Наконец оба войска выступают. Вителлий остается в колонии для формирования второго эшелона вторжения. Путь Валента и Цецины через Галлию и нынешнюю Швейцарию одинаково отмечен грабежами и притеснением местных жителей. Об убийстве Гальбы они узнают по дороге, но продолжают движение, не желая признавать императором Отона. Начинается полномасштабная гражданская война, когда друг другу противостоят не ополченцы и партизаны, а профессиональные армии.
Тем временем оба новоиспеченных императора обмениваются посланиями. Сначала любезными, предлагая один другому свою милость, деньги и спокойную жизнь в любом месте за отказ от власти. Потом — все более резкими. Убедившись в бесплодности дальнейших переговоров, Отон начинает готовиться к отпору. В отличие от Вителлия, он сам организует войско, назначает командиров и намеревается выступить вместе с ними.
«Чтобы прослыть великодушным к человеку, пользующемуся доброй славой, но ненавидимому окружением императора, Отон приказывает привести на Капитолий Мария Цельса — кандидата в консулы, которого он в свое время заключил в тюрьму и спас таким образом от ярости солдат. Цельс не только подтвердил, что оставался верным Гальбе, но и дал понять Отону какую пользу могут принести ему самому люди, умеющие хранить верность принцепсу. Отон не стал вести себя как государь, прощающий преступника. Он призвал богов в свидетели того, что они с Цельсом примиряются как равный с равным, тут же ввел его в число своих самых близких друзей и вскоре отправил на войну вместе с другими полководцами». (Там же, 1, 71)
Подготовка занимает два месяца. Незадолго до ее окончания происходит эпизод, хорошо иллюстрирующий степень самоуправства солдат и характер их взаимоотношений с императором и сенатом. Эпизод этот подробно описан у Тацита, короче — у Плутарха. Воспользуюсь вторым описанием.
Отон приказывает привести из Остии в Рим когорту гражданского ополчения. Вооружение для нее должен взять из арсенала трибун преторианцев Криспин. Ему было удобно сделать это ночью. Но, когда он начал грузить оружие на повозки...
«...самые дерзкие из солдат, — пишет Плутарх, — разом подняли крик, что Криспин, дескать, явился к ним с недобрыми намерениями, что сенат замышляет переворот и что оружие везут не в Рим к Цезарю, но против Цезаря. Крики эти многих подняли на ноги и ожесточили настолько, что одни напали на повозки, другие убили двух центурионов, пытавшихся оказать сопротивление, и самого Криспина, а потом все снарядились в путь и, призывая друг друга помочь Цезарю, тронулись в столицу. У Отона в тот вечер обедали восемьдесят сенаторов. Узнав об этом, солдаты решили, что им представляется счастливый случай перебить всех врагов императора разом, и помчались ко дворцу. В городе поднялся отчаянный переполох — все были уверены, что сейчас начнется грабеж, — люди во дворце лихорадочно заметались, забегали, а сам Отон оказался в тяжелейшем затруднении: страшась за своих гостей, он сам был им страшен, он видел их взоры, прикованные к нему в безмолвном ужасе, тем большем, что некоторые пришли с женами. Послав начальников охраны переговорить с солдатами и успокоить их, император в то же время выпустил приглашенных через другие двери. И едва успели они скрыться, как наемники вломились в залу и потребовали ответа, куда подевались враги императора. Отон встал во весь рост на своем ложе и лишь ценою долгих уговоров, просьб и даже слез удалось ему заставить солдат уйти. На другой день, назначив каждому в награду по тысяче двести пятьдесят драхм, он отправился в лагерь и сперва хвалил всех вместе за преданность и верность, но потом сказал, что иные — немногие — со злым умыслом мутят войско, выставляя в ложном свете доброту императора и преданность ему воинов, просил разделить его негодование и помочь наказать смутьянов. Речь его была встречена дружным одобрением, все кричали, чтобы он поступал так, как находит нужным, и Отон, схвативши всего двоих, чья смерть ни у кого не могла вызвать жалости, возвратился к себе». (Плутарх Сравнительные жизнеописания. Отон, П)
Как это нередко бывает в начале войны, город был полон тревожных слухов. Говорили, что в Рим проникли солдаты Вителлия, чтобы выведать настроения горожан...
В середине марта Отон выступает в поход. Префектом Рима он назначил Флавия Сабина — брата будущего императора Веспасиана, который в это время вел войну в Иудее. Позаботился он и о безопасности матери и жены Вителлия, находившихся в Риме. В составе сформированного войска на войну отправлялись и преторианцы. Сам император боевого опыта не имел, но во главе легионов он поставил заслуженно прославленных командиров: уже знакомого нам Мария Цельса, Анния Галла и Светония Паулина. Однако от опыта и квалификации этих полководцев немногое зависело. Им пришлось командовать солдатами распущенными и наглыми, не желавшими признавать никого, кроме императора, который от них получил свою власть. Впрочем, и неприятельское войско отнюдь не отличалось дисциплиной. Легионеры Валента и Цецины уже успели войти во вкус самоуправства. Правда, у них был опыт походов и сражений, в то время как военная служба многих солдат Отона, особенно преторианцев, проходила в городах — на празднествах и в театрах.
Военные действия развернулись в среднем течении Пада. Войско Цецины первым вступило в соприкосновение с противником. Не желая делить успех с подходившим Валептом, Цецина поспешил атаковать и дважды потерпел поражение. Сначала при попытке взять штурмом крепость Плацентию, затем — близ города Кремоны. Однако уничтожить войско Цецины не удалось, и его остатки соединились со свежими силами Валента. В лагере победителей состоялся военный совет, на котором присутствовал и Отон. Некоторые из участников совета предлагали дать решительное сражение немедля, пока войско воодушевлено недавней победой. Более опытные полководцы указывали на то, что у вителлианцев сейчас преимущество боевого опыта и численное превосходство. Они рекомендовал дождаться подхода легионов придунайской армии, заявившей о поддержке Отона. Император остался глух к этим советам и поддержал тех, кто рекомендовал сражение. Быть может, он не верил в долговременную стойкость своих непривычных к ратному делу воинов. Или ему самому не хватило выдержки и захотелось решить дело как можно скорее.
Не желая связывать своих командующих, Отон удалился в небольшой городок Бриксилл, находившийся примерно в тридцати километрах от места предстоящей битвы, чтобы там ожидать ее результата. Недоумение историков вызывает тот факт, что в качестве охраны он увел с собой наиболее боеспособную часть войска. Не исключено, что Отон предвидел результат сражения и хотел сохранить жизнь этим солдатам. А может быть, и не желал победы, понимая, что она означала бы лишь начало долгой и тяжелой войны, поскольку основные силы Вителлия еще только готовились к походу на Италию.
Решающая битва началась с замешательства. Внезапно по рядам Отонова войска побежал слух, что полководцы Вителлия готовы перейти на их сторону. Боевое настроение солдат сменилось ликованием. Они стали приветствовать противника и не сразу разглядели, что тот наступает отнюдь не с дружественными намерениями. Тогда возникло подозрение в измене. Сумятицу увеличил оказавшийся среди боевых порядков обоз. Пересеченная местность не позволяла выстроить сплошную линию обороны. Младшие командиры отонианцев робели, воины им не доверяли. Все же сражение разгорелось и некоторое время протекало с переменным успехом, особенно на тех участках, где на стороне Отона дрались легионы регулярной армии. Самым постыдным образом проявили себя преторианцы. Они бежали, даже не посмев вступить в рукопашный бой с противником. Наконец центр обороны отонианцев был прорван, и они обратились в бегство по всему фронту. К счастью, наступившая ночь позволила остаткам разбитого войска собраться в лагере. Валент и Цецина отложили его штурм на завтра, надеясь, что противник сдастся без боя. Так и случилось. Подсчитав свои силы и выяснив настроение солдат, Цельс и Галл решили вступить в переговоры с неприятелем о достойных условиях капитуляции. Соглашение было легко достигнуто. Впрочем, это вряд ли следует называть капитуляцией. Когда войско вителлианцев подступило к лагерю, одни из солдат Отона приветствовали его со стены, другие, распахнув ворота, выбежали наружу и смешались с недавними врагами. Всюду звучали изъявления радости. Затем побежденные охотно присягнули в верности Вителлию.
