От игры я получил истинное удовольствие. По-моему, это был лучший матч чемпионата, доставивший наслаждение и тем, кто был на трибунах, и тем, кто был на поле…

Через две недели я вновь оказался в стокгольмском аэропорту «Орландо». Два года назад меня и моих коллег здесь встречали лишь представители Шведской футбольной федерации. Теперь здесь же К. Андзюлиса, С. Архипова и меня ожидала целая толпа журналистов. Посыпались вопросы все о том же третьем мяче в ворота команды ФРГ, о советской школе судейства, о мерах по борьбе с грубостью. К. Андзюлис, судья в поле матча сборных Швеции и Австрии, выразил уверенность, что поединок пройдет в честной спортивной борьбе.

— Мы приложим все усилия, — сказал он, — чтобы матч не вышел за рамки правил.

Через несколько часов очень доброжелательные интервью с ним были опубликованы в вечерних выпусках газет.

Прогноз Кестутиса Андзюлиса оправдался. Игра была корректной, хотя осложнения на поле возникали. Однако своевременные и решительные действия арбитра заставили футболистов обуздать свои страсти. Примечательно, даже шведские болельщики не протестовали, когда судья назначил одиннадцатиметровый в ворота хозяев (правда, реализовать его не удалось: австриец Глехнер угодил в штангу). В итоге на четыре мяча шведов гости ответили лишь одним. На следующий день обозреватели в один голос отмечали принципиальность К. Андзюлиса и его бригады, еще раз продемонстрировавшей «высокую объективность и решительность».

…Судейство во второй половине чемпионата страны — после Англии стало более жестким и принципиальным.

Если раньше отмечалась известная «пенальтибоязнь», нерешительность там, где следовало власть употребить, то во втором круге судьи неумолимо пресекали нарушения. Не буду голословным: в 1965 году 97 игроков получили предупреждения и 27 были удалены с поля; в 1966-м соответственно 121 и 43.

А решиться на жесткость нам, судьям, всегда было нелегко. Сколько гневных, раздраженных, порой истерических возгласов приходится выслушивать каждому арбитру после матча, сколько несправедливых, да к тому же и малограмотных упреков. У тренеров и игроков (а также, к сожалению, и у прессы) вошло в привычку в трудных обстоятельствах обрушивать свой гнев на судью, тогда как уместнее было бы оглянуться во гневе на самих себя.

Разве я или мои коллеги испытываем удовольствие, удаляя или предупреждая игрока под негодующий аккомпанемент тысяч болельщиков? Но если мы хотим вернуть футболу зрелищность и привлекательность, то нам незачем идти по пути школьных учителей, выставляющих недорослям тройки в погоне за пресловутым высоким процентом успеваемости.

Конфликты существовали и будут существовать. Невозможно гарантировать безошибочность судей. Но нельзя допустить, чтобы за нашими ошибками, как за деревьями, не видели леса, пытались представить дело так, что будто не спортсмены в честной борьбе, а арбитры определяют исход поединка.

Вот почему по настоянию Н. Г. Латышева советские арбитры стали судить более решительно и жестко. Хочу подчеркнуть, что эта тенденция, появившаяся в тот памятный год, довольно быстро получила широкое признание не только у нас, но и у лучших рефери Европы и Латинской Америки. А несколько позже была одобрена и «официально». Результаты такой судейской политики постепенно, с годами, стали приносить плоды. Думаю, заслуга арбитров и в том, что сегодняшний футбол стал техничнее и мягче…

Сезон 1967 года предстоял напряженный. Начался он необыкновенно рано — в феврале. Особенно напряженными для меня оказались весенние месяцы: я должен был провести целую серию ответственных матчей в нашей стране и за рубежом. К ним надо было серьезно готовиться. А между тем оставалось много дел на кафедре футбола Азербайджанского института физкультуры, где надо было завершить работу над плановой темой. Говоря языком шахматистов, я оказался в остром цейтноте. На общем собрании работников института меня выдвинули кандидатом в депутаты Бакинского городского совета.

На встречах с избирателями я еще и еще раз убедился, как популярен футбол в нашем городе. Передав мне свои пожелания и наказы, в заключение они обычно просили меня поделиться своими взглядами на состояние современного футбола. Я не скрывал, что, на мой взгляд, чемпионат мира в Англии знаменовал собой крутой поворот в истории этой увлекательной игры. На смену принятым тактическим схемам, в прошлом нередко обеспечивавшим победы, пришло движение. Выигрывали команды, игроки которых, хотя и уступали соперникам в технике, много и неожиданно двигались по полю. Естественно, резко возросла опасность столкновений, причем не только в борьбе за мяч, а уже на пути к нему.

— В итоге, — подчеркивал я, — арбитрам заметно прибавилось работы. А футболисты оставляют судьям совсем немного времени для оценки того или иного эпизода.

…В полной мере «вкус перемен» вместе со своими помощниками А. Меньшиковым и Н. Кирсановым я ощутил уже при судействе в Амстердаме четвертьфинала Кубка европейских чемпионов между местным «Аяксом» и пражской «Дуклой». Голландцы атаковали весь первый тайм — изобретательно, быстро, остро. Мяч «перепробовал» штанги, долгие минуты крутился во вратарской площадке, но пересечь линию ворот так и не сумел. «Дукла» отвечала довольно частыми и неожиданными массированными контратаками, в которых участвовали 6-7 игроков.

Во втором тайме рисунок остался прежним. И право же, счет 1:1 вполне отразил соотношение сил в этой красивой, полной и страсти, и мысли игре.

Как «Аякс», так и «Дукла», на мой взгляд, уступали по классу нашему чемпиону — киевскому «Динамо». И я не без удовольствия думал о предстоящей вскоре встрече с этой командой. Тем более что соперник киевлян был хоть куда — московский «Спартак», жаждавший отмщения за прошлогодние «обиды».

И вот я в Москве. Долгожданная встреча со спартаковцами и динамовцами. Минут через 15-20 после начала состязания я обратил внимание, что оно по своему содержанию и характеру заметно отличается от их осеннего матча.

Качественно изменилась игра и киевлян, и москвичей. Динамовцы впервые мне показались не командой ярких индивидуальностей, а великолепно отлаженным механизмом. В их игре было куда меньше души, чем в прошлом году. Но зато больше трезвости, высококачественного стандарта, наконец, уверенности в своем превосходстве.

А что же «Спартак»? Для меня то, что москвичи дрогнули, заранее отдали инициативу, было чрезвычайно огорчительным. С первых минут они оттянулись к своим воротам. Нулевую ничью они, видимо, считали пределом своих возможностей.

Кто-кто, а умудренные опытом спартаковцы должны были знать — нет такого защитного варианта, который под давлением неослабевающей атаки рано или поздно не даст трещины. Так и случилось. Дальний удар Сабо во втором тайме принес победу киевлянам.

Я же испытывал странное чувство от того, что динамовцы еще до игры считали своего соперника обреченным на поражение. «Не начало ли это кризиса?» — подумалось тогда мне. Еще больше я укрепился в этом мнении, когда через несколько дней украинские футболисты потерпели на своем поле сенсационное поражение от московского «Динамо». Правда, и мне, и другим специалистам футбола было ясно, что в конечном итоге позиции киевской команды достаточно прочны. Но первый тревожный звонок уже прозвенел.

В конце апреля я выехал в Софию, где вместе с А. Меньшиковым и П. Казаковым провел полуфинальный матч на Кубок кубков. Встречались «Славия» и «Глазго Рейнджере». Шел совсем не весенний, холодный проливной дождь. 70 тысяч билетов были проданы задолго до матча, а на трибунах были лишь маленькие островки зрителей.

При такой «мокрой» погоде шотландцы чувствовали себя как рыба в воде. Болгары же, напротив, никак не могли справиться с мячом. Единственный гол был забит Вильсоном в пустые ворота «Славии», неосмотрительно покинутые Симеоновым.

За завесой дождя не всегда удавалось точно определить, поскользнулся ли игрок, или его подтолкнули умышленно, или в борьбе было допущено нарушение. Правда, в целом арбитраж нашей бригады был оценен неплохо — в восемь баллов (по десятибалльной системе)…