Нет, пусть он говорит, и я просил бы вас Принять с доверием услышанный рассказ. Он, без сомнения, вполне правдоподобен. Почем вы знаете, на что Тартюф способен? Или вас видимость в обман успела ввесть И вы считаете, что лучше я, чем есть? Нет-нет, по внешности меня судить не нужно, И я совсем не то, чем я кажусь наружно. Все думают, что я – безгрешная душа, А правда то, что я не стою ни гроша. Бичуйте же меня, зовите кровопийцей, Злодеем, извергом, разбойником, убийцей, Еще позорнее давайте имена. Я спорить не хочу, я заслужил сполна И всякое клеймо приму, склонив колени, Как воздаяние за годы преступлений. А ты – ты сердцем глух, Предатель! Эта речь вам так ласкает слух… Брат, ах, встаньте, умоляю! Лишь звук – и я тебе все кости раздроблю! Мой брат, не гневайтесь, я богом вас молю. Я был бы рад пойти навстречу пытке злейшей. Чтоб от царапины спасти его малейшей. Да, я на коленях рад Просить вас за него… (тоже становясь на колени и обнимая Тартюфа) Ни слова Я знаю, почему ты оскорбил святого: Он ненавистен вам – и вот я вижу вдруг Восставших на него жену, детей и слуг; Вы прибегаете к бесстыдным всяким ковам, Чтоб этот праведник не жил под нашим кровом. Но чем усерднее хотят его изгнать, Тем крепче я хочу с собой его связать, И дочери моей он должен стать супругом, Чтоб дерзостной семье воздалось по заслугам. Ее хотят вести насильно под венец? Да, да, сегодня же, назло вам всем, наглец! А! Я вас не боюсь! Пусть всякий здесь узнает, Кто в доме господин и кто повелевает. Скажи, что ты солгал, негодный плут, и сам Проси прощения, упав к его ногам. Я? У мошенника? Чтоб перед этой дрянью… А! Ты упорствуешь и отвечаешь бранью? Где палка? Палка где? Вон! Из дому изволь убраться сей же час И больше моего не преступать порога! Скатертью дорога! Отныне ты лишен наследства, и притом Ты проклят, висельник, твоим родным отцом! Явление VII
Так тяжко оскорбить безгрешную особу! Господь, прости ему его слепую злобу! Когда б могли вы знать, как больно, милый брат, Мне видеть, что меня пред вами так чернят… |
