Незаметно летели дни. Давно покинули родные края футболисты и тренеры сборной, затем вслед за ними отправились журналисты, туристы и специалисты. Пробил и мой час. Вместе с государственным тренером по футболу Борисом Павловичем Набоковым мы вылетели 8 июля в Лондон с пересадкой в Париже.

С отличным настроением спускались мы по трапу навстречу встречающим, среди которых были Николай Гаврилович Латышев, тогдашний председатель Федерации футбола СССР Николай Николаевич Ряшенцев, работник советского посольства Кузнецов.

После обмена рукопожатиями и приветствиями мы неторопливо направились с вещами в таможню. Со стен, с чемоданов, с косынок, с костюмов, с витрин смотрел на нас добродушно и весело львенок Вилли — эмблема вступающего в свои права чемпионата. Глазея по сторонам, мы продвигались медленно. И были наказаны, оказавшись в самом хвосте длиннющей очереди. Томиться в ней пришлось бы по меньшей мере часа полтора, если бы Ряшенцев не нашел выхода. Он пробился к таможенникам и, показывая на меня, доверительно прошептал:

— Вон тот высокий господин — судья послезавтрашнего матча Англия — Уругвай. На вашем месте я бы не решился держать его в очереди.

К счастью, таможенник внял этому совету, и меня без обычного досмотра выпустили из зала. Выйдя к автомобильной стоянке, мы дружно расхохотались. Дело в том, что никому не было известно, кто какой матч судит. Еще зимой, в Барселоне, было решено — первое назначение произведут за 24 часа до начала состязания.

10 июля в Лондоне состоялось заседание Судейского комитета ФИФА. На заседание были приглашены все арбитры. Заседание проходило четко и организованно. Были оглашены списки судей. Организация судейства игр чемпионата возлагалась на С. Роуза, А. Ликденберга (Швейцария), П. Эскортина (Испания), Кол Еве-Тейк (Малайзия) и нашего Н. Латышева.

Вслед за этим Стэнли Роуз передал каждому из судей бронзовый свисток и пожелал беспощадной, как он выразился, борьбы с нарушителями правил. Роуз подчеркнул, что после матчей в специальных рапортах арбитры должны сообщить свое мнение о поведении отдельных игроков, команды в целом и зрителей. Если судья проявит излишний либерализм, не сделает соответствующей записи в рапорт, это за него сделает специальный комиссар, контролирующий работу и поведение судьи и поддерживающий постоянный контакт с дисциплинарной комиссией и оргкомитетом чемпионата.

В заключение Роуз сказал:

— Передайте игрокам, что после каждого матча будут приняты меры и дисциплинарная комиссия будет очень строга.

Особое внимание на заседании уделили борьбе с допингом. С общего согласия было решено проверять по два игрока от каждой команды. Члены первой в истории мирового футбола антидопинговой комиссии должны были направлять взятые пробы на анализ в две крупные лондонские лаборатории и поступивший через 18 часов ответ немедленно доводить до сведения ФИФА. Возможное наказание — пожизненная дисквалификация игрока, а то и исключение всей команды из числа участников первенства. Доктор Алан Басс, организатор антидопинговой службы, обращаясь к нам, арбитрам чемпионата, заметил, что мы вольны направить на проверку не только заранее намеченных спортсменов, но и любого футболиста, который покажется подозрительным.

— Мы хотим, чтобы рефери сам мог судить об этом, — закончил он свое выступление. — Находясь ближе к игрокам, он скорее может заметить признаки допинга.

С совещания я отправился к себе в «Кингстон Глос отель». Этот отель был полностью отдан в распоряжение судей. На матчи мы выезжали в Ливерпуль и Мидлсборо, Бирмингем и Шеффилд, Манчестер и Сандерленд, чтобы через несколько часов вновь вернуться в Лондон. Эта система была очень удобна, поскольку, с одной стороны, она помогла нам лучше узнать друг друга, а с другой — способствовала эффективности семинаров и разборов судейства после каждого игрового дня.

В холле отеля уже появились вечерние выпуски газет с отчетами о заседании, фотоснимки судейского трио — венгра Жолта, болгарина Руменчева и меня: нам выпала честь проводить первый матч чемпионата.

Несколько колонок было уделено разным разностям. С особенной скрупулезностью рассматривались финансовые проблемы. В заголовки выносилось, что доход от всех источников превысил 2 миллиона фунтов стерлингов, заметно превысив одновременно и надежды организаторов мирового первенства. «Небывалые премии ожидают футболистов!» — кричали газеты. И тут же сообщали, что их размеры достигли 2 тысяч фунтов! А это — годовой доход довольно состоятельного англичанина.

Рядом с этими сногсшибательными суммами арбитры — чистые бессребреники. Судье оплачиваются проезд к месту соревнования, питание в эти дни, гостиница и карманные расходы. Никакой компенсации заработной платы или вознаграждения за матч мы не получали. Единственным преимуществом оставалось сознание, что на поле все-таки именно мы были хозяевами положения, да закрепленные за нами великолепные места на трибуне неподалеку от королевской ложи…

…Венгерский арбитр, в четвертый (!) раз обслуживавший финал мирового первенства, котировался очень высоко. Газеты в подписях под снимками нашей бригады мельком упомянув о Димитре Руменчеве и обо мне, подробно рассказывали о Жолте. И все сообщения заканчивались одной и той же фразой: «Жолт — фаворит среди судей нынешнего чемпионата; как говорят в высших сферах, ему предстоит судить и последний матч…»

Перед встречей британцев с уругвайцами я еще верил на слово футбольным «пророкам». Ведь незадолго до отлета в Англию я сам уверенно предсказал победу сборной Бразилии. И если я доверял себе, почему не доверять другим?

Однако после финального свистка Жолта я раз и навсегда зарекся авторитетно угадывать результаты футбольных битв. Ведь почти все журналисты, тренеры, игроки, специалисты футбола и я среди них, будто сговорившись, прочили победу англичанам в первом поединке.

Об этом же, как о чем-то само собой разумеющемся, было обронено несколько слов и в судейской комнате стадиона «Уэмбли», где Жолт за час до состязания провел с Руменчевым и со мной тридцатиминутную беседу. Разговор шел о подаче сигналов, о формах взаимоотношений помощников и арбитра на поле.

— Я буду целиком полагаться на вас при фиксации положения «вне игры» и выходов мяча за боковую и лицевую линии, — закончил Жолт.

Время. Настал и наш черед «опробовать» прославленное футбольное поле. Перед самым выходом сухой и хмурый Жолт вдруг порывисто обнял и поцеловал Руменчева и меня, вручил по специально припасенному для нас сувениру.

— Желаю вам успешного, успешного дебюта, — сказал он, с трудом подавив волнение.

Улыбнувшись ему в ответ, я по старой студенческой привычке на всякий случай про себя послал его к черту.

И вот мы вышли из комнаты на воздух. Невольно вспоминаю старинную судейскую присказку: «Тот не судья, кто не пробовал поле «Уэмбли». С удовольствием отмечаю, что ко мне она уже не относится…

Почти весь поединок уругвайцы провели в глухой обороне. Их соперники действовали мощно и целеустремленно. Они бросали в атаки нападающих, полузащитников, даже крайнего защитника Коэпа. Но безупречная игра «чистильщика» Троче и вратаря Мазуркевича сводила на нет их усилия. Не хватило британцам и доли спортивного счастья: однажды мяч скользнул по верхней перекладине, несколько раз проходил буквально в сантиметрах от боковых стоек.

Жолт в целом, по-моему, хорошо провел состязание. Мне понравилось, что он реагировал на нарушение правил только после завершения той или иной ситуации. В большей степени его заслуга, что журналисты с удовлетворением отмечали: «матч в целом прошел в рамках правил и не отличался грубостью».