«Поэтому, чтобы опровергнуть в высшей степени неблагоприятное для него мнение, будто он позволил убить одновременно четырех консуляров, Адриан немедленно вернулся в Рим... Чтобы положить конец толкам о себе, он по прибытии произвел раздачу народу в двойном размере, несмотря на то, что в его отсутствие каждому было уже выдано по три золотых. Принеся в сенате извинение за то, что было сделано, он клятвенно обязался не наказывать ни одного сенатора без постановления сената». (Элий Спартиан. Жизнеописание Адриана, VII, 1-4)
Ввиду безусловной поддержки легионов и верности преторианцев, Рим находился в полной власти императора. Клятве его мало кто поверил. Многие сенаторы да и рядовые граждане старшего поколения вспоминали правление Домициана и трепетали от страха. Адриану пришлось приложить немало усилий, чтобы рассеять эти опасения.
«Не упуская из виду ничего, что могло доставить ему расположение, — продолжает Спартиан, — он простил частным должникам императорского казначейства как в Риме, так и в Италии неисчислимые суммы, которые за ними числились, а в провинциях также огромные суммы остававшихся недоимок, а чтобы еще больше укрепить общее спокойствие, он велел сжечь на форуме божественного Траяна долговые расписки. Имущество осужденных он запретил забирать в свою частную казну, зачисляя все суммы в государственное казначейство. Мальчикам и девочкам, которым еще Траян назначил питание, он сделал щедрые надбавки. Состояние сенаторов, которые разорились не по своей вине, он пополнил до размеров, полагающихся сенаторам, в соответствии с количеством их детей, причем очень многим он без задержки выдавал средства с таким расчетом, чтобы их хватило до конца их жизни. Не только его друзьям, но и большому количеству людей из широких кругов его щедрость открывала путь к исполнению почетных должностей. Поддерживал он и некоторых женщин, выдавая им деньги на прожитие. Он устроил гладиаторские бои, продолжавшиеся непрерывно в течение шести дней, и в день своего рождения выпустил тысячу диких зверей». (Там же, VII, 6-12)
И далее:
«Адриан отправился в Кампанию и облегчил положение всех ее городов своими благодеяниями и щедротами, вызывая к себе дружеские чувства со стороны всех лучших людей. В Риме он часто присутствовал при исполнении преторами и консулами их служебных обязанностей, принимал участие в пирах друзей, посещал больных по два и три раза в день, в том числе — некоторых всадников и вольноотпущенников, утешал их, поддерживал своими советами, всегда приглашал на свои пиры. В сущности, он во всем поступал как частный человек». (Там же, IX, 6-9)
Аттиана Адриан сместил с должности префекта претория, заменив его другим своим сторонником, тем самым возложил ответственность за убийство четырех консуляров на своего бывшего опекуна (возможно, согласовав с ним эту акцию, поскольку вскоре провел его в сенат).
«Процессов по обвинению в оскорблении величества он не допускал. Наследств от незнакомых ему людей не принимал, равно как и от знакомых, если у них были дети... Он запретил господам убивать рабов и предписал судьям (а не самим господам. — Л.О.) выносить приговор, если рабы того заслужили. Он запретил продавать без объяснения причин раба или служанку своднику или содержателю гладиаторской школы. Расточителей своего имущества, если они были правоспособны, он приказывал сечь в амфитеатре, а затем отпускать. Рабочие тюрьмы для рабов и свободных людей он упразднил». (Там же, XVIII, 4-9)
Своих вольноотпущенников и рабов император держал в строгости, не позволял влиять на себя. К участию в государственном управлении не допускал. Помощников и сотрудников императорской канцелярии он набирал среди всадников, нередко — провинциалов. Новый слой крупных чиновников теперь формировался из полноправных граждан.
Постепенно Рим успокоился. Сенат вполне искренне предложил Адриану весь набор высоких императорских титулов. Он от всего отказался, включая и желанное звание отца отечества. Его он хотел заслужить в собственных глазах, осуществив преобразования, которые задумал еще в Антиохии. Первые шаги в этом направлении надлежало сделать в Галлии и Германии. Туда он вскоре и отправился.
Сначала необходимо было восстановить воинскую дисциплину и боевую подготовку давно бездействовавших легионов. И лишь потом начинать их пополнение за счет местного населения. По опыту Дакии Адриан знал, что одной только строгости недостаточно, чтобы подтянуть солдат. Следовало их увлечь собственным примером, пробудить дух соперничества.
«Любя больше мир, чем войну, — записывает Спартиан, — он тем не менее упражнял воинов, как будто война была неминуемой, действуя на них примером собственной выносливости. Сам среди их манипулов он исполнял обязанности военного начальника, с удовольствием питаясь на глазах у всех лагерной пищей, то есть салом, творогом и поской (напиток из воды, уксуса и сбитых яиц), по примеру Сципиона Эмилиана, Метелла и своего приемного отца Траяна. Многих он наградил, некоторым дал почетные звания для того, чтобы они могли легче переносить его суровые требования... На всех прочих он оказывал влияние примером своей доблести, проходя вместе с ними в полном вооружении по двадцати хмиль. В лагерях он велел разрушить помещения для пиров, портики, закрытые галереи и художественные сады. Он часто надевал самую простую одежду, перевязь его меча не была украшена золотом, застежки военного плаща были без драгоценных камней, только его палаш заканчивался рукояткой из слоновой кости. Он посещал больных воинов там, где они были размещены на постой; сам выбирал места для лагеря. Жезл центуриона он давал только людям сильным и имевшим хорошую репутацию, трибунами он назначал только тех, у кого выросла настоящая борода и чьи благоразумие и лета могли придать вес званию трибуна. Он не позволял трибунам брать от солдат какие-либо подарки, устранял повсюду всякие признаки роскоши, наконец, улучшил их оружие и снаряжение». (Там же, X, 1-7)
Командиры легионов получили ясные распоряжения о строительстве опорных лагерей и дорог («лимес») вдоль всего течения Рейна. Ветеранам было разрешено жениться на местных женщинах. Адриан обещал, что дети, рожденные в таких браках, будут римскими гражданами. Потом разрешил набор в легионы молодежи из близлежащих поселений. Этим молодым варварам было гарантировано получение гражданства по окончании срока службы. Право наследовать земельные участки родителей за ними сохранялось. Так Адриан начинал подготовку системы самообороны. Аналогичные распоряжения император еще раньше дал легатам верхнедунайских провинций и Дакии (уйти из нее он все же не решился).
Уважение и преданность солдат, которые Адриан сумел завоевать в Дакии и на Востоке, теперь окружали его и здесь, на севере. Спартиан свидетельствует, что «он был очень любим воинами за свою исключительную заботу о войске и за то, что по отношению к ним он был очень щедр». (XXI) Самоличную инспекцию войск по всем границам Империи Адриан впоследствии производил регулярно в течение всего своего правления. Постоянно следил за снабжением их провиантом и деньгами для своевременной выплаты жалованья солдатам. Это не только обеспечивало боеспособность войск, но поддерживало любовь и преданность легионеров императору в такой мере, что он без опасений мог по нескольку лет не появляться в Риме. Впрочем, сие вовсе не означало, что Адриан выпускал управление государством из своих рук. В Риме оставался Совет императора, составленный им из самых доверенных лиц. Совет руководил работой департаментов: финансового, юридического, императорских распоряжений, по делам прошений на его имя и других. Особое ведомство занималось личным имуществом и казной императора. Возглавлявшие департаменты сенаторы и всадники постепенно утрачивали свои сословные отличия, сливаясь в один слой имперской служилой аристократии. Внутри департаментов создавались отделы со своим «штатом» высокооплачиваемых чиновников.
Но вернемся к началу правления Адриана.
В Германии император пробыл около года. Затем перебрался в Британию. Там проблема защиты южной, колонизированной части острова от набегов воинственных соседей с севера решалась просто. В наиболее узком месте, где расстояние от моря до моря составляет всего восемьдесят миль, легионеры, по указанию императора, соорудили сплошную стену. Остатки ее сохранились до наших дней. После Британии Адриан посетил Галлию и Испанию. В обеих провинциях нельзя было не заметить благодатное влияние длительного мира. Потом он переправился через пролив на северо-западное побережье Африки. Волнения в Мавретании (Алжир) затухали. Император вскоре отплыл в Рим.
