— Мари! — снова послышался ей чей-то голос, — Мари!

Мари, продолжая падать, стала цепляться за голос, как за какую-то ниточку, ведущую в другой мир.

Вдруг ее начало трясти, и девушке показалось, что она уже не летит, а скорее находится где-то на земле, а кто-то нещадно трясет ее за плечи.

Мари резко открыла глаза и увидела Карла. Лицо у него было бледное и невероятно испуганное.

— Мари!!! — воскликнул он, как только девушка открыла глаза, и с силой прижал ее к себе.

— Карл? — пискнула Мари, оглядываясь вокруг, — Ты разговариваешь?

Но Карл лишь еще раз произнес ее имя, и с нежной грустью посмотрел на Мари.

— Ты стал говорить мое имя! — догадалась девушка, — А я так долго обижалась, что ты этого не делаешь!

Карл улыбнулся, но тут Мари вспомнила:

— О, Карл, мне только что снился такой странный сон! — ее глаза наполнились слезами и она, откинувшись на кровать, горько заплакала.

— Мне было так страшно! И там был ты, и еще эта красавица… Она меняла обличия…

Карл подсел поглубже на кровать и повернул к себе голову Мари. Она внимательно посмотрела на него: лицо Карла было серьезно, и он более не напоминал ни милого мальчика, ни смешного чудика с небольшим запасом слов.

Луна за окном словно выключила свой свет, и через стекло теперь пробивались лишь редкие отблески звезд.

Мари лежала на кровати, а Карл склонялся над ней и рукой нежно убирал локоны каштановых волос с ее заплаканного лица.

Девушка взглянула ему в глаза и улыбнулась.

— Мари, — тихо прошептал он.

И дальше Мари практически ничего не помнила: только горячие поцелуи, движенья рук и невыносимое тепло тела.

На утро за завтраком все были на удивление неразговорчивы. Хотя, для Карла с Мари это было вполне нормально. Луису вообще часто казалось, что им мало кто нужен, и они могут часами «молчать» о своем. Но вот Джош обычно вел себя иначе, и причина, заставившая его отказаться от привычной утренней проверки «боеготовности отряда», была большим секретом для Луиса. Что же касается графа Нэруса, то он не слишком-то стремился говорить о музыке и пении, и даже не вспоминал о вчерашнем конкурсе, что наталкивало Луиса на подозрение о том, что их уже давно раскусили.

Однако, после завтрака, граф таки встал и спросил, не хочет ли кто из его гостей пройтись по замку в качестве ознакомительной экскурсии. Все вяло согласились, в итоге чего граф часа полтора показывал им свое прекрасное жилище. По правде говоря, оно того более чем стоило: каждая комната была отделана со вкусом и изысканностью, все говорило о необычайном богатстве графа и его рода, а коллекция зеркал, занимавшая, кроме уже увиденного блуждающими парадного входа, еще целых два зала и галерею второго этажа, вообще превосходила все ожидания. Но настроение все равно было не самое радужное. Джош постоянно смотрел на какой-то небольшой предмет у себя в руке, Мари с Карлом выглядели непомерно сонными, а Луису было крайне неловко среди всей этой роскоши. Поэтому, когда граф закончил свою экскурсию, никто сильно не расстроился.

Краем же уха Луис слышал, как Джош, отведя Мари в сторонку, сказал, что не засек здесь ни одного проклятого зеркала, и это странно. Мари же ответила, что тоже ничего не уловила, и, может, стоит слегка по вытягивать информацию из самого графа(?), но пусть этим лучше займется Джош. Тот согласился, после чего Мари с Карлом решили осмотреть парк, или, по крайней мере, они так сказали… Хотя Луис догадывался, что эти двое опять собираются бесстыдно флиртовать друг с другом где-нибудь на скамеечке! А вот Джош принял приглашение графа пойти с ним в курильнею комнату (правда, Джош не курил, но это мало кого волновало!). Самого же Луиса, как младшего члена команды, направили «осмотреть остальной замок», что, в прямом смысле, означало — не мешаться под ногами.

— Ну вот, — подумал Луис, — Опять они за свое!

Он покормил кролика, вяло прошелся немного вдоль озера, и, от нечего делать, направился по второму разу смотреть картины в галереи.

Пройдя ее раза два-три, он остановился возле портрета рыжеволосой любовницы Зеркального Графа. Таких красавиц Луис еще не видел, но все же ему казалось, что…

Откуда-то послышался тихий женский голос:

— Луис, вынь свой нож! — довольно явственно приказывал он.

Сначала Луис вздрогнул от неожиданности, но когда он вспомнил, о каком ноже идет речь, то залился холодным потом. Это, наверняка, был приказ той женщины общества Луны — ведь это она дала ему нож! А от повиновения Луиса зависит судьба его родителей! Луис медленно достал нож и посмотрел на его блестящую поверхность: там, обрамленное сухими, словно солома, блекло-рыжими прядями, отражалось женское лицо.

— Хороший мальчик, — улыбнулась она, — А теперь тихо иди к курительной комнате и дай мне послушать, о чем твой ненаглядный друг беседует с графом.

Луис стоял в оцепенении: он не ожидал, что нож могут использовать как портал для переговоров! (А чего он ожидал?) К тому же, ему ужасно не хотелось шпионить за Джошем. Тот был к нему добр и обращался как со взрослым (ну, если не учитывать того, что Джош и со взрослыми обращался как с армией игрушечных солдатиков).

— Тебе напомнить, что будет за непослушание? — спросила женщина.

— Нет-нет! — заторопился Луис, и вылетел было из галереи, но взгляд его в последний раз упал на портрет Эммы Кристы. И тогда он понял: это ведь она! Та самая женщина, что говорит с ним сейчас! Да, она состарилась, но все же… По расчетам ей должно быть более ста пятидесяти лет! И все же сходства нельзя было отрицать… Да и интересы у этих двух, похоже, сходятся! Тут он не может ошибиться!

— Живо! — закричала женщина, и ее лицо в отражении лезвия ножа исказилось гневом.

— Лучше не спорить с теми, кто смог прожить сто пятьдесят лет! — подумал Луис и со всех ног побежал к курильней.

Там он тихо встал за дверью и, приложив к ней нож, стал слушать, что происходит.

— Нет-нет, я играю вовсе не профессионально, — отмахивался рукой Джош, то ли разгоняя от себя дым сигарет, то ли давая этим движением понять, что он совсем не гордится своей игрой.

— Но вчера вы были более чем великолепны! — сказал граф, затягивая очередную сигару, — Сотворить такое могут не всякие! — он сидел в большом уютном кресле синего цвета и бросал на Джоша любопытные взгляды через свои очочки.

Джош же стоял, прислонившись к камину, и, в коем веке, чувствовал себя неловко.

— Ну, это всего лишь музыка…

— А я говорю не о ней! — загадочно улыбнулся граф.

Джош побледнел и еще больше оперся на камин, словно ища в нем опору:

— А о чем? — робко спросил он.

— Как вы, наверное, уже поняли, я большой любитель зеркал, и то, что вчера происходило с ними во время вашего концерта — великолепный пример зеркальной магии!

— Знаете о ней много? — навострил ушки Джош.

— Ну конечно, — ответил граф, — Я ведь сам ее часто практикую! Моя вчерашняя свита была ничем иным, как иллюзиями, вызванными из зеркал!

Джош едва не упал от таких откровений, и поэтому предпочел сесть во второе кресло, стоящее напротив графского.

— Вы, наверняка, удивляетесь: откуда у меня все эти знания? — поймал его на мысли граф Нэрус.

Джош постарался сделать лицо попроще и кивнул.

— Ну, — граф, казалось, наслаждается своим монологом, — Я ведь не только коллекционер зеркал! Еще я коллекционирую все, что только можно узнать о Зеркальном Графе! Почему? Не поверите! Мы с ним родственники!

Джош, привыкший хорошо себя контролировать, едва не потерял самообладание. Но, вовремя оправившись, придвинул свое кресло поближе к графскому, показывая этим, что он готов слушать.

— Да, да, да! — засмеялся Нэрус, — Моя бабушка была родной сестрой отца Зеркального Графа! И, если б он был жив, или даже кто-нибудь из его потомков — то это был бы мой прямой наследник! Ведь наша линия, к огромному моему сожалению, кончается на мне!