевства. Теперь Приорат, некогда серо-коричневый, а теперь раскрашенный маскировочными полосами, стал главным нервным центром всей противовоздушной обороны Британии.

Еще в тридцатых под особняком сделали специальный многоярусный бункер, похожий на опрокинутую вниз башню. Тогда это считалось мерой предосторожности, граничащей с экстравагантностью. Но после того, как одна из летающих бомб выбила все стекла на южной стороне, а аварийно приземлявшийся тяжелый 'Веллингтон' чуть не снес само здание, основные службы стали уходить под землю.

Последние недели здесь часто работали члены Комитета оборонительных сил Метрополии. В том числе и Ее Величество с премьер-министром.

— Таким образом, следует признать, что я был прав, этот раунд мы так же выиграли, в самом начале, хотя наши противники этого еще не поняли.

Черчилль перевел дух и отпил из стакана с водой. На глубине сорока футов было жарко и сухо. В небольшой комнате на третьем ярусе хватило места лишь для пары стульев, стола и большого несгораемого шкафа. В мирное время помещение оставалось в резерве, а теперь, опять же по случайному стечению обстоятельств, оно стало своего рода кабинетом для коротких деловых совещаний.

Элизабет сидела, совсем не по-королевски подперев голову узкой бледной ладонью. На королеве все еще была куртка 'Смок'. Если раньше королева надевала пятнистый камуфляж парашютистов только для фотосъемок, то теперь все чаще появлялась в образе валькирии и в повседневной жизни. Так же она пренебрегала Лондоном и своими резиденциями, предпочитая штаб Комитета и этот бункер. Это одновременно и радовало премьера, и слегка тревожило. По-видимому, ее Величество входила во вкус кризисного управления воюющей страной. А Черчилль — и в этом он мог признаться себе откровенно — уже разучился делить власть и ответственность с кем-то выше себя.

— Коммунисты решили втянуть нас в размен ресурсов, причем собирая самые дорогостоящие сливки — авиацию, летчиков и дефицитное топливо, — без прежнего легкого самодовольства, деловито продолжил он. — Однако, как я и предполагал, сделали принципиальную ошибку. Они исходили из того, что промышленный потенциал собственно Британии уступает объединенным возможностям России и Германии, а Штаты останутся нейтральными. Но противник недооценил мобилизационные возможности Доминионов. Элита наших младших 'кузенов' может питать весьма недружественные чувства к метрополии, но понимает, что в мире без Британии придется выбирать между коммунистами и американцами. Красные их просто упразднят, а янки сильно перетасуют карты в пользу своих деловых интересов и бизнесменов. Поэтому, как и в предыдущую войну, доминионы станут критиковать нас, обвинять в том, что англичане прячутся за спинами союзников, писать памфлеты и обличительные труды. Однако все это случится потом, а до тех пор, они будут помогать всем, чем смогут. Но лишь пока Британия демонстрирует несгибаемую волю. Поэтому сейчас, как никогда, важно демонстрировать прекрасную бойцовскую форму.

— А ракеты? — с легкой тревогой в голосе спросила Элизабет. — Ракетные обстрелы происходят почти еженощно, их интенсивность растет!

Она опустила руку, подпирающую щеку, и выпрямилась с ровной, как струна, спиной. В это мгновение девушка была одновременно олицетворением и жесткой военной силы, и хрупкой женственности. Черчилль едва не залюбовался ею, но вовремя одернул себя.

— Ракеты… — премьер потер пухлые ладони, не скрывая довольной улыбки. — Несомненно, красные думали, что это гениальная идея. И она, в самом деле, была гениальной! Заставить нас распылять и без того ограниченные силы, терроризировать население, подрывать веру в способность правительства и армии защитить хартленд! И все это малой ценой, небольшой кровью. Да, великолепная затея…

Он снова потер ладони, как повар, приготовивший отменное кушанье.

— Однако в конечном итоге их изощренный план сработал в нашу пользу. Ракетные обстрелы не прицельны, практический ущерб от них значителен, но приемлем, зато внешне создается впечатление, что мы на краю поражения. Это как раз то, что нужно, дабы доминионы продолжали радовать нас искренней поддержкой, а добровольцы осаждали вербовочные пункты. И, что не менее приятно, в сущности, красные взяли на себя значительную часть расходов по тренировке наших ВВС.