— Ну спасибо, — сказал Артур, — утешил. Теперь меня вообще вырвет.

— Ничего, — успокоил его Зафод. — Немного цветных пятен в этом интерьере не помешают.

— И это называется приятная послеобеденная беседа? — возмутился Артур.

Зафод бросил Форда разбираться с кнопочками, а сам попер на Артура.

— Слушай, землячок, — зарычал он грозно, — у тебя ведь есть чем заняться, правда? Вопрос к Окончательному Ответу, помнишь?

— Что?! — удивился Артур. — Я думал, мы забыли об этом.

— Только не я, дружок. Помнишь, что сказали мыши? Кое-где этот вопрос стоит хороших денежек. И все эти денежки спрятаны в паршивеньком кусочке студня у тебя в башке.

— Да, но…

— Никаких «но»! Думай об этом! Смысл жизни! Да за это любой идиот выложит кругленькую сумму. А я как раз себе задолжал.

— Это все так, — горестно и обреченно вздохнул Артур, — но что я могу придумать? С чего начать? Говорят, Окончательный Ответ или как там его — сорок два. Ну и что? Вопрос-то может быть какой угодно! Сколько будет шестью семь?

Зафод с минуту смотрел на него тяжелым взглядом. Потом глаза его загорелись.

— Сорок два! — выкрикнул он.

Артур провел ладонью по лбу.

— Да, — сказал он терпеливо, — я знаю.

На лицах Зафода выразилось разочарование.

— Я просто хочу сказать, что вопрос может быть любой, — объяснил Артур, — и откуда мне знать, какой именно.

— Ну, и я не знаю, — протянул Зафод. — Но ты же был там, когда твою планету пустили на петарды.

— У нас на Земле есть одна вещь… — начал Артур.

— Была, — поправил Зафод.

— …называлась тактичность. Впрочем, неважно. В общем, я не знаю.

По кабине эхом разнесся скучный глухой голос.

— Я знаю, — заявил Марвин.

Форд на минуту оторвался от сражения с кнопками.

— Не вмешивайся, Марвин, — сказал он. — Не видишь, живые организмы разговаривают.

— Оттиск вопроса есть в излучении мозга землянина, — продолжал Марвин, — но я не думаю, что вам будет интересно это узнать.

— То есть, — спросил Артур, — ты хочешь сказать, что видишь мой мозг насквозь?

— Да, — ответил Марвин.

Артур был потрясен.

— И?… — спросил он.

— Удивительно, как вы можете существовать с такими крохотными штучками.

— Так, — взвился Артур, — оскорбление.

— Да, — невозмутимо согласился Марвин.

— Не обращай внимания, — сказал Зафод, — он выдумывает.

— Выдумываю? — повторил Марвин, поворачивая голову в некой пародии на изумление. — С какой стати я буду выдумывать? Жизнь и так отвратительна, без всяких выдумок.

— Марвин, — спросила Триллиан добрым голосом, который ей одной удавалось имитировать в разговорах с невозможным механизмом, — если ты все время это знал, почему ты сразу нам не сказал?

Марвин повернул к ней голову.

— А вы не спрашивали, — просто ответил он.

— Ну так мы спрашиваем тебя сейчас, железяка! — бросил Форд через плечо.

В это самое мгновение корабль вдруг перестал раскачиваться, и визг двигателя перешел в ровный гул.

— Форд, — обрадовался Зафод, — вот это уже на что-то похоже! Значит, ты разобрался в кнопках?

— Нет, — ответил Форд, — я просто перестал в них тыкать. Видимо, нам придется лететь туда, куда летит этот корабль, а потом быстренько с него смыться.

— Так и сделаем, — согласился Зафод.

— Я так и знал, что им неинтересно, — пробормотал Марвин себе под нос, плюхнулся в угол и выключился.

— Проблема в том, — сказал Форд, — что единственный прибор на этом корабле, где есть хоть какие-то показания, начинает меня беспокоить. Если там написано то, что я думаю, и оно означает то, что я думаю, то мы уже слишком далеко в прошлом. Может быть, уже два миллиона лет до нашего времени.

Зафод пожал плечами.

— Время — фикция, — изрек он.

— Все-таки интересно, чей это корабль? — спросил Артур.

— Мой, — сказал Зафод.

— Нет. На самом деле, чей?

— На самом деле мой, — настаивал Зафод. — Понимаешь, любое право собственности — это по сути своей кража, правда? Следовательно, кража — это право собственности. А следовательно, корабль — мой. Правильно?

— Вот пусть корабль тебя и слушается, — съехидничал Артур.

Зафод подошел к панели управления.

— Корабль, — внушительно сказал он, дубася по кнопкам, — с тобой говорит твой новый хозяин…

Больше он ничего не успел сказать. Потому что одновременно произошло сразу несколько событий.

Корабль вышел из режима путешествия во времени и выскочил в реальное пространство. Все кнопки и приборы, недоступные во время путешествия во времени, включились.

Огромный экран над панелью управления ожил, высветив широкий зведный фон с единственным огромным солнцем на переднем плане.

Ни одно из перечисленных событий, однако, не являлось причиной того, что Зафод, как, впрочем, и все остальные, в это же самое время оказался отброшен к задней стенке кабины.

Их отбросило громоподобным ревом, ударившим из колонок, висевших по бокам обзорного экрана.

Далеко внизу, на выжженной красной земле Какрафона, в центре необъятной пустыни Рудлит, рабочие сцены проверяли исправность звуковых установок.

Точнее сказать, в пустыне находились сами установки, но не рабочие. Рабочие скрывались в безопасном месте, на борту гигантского рабочего звездолета, принадлежавшего «Зоне загибона» и висевшего на орбите на расстоянии четырех сотен миль над поверхностью планеты. Любой, кому бы не посчастливилось оказаться в радиусе пяти километров от подземных бункеров, где стояли колонки, умер бы в самом начале процесса настройки.

Если бы в пятикилометровую зону вокруг подземных бункеров, где стояли колонки, попал бы Артур Дент, то его предсмертной мыслью была бы та, что звуковое оборудование, как по размеру, так и по форме, страшно напоминает Манхэттен. Поднимаясь над бункерами, чудовищные башни нейтронофазовых громкоговорителей застили небо, скрывали от глаз длинные ряды плутониевых реакторов и сейсмоусилителей.

Громкоговорители составляли целый город, а глубоко под этим городом, в бетонных бункерах, находились инструменты, которыми музыканты управляли со своего корабля: массивная фотоновая ажектара, басс-детонатор и Мегабумсовая ударная установка.

Концерт обещал быть шумным.

На борту гигантского рабочего звездолета кипела работа. По сравнению с ним припаркованный неподалеку лимузинолет Хотблэка Дезиато казался не больше головастика. Немедленно по прибытии злосчастного джентльмена транспортировали по высоким сводчатым коридорам на встречу с медиумом, чьей задачей был перевод исходивших от покойника психофизических импульсов, на клавиатуру ажектары.

Одновременно с Хотблэком прибыли доктор, профессор логики и морской биолог. Ценой немыслимых затрат их доставили с Максимегалона для того, чтобы они повлияли на солиста группы: тот заперся в ванной наедине с упаковкой лекарств и отказывался выходить, пока ему не докажут, что он — не рыба. Басс-музыкант расстреливал из пулемета стены своей спальни, а барабанщик бесследно исчез с борта.

Отчаянные попытки его найти вскоре увенчались успехом — он отыскался за сотню световых лет от того места, где ему полагалось быть, а именно, на пляже планеты Сантрагинус V, где, по его словам, он вот уже полчаса был абсолютно счастлив, так как нашел красивый камешек, согласившийся стать ему лучшим другом.

Руководитель группы вздохнул с облегчением. Все вышесказанное означало, что вот уже в семнадцатый раз за время последнего турне ударные придется поручить роботу, а следовательно, можно не опасаться, что тарелки опять сыграют не в такт.

Субэфир переполняли озабоченные переговоры рабочих сцены, проверявших каналы громкоговорителей, и именно эти звуки транслировались на борт черного корабля.

Пришибленные пассажиры лежали кто где у задней стенки кабины и слушали голоса, звучавшие из колонок.

— Так, канал девять работает, — сказал один голос, — проверка канала пятнадцать…