Отшельник слушал, ни словом, ни делом не выдавая никаких эмоций.

— Но прибыл я главным образом, для другого, — Шейн сделал паузу, потер ладони. Несмотря на возраст и опыт, он каждый раз робел, оказываясь лицом к лицу с нынешним собеседником. Особенно теперь, особенно с этим заданием.

Отшельник молча и неподвижно ждал, изобразив на лице предельное недовольство пополам с брезгливым отвращением.

Шейн вполне понимал озабоченность и настрой собеседника.

В двадцать восьмом, после начала мирового кризиса, 'Морской конференции' и инициативы Штатов по одобрению большевистского 'флота береговой обороны' отношения между бывшей метрополией и бывшей колонией обострились до предела. Штаты и Британия совершенно серьезно готовились к войне. В этот год на берег Туманного Альбина вступил молодой и патриотичный американец. Он был очень редким и очень особенным специалистом по организации диверсий на промышленных предприятиях и прочим пиротехническим забавам. В отличие от 'одноразовых' подрывников-однодневок этот агент, под псевдонимом 'Отшельник', имел безупречную легенду и прекрасные документы с продолжительной историей. Он должен был на месте, из 'подручного материала' организовывать команды диверсантов, проводить разведку и уничтожать наиболее значимые объекты, преимущественно связанные с кораблестроением. Идея оказалась нежизнеспособной изначально, но двадцатые вообще были временем утопическим и необычным.

До войны между англосаксами не дошло, но определенные успехи диверсант сделать успел. Успехи настолько заметные, что его перевели в 'спящие' агенты. Теперь он должен был дожидаться своего часа, новой войны, в неизбежности которой не сомневались еще добрых лет десять. А до того Отшельнику полагалось планировать, собирать информацию и быть готовым погибнуть за отечество. Но совершенно неожиданно, в первую очередь для него самого, у убийцы и взрывника проснулся талант профессионального разведчика. Со временем об изначальной специализации агента забыли, так же как забыли и имя, данное при рождении. Теперь он был Отшельником, самым ценным британским резидентом департамента военной разведки США, попутно подрабатывающим на нескольких очень ответственных, очень влиятельных персон. Которые через своих доверенных лиц иногда высказывали просьбы, несколько выходящие за границы профессиональных обязанностей.

Отшельник терпеть не мог этих просьб, но, как прагматик, периодически выполнял их, умножая собственное благосостояние. Несмотря на долгую жизнь на чужбине, в глубине души он лелеял надежду когда-нибудь вернуться и дожить остаток дней на родине.

Ум, осторожность, граничащая с паранойей и простое везение — прочие резиденты и агенты горели как спички, а Отшельник продолжал работать.

— Первое, про 'Протокол Е' забудьте, — разведчик все же заговорил первым.

— Скоро в Лондон прибывает Менестрель, — сказал Шейн, делая вид, что не расслышал сказанного. — Не знаю точного времени, но в течение недели, может быть двух. Вам предстоит встретиться. У Менестреля при себе будет 'Протокол', полный список кандидатур, он желает обсудить наиболее спорные кандидатуры.

— Идиоты, — прокомментировал Отшельник. — Я получаю срочное требование о личной встрече, я аврально засвечиваю это место, проверенное и кристально чистое как слеза младенца. Бросаю все и еду аж из Лондона. И все только для того, чтобы мальчик Хьюза сказал мне, что идиоты привезут в страну бумагу, за которой охотится лично Черчилль. Питер, ты меня огорчаешь. То, что ты привозил мне от G-2 это еще туда-сюда, но после того как ты стал прирабатывать на стороне… Пусть Менестрель, или Трубадур, или как там его, свернет свой 'Протокол' в трубочку и засунет себе в известное место. Поглубже, в целях конспирации.

— Не все так плохо, — обнадежил его Шейн. — У Менестреля абсолютная память, он выучил список наизусть. Никаких бумаг, никаких свидетельств. Только личная беседа.

Отшельник тяжко вздохнул.

— Все равно идиоты, — подытожил он. — Хоть печатный, хоть в памяти, это все равно, что таскать в кармане динамитную шашку. Отец наш небесный, до чего я дожил… Питер, ты знаешь, что такое 'Протокол'?

— Нет, и знать не хочу, — отозвался курьер.

— Это список людей, которым наш 'Синий кабинет' намерен гарантировать первоочередную эвакуацию и сохранение всех иностранных активов при поражении Британии в войне. В обмен на публичное признание и всемерную поддержку американских претензий на 'британское наследство'. И этот сговор идет в обход официальной политики Ходсона. Ты представляешь, насколько чертов список 'горяч'?

Питер помолчал, собираясь с мыслями. Он даже не пытался угадать, как Отшельник узнал о содержании 'Протокола', зная, что вредный старик ничего не расскажет. Старый разведчик просто знал, и по предшествующему опыту можно было с уверенностью сказать, что знал доподлинно.

— Даже просто обсудить? — уточнил Шейн.

— Не возьмусь, — подытожил Отшельник, потирая двойной подбородок. — Сейчас все ищут шпионов, почти в каждом ведомстве есть своя контрразведка. Они, конечно, топчутся друг у друга по ногам и поминутно сталкиваются локтями, но их все равно слишком много. Британцы сильно потрепали русскую и немецкую разведсети, я тащу на себе собственную, единственную, что они не достали. Ну, разве что еще ирландцы вывернулись, но там своя специфика, это скорее приманка на которую ловят дураков. Контрразведчики деятельно меня ищут. В таких условиях я и на милю не подойду к тому, кто связан с 'Протоколом'.

Он снова в задумчивости сжал подбородок. Шейн терпеливо ждал.

— Компромисс, — сказал, наконец, Отшельник. — С Трубадуром или как там его встречаешься ты. Он называет тебе интересующие имена. Мы встречаемся, ты перечисляешь, я даю характеристику. Ты опять же запоминаешь.

— Сложно, — не выразил энтузиазма Шейн.

— Это и называется 'компромисс', сынок. Приемлемый риск для меня и возможность получить сведения для вас.

— Начнем с того, что у меня не такая хорошая память…

— Можешь начать ее тренировать, — посоветовал Отшельник. — Питер, я не прошу. Я сообщаю и уведомляю. Никаких личных встреч и никаких бумаг. Связь одноразовая и только через тебя. Не нравится — пусть ищут другого … консультанта.

— Хорошо.

— Вот и славно. О новой встрече я тебя уведомлю обычным способом.

— Встретимся здесь?

— Нет. Уже нет. Думаю, в Лондоне. В назначенный час подойдешь к указанному месту, это будет парк или сквер. Я буду там с шахматной доской, сейчас уличная игра очень популярна среди таких перечников как я. Вместе со списком выучишь партию Бендерович — Монофтальм, Мюнхен, двадцать седьмой. Ее и разыграем, вроде как тренировка этюда. Со всем общением мы должны уложиться ровно в двадцать минут. Так что отбирайте только самые важные вопросы и кандидатуры. На этом все. Теперь второй вопрос.

— Мне нужен контакт с ирландскими 'патриотами'. Хороший, проверенный, надежный контакт. Без посредников, прямо на Ангуса Галлоуэя.

Отшельник был профессионалом с большим стажем и огромным опытом, он сдержал удивление. Но Шейн слишком давно и хорошо знал собеседника, чтобы понять и оценить его изумления.

— Я поражен, — сказал, наконец, после долгой паузы, разведчик. — Питер, мальчик мой, ты лишился ума? Ты понимаешь, о чем просишь? Любое подполье всегда нашпиговано агентами и провокаторами как сыр дырками. Особенно ирландское, особенно сейчас. Даже если бы меня интересовали ирландцы, я бы сторонился их как огня. Тем более 'Безумный Ангус', да его ищут еще более старательно, чем меня. Забудь. У меня нет таких контактов, а если бы и был, я бы тебе его не дал. Ты не мой родной племянник и мне, в сущности, нет до тебя дела. Но я все еще надеюсь со временем вернуться домой и совершенно не хочу объяснять брату, почему его приемного сына прирезали в тихом углу. Или навечно заперли в подвале контрразведки.

Шейн помолчал. Минуту, другую. Отшельник терпеливо ждал.

— Дядя, — тихо сказал, наконец, Шейн. — Дядя Джей, давай по-родственному?..