Батареи и отдельные транспортеры бригады систематически использовались для нанесения огневых ударов по узлам сопротивления фашистов, по скоплениям живой силы и техники в глубоком тылу. Подвижность батарей и наличие железнодорожных путей обеспечивали широкий маневр орудиями. Железнодорожная артиллерия быстро группировалась там, где возникала угроза вражеского прорыва, и обрушивала свой мощный огонь на противника.

Находясь в блокадном Ленинграде, я имел возможность видеть в работе полигонную установку с качающейся частью 406-мм орудия. А уже в послевоенные годы в музее Военно-Морского Флота прочитал на мемориальной плите следующую надпись:

«406-мм артустановка Военно-Морского Флота СССР… с 29 августа 1941 года по 10 июня 1944 года принимала активное участие в обороне Ленинграда и разгроме врага. Метким огнем она разрушала мощные опорные пункты и узлы сопротивления, уничтожала боевую технику и живую силу противника, поддерживала действия частей Красной Армии Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота на невском, калининском, урицком, пушкинском, красносельском и карельском направлениях».

Опыт Великой Отечественной войны показал, что наша оборонная промышленность успешно справилась с задачей создания орудий крупного калибра большой мощности. И эти орудия с высокими баллистическими данными и большой живучестью были спроектированы, изготовлены, испытаны и поступили в войска в короткие сроки.

Слишком длинным получилось мое отступление. Возвратившись к рассказу о командировке в годы войны, надо отметить, что тогда мы закончили демонтаж оборудования. И несмотря на трудности, встречавшиеся при получении железнодорожных платформ, формировали и отправляли эшелоны. Особенно осложнилась наша работа в октябре и ноябре 1942 года. Однако дело шло к концу. Мы полностью выполнили задание ГКО. В короткий срок на восток было отправлено несколько тысяч наименований различного оборудования, несколько тысяч квалифицированных рабочих с семьями.

Перед отъездом мы побывали в горкоме партии и горисполкоме, на кораблях, объектах береговой обороны. Тепло попрощались с командованием Балтийского флота. Тяжело было расставаться с ленинградцами, олицетворяющими в нашем понятии людей с самыми высокими человеческими качествами. Тяжело было расставаться с городом, который переживал тяжелые дни блокады. Мы ехали на Большую землю, чтобы ковать оружие, так нужное Ленинграду, всей стране в этот грозный час.

После возвращения из Ленинграда меня вызвали в Центральный Комитет партии. К подобным вызовам мы привыкли — часто докладывали о проделанной работе. На этот раз характер разговора был иным. После краткой информации работник отдела оборонной промышленности объявил:

— Решением ЦК вы назначены директором завода им. К. Е. Ворошилова. Положение дел на заводе знаете. В последние дни оно ухудшилось. Так что надеемся на вас.

Да, в ту военную пору не всегда спрашивали согласие, не всегда интересовались желанием. Просто время не позволяло. Мы считали себя мобилизованными, воспринимали все как должное, и большой честью для нас было выполнить любое задание партии.

Возвратившись в наркомат, я доложил о беседе в ЦК Д. Ф. Устинову. Дмитрий Федорович, конечно же, был в курсе дела.

— Приказ уже состоялся, — сказал он. — Вылететь необходимо завтра. Завод должен полностью выполнять задания ГКО. Как и что делать — не мне вам рассказывать, ведь вы недавно были в Сибири.

И вот я снова на заводе. Вроде и не уезжал из этих мест. Все знакомо, вплоть до мелочей.

Сразу решил разобраться в сложившейся ситуации. Как уже отмечалось, ко времени нашего отъезда наметился рост выпуска зенитных пушек, минометов, морских глубинных мин и фугасных авиабомб. Но это были лишь первые шаги. Не все трудности удалось преодолеть. Коллектив завода работал напряженно. А задания ГКО и Наркомата вооружения из месяца в месяц возрастали. В данной обстановке трудно было добиться ритмичной работы, так как завод не имел возможности создавать необходимые заделы. Наоборот, до ноября он «съедал» их, что вело к неравномерной сдаче продукции.

В чем дело? До сих пор давали знать о себе диспропорция между механическими и металлургическими цехами, недостаточная мощность энергетической базы, трудности с газоснабжением. Из-за неподачи газа нередко простаивали металлургические цеха. Отсутствие же заготовок литья, поковок сдерживало работу механических цехов. В этом была основная причина. Основная, но не единственная. Сказывался недостаток квалифицированных рабочих, необеспеченность питанием, тяжелое положение с жильем.

Все это, вместе взятое, привело к тому, что значительная часть оборудования простаивала. Простои увеличивались. Если в первом полугодии они составили 42 процента, то к моему приезду (вторая половина ноября 1942 года) достигли 48 процентов. Получилось так, что в первой половине ноября предприятие сдавало зенитные пушки, минометы и другое вооружение в счет плана октября.

Что делать? Посоветовался с парторгом ЦК ВКП(б) И. А. Ломакиным, главным инженером Р. А. Турковым, руководителями ведущих отделов. Решили провести совещание руководящего состава, инженерно-технических работников, партийного, профсоюзного и комсомольского актива завода. Такое совещание проходило и в первый мой приезд в качестве уполномоченного ГКО. Тогда мы коллективно выработали конкретный план расширения производства. Сейчас представилась возможность посмотреть, как он выполняется на деле. Что осуществлено, а что не удалось воплотить в жизнь?

Анализ выполненного по сравнению с намеченным не привел меня в восторг. Скоростным методом лишь возвели деревянный корпус для сборки пушек. Все остальное находилось в стадии строительства. И было совершенно ясно, что в 1942 году эти работы не завершить.

Больше всего беспокоило то обстоятельство, что очень мало удалось сделать для создания собственной металлургической базы. К концу года предполагалось ввести в действие металлургический корпус с фасонно-литейным, листоштамповочным цехами и цехом ковкого чугуна. Строительство корпуса в основном было закончено. А положение в цехах оставалось тревожным. В фасонно-литейном, например, требовалось смонтировать электропечь, бессемеровскую установку с машинным отделением, стенд для заливки фугасов, завалочную машину, проложить трубопровод сжатого воздуха, мазутопровод и т. д.

В листоштамповочном цехе нужно было сооружать нагревательные печи, монтировать 1200-тонный пресс. В цехе ковкого чугуна — строить обрезное отделение, монтировать электропечь, монорельсы и рольганги. Здесь не был отработан технологический процесс термической обработки ковкого чугуна.

Не были введены в строй, как намечалось, новые кузнечный и термический цеха. Не приступали к монтажу двух паровых котлов и новой турбины. Очень слабо работала газостанция.

Можно продолжать перечисление того, что не удалось сделать. Но и сказанного достаточно, чтобы сделать вывод: без выполнения этих работ нечего было мечтать о нормальном функционировании завода.

Долго я обдумывал создавшееся положение, прикидывал, что сделать по каждому пункту или по каждой позиции. Намечал сроки, исполнителей, ответственных. Основательно готовился к объявленному совещанию.

Вскоре оно состоялось. Я кратко рассказал о своих впечатлениях от вторичного знакомства с предприятием, проинформировал о поставленных перед нами задачах, о том, что необходимо сделать для их выполнения. Словом, те раздумья, о которых говорилось выше, вынес на суд актива, попросил откровенно высказаться, какие меры предпринять, чтобы выйти из создавшегося положения, наладить ритмичную работу.

В любой сложной обстановке я всегда придерживался принципа: прежде чем принять окончательное решение, надо посоветоваться с коллективом. В данной ситуации это было более чем необходимо — люди лучше меня знали положение дел, и их предложения, рекомендации, замечания много значили для выработки правильной линии. Так оно и оказалось. В выступлениях руководителей производств, специалистов, партийных, профсоюзных и комсомольских активистов оказалось немало ценных мыслей по наращиванию производства, а главное — в них сквозила твердая убежденность в том, что плановые задания будут выполнены во что бы то ни стало.