«Прошло всего лишь три десятка лет…» Прошло всего лишь три десятка лет, Как бы подобных мигу, И никаких препятствий больше нет Печатать эту книгу. А ведь кому-то в прежнее житье Стояла костью в горле. Но отошли гонители ее, Хулители померли. А те, что сохранились до сих пор Из той суровой были, Про жесткий отзыв свой и приговор Почти уже забыли. Видение Грозища стихла, И, словно вор, Кот ростом с тигра Вошел во двор. Минуя заросль, В дверях возник. Так показалось Всего на миг. Над гребнем хижин Скользнула тень… Как был унижен Я страхом тем! «У экрана вновь сидим…» У экрана вновь сидим. Вечереет. Длится лето. Сигаретный вьется дым. Погромыхивает где-то. В телевизоре тот гром — В Барселоне на футболе — Или близко, за окном, В затуманившемся поле? Непонятно, где гремит, Угрожая иль со скуки, Чья трава и чей гранит Отражают эти звуки. Словно главные призы, Ливнем полные и градом, Две далекие грозы, Оказавшиеся рядом. «В том пасмурном марте…» В том пасмурном марте Не знал среди ночи и дня О близком инфаркте, Уже поджидавшем меня. О подлой засаде, Ударившей прямо в упор. О первой досаде, Оставшейся, будто укор. …Все глухо и сонно, Пока пребывает в тиши Сейсмичная зона Всегда напряженной души. «Как будто выполняя уговор…» Как будто выполняя уговор, К тебе приехав, пил тогда за здравие Твоих людей, долин твоих и гор, Запавшая нам в душу Югославия. Моя любовь и радость, и вина, И сбывшиеся добрые пророчества. …Мальчишеские женщин имена. Фамилии, похожие на отчества. «Берез рассеянная толпа…» Берез рассеянная толпа, Передвечерняя даль туманная, Где вьется узенькая тропа — От узнаванья до понимания. И хочется бережно сохранить То, чем душа постоянно лечится Безмерно тонкую эту нить — От человека до человечества. Плач о грузинском футболе Много лет назад Пожелал начаться Тот чемпионат, Где блистал Пайчадзе. Нет, не громких слов Ждали от тбилисца, А ушат голов Должен был пролиться. Молод и умен, Был он полон светом, И каскад имен Низвергался следом. Всех не перечесть Из прошедшей были. Мужество и честь Свойственны им были. Групповой портрет С отсветом утраты. Каждый здесь — атлет, Все почти — усаты. За красивый гол, Сколько их ни тискай, Где тот склон и дол И футбол грузинский?.. Лыжня Ослепительный росчерк лыжни, Наслажденье от легкого бега. На ходу зачерпни и лизни Хоть немножко январского снега. В поле ходит поземка, пыля. Время жесткое многое стерло. Но дистанции этой петля Захлестнула пожизненно горло. Я подробно ее сберегу, Я на прошлое памятью падок. Возле школы, на синем снегу, Роща лыжных бамбуковых палок. Давней юностью сдунуты с парт, Нынче смотрим растерянным взглядом: Оказалось, что финиш и старт Для удобства находятся рядом. Воспоминание И вновь, живя в былой стихии, Кому-то вымолвишь: — Прости!.. Воспоминания иные Обуглить могут до кости. Внезапный повод отдаленный Вдруг заставляет в миг такой Схватить тот провод оголенный Незащищенною рукой. В ту пору Еще поэты, не жалея сил, Писали о космическом полете. А «Новый мир» в ту пору выходил Пока еще и в твердом переплете. Еще казалась крепкою казна, Еще с войны побаливали раны. Еще открыты были допоздна Шашлычные, кафе и рестораны. Пожалуйста, возьми и посети! Но деньги в пальцах редко шелестели. Менялся курс: один не к десяти, А к тридцати, наверное, на деле. Но жизнь сводила все еще с ума, И листопад кружился по спирали, И звонкою была еще зима, И снег еще исправно убирали. |
