Радовало, что сразу же после совещания почувствовалась повышенная активность людей. Но не успели мы, как говорится, и рукава засучить, как в один из дней раздался звонок из Москвы. Я взял трубку ВЧ. Звонил член Государственного Комитета Обороны, отвечающий за работу Наркомата вооружения.
— Почему не сдаете зенитные пушки и другое вооружение? — спросил он.
Я ответил, что нет заделов, что плохо работает газостанция, не действует газопровод, простаивают металлургические цеха.
— Мне докладывают другое, — прервал меня рассерженный голос. — Вы задерживаете сдачу готовых пушек для создания лучших условий в дальнейшем.
Представьте мое состояние. Внутри все кипело от незаслуженной обиды. С трудом сдержался и категорически отверг это утверждение, просил назначить любую комиссию для проверки действительного положения дел на заводе.
На этом разговор закончился. Но он не прошел бесследно. Вскоре в течение нескольких дней ответственные представители (конечно же, по заданию члена ГКО) проверили все цеха, осмотрели все склады. Но и они убедились: на предприятии нет не только готовых пушек, но и заделов. Видимо, последовал доклад наверх, потому что снова повторился звонок из Москвы:
— Когда начнете сдавать пушки по плану ноября? Сколько сдадите за месяц?
Мой ответ был кратким — больше половины плана пока не будет. Разговор продолжался в резких тонах. Меня предупредили, что, если не будет выполнен план по всей номенклатуре в ноябре и декабре по зенитным пушкам и всем остальным видам вооружения, я буду привлечен к ответственности по законам военного времени.
В трубке раздались короткие гудки, а я еще долго смотрел на нее и не мог прийти в себя. Еще в Москве, узнав о назначении директором завода, понимал, что впереди меня ждут суровые испытания, был ко всему готов. Но такого поворота не ожидал. Я понимал: наша продукция нужна фронту. И не надо было меня агитировать — увеличению ее выпуска было подчинено буквально все. Мой рабочий день, да и не только мой, длился 20–22 часа в сутки. Приходилось спать урывками. Все, кроме завода, отошло на второй план. Так что в такой форме предупреждать меня об ответственности было излишним. Но что было, то было. Из песни слова не выкинешь.
Собрал руководящий состав, рассказал о содержании разговора с членом ГКО, о его предупреждении: люди должны знать всю остроту вопроса, только тогда можно рассчитывать на их самоотверженность и полную отдачу делу. На совещании были оглашены меры, намеченные для увеличения производства вооружения. С конкретными сроками, исполнителями и ответственными товарищами. Я высказал просьбу — все эти задачи довести до исполнителей, до всех без исключения.
Начался большой штурм. Сейчас это слово употребляется чаще всего с негативным оттенком. В этом, видимо, есть резон. Штурм, штурмовщина — не наши союзники во время планового, динамичного развития народного хозяйства. Но тогда, в тяжелый военный период, мы прибегали к этому методу нередко. Просто не было другого выхода.
Обстановка осложнялась тем, что слишком много трудностей нам приходилось преодолевать. Неудовлетворительная работа металлургических цехов, перебои с подачей газа, отсутствие заготовок литья, поковок. И все эти проблемы необходимо было решать, когда свирепствовали жестокие морозы, а в цехах стоял неимоверный холод. Люди недоедали, условия быта тоже оставляли желать лучшего.
Но отступать было некуда. Начали с налаживания работы газостанции. Сохранилась копия приказа по заводу от 19 ноября 1942 года. Это был один из первых приказов, подписанных мной в новой должности. Приказ большой, нет смысла приводить его полностью, но суть его хотелось бы изложить.
Металлургические цеха завода № 11, 22, 23 и 27, говорилось в нем, систематически простаивают из-за неподачи газа, имевшие место 15, 16 и 17 ноября случаи промерзания труб свидетельствуют о неудовлетворительном состоянии газопровода, что в зимних условиях, при резком понижении температуры, может привести к остановке завода… Отмечались также неудовлетворительная работа газостанции и отсутствие надлежащей механизации углеподачи.
Приказ требовал до конца ноября произвести по материалам геодезической проверки уклонов газопровода установку дренажных устройств в низших его точках, утеплить все дренажные и другие устройства.
Дальше перечислялись все первоочередные мероприятия, за каждым участком закреплялся ответственный. Сроки окончания работ порой были очень сжатыми. А укомплектование штата дежурных слесарей по газопроводу и доукомплектование штата рабочих газостанции предписывалось провести немедленно.
В приказе предусматривалось установить и пустить два новых газогенератора. Произведены были и кадровые перестановки. В частности, укреплялось руководство цеха № 37, Начальником газостанции был назначен заместитель главного энергетика А. С. Жмур.
Я говорю об этом приказе потому, что он передает действительно тревожную обстановку тех дней и, кроме того, а это, пожалуй, главное — проливает свет на стиль нашей работы. Никаких общих фраз. Конкретные мероприятия, конкретные исполнители, сроки. Такой приказ легко контролировать, и он, несомненно, должен принести большую пользу, в чем мы потом убедились.
Вскоре металлургические цеха начали получать газ. Люди работали с подъемом, сутками не выходили из завода. Они имели право на отдых, более того, обязаны отдыхать, чтобы восстановить затраченные силы — производство-то тяжелое. Но никто не покидал своих рабочих мест, пока не увеличилась подача заготовок в механические цеха.
Необходимое количество заготовок металлурги выдавали. А качество… Брак был велик по литью из ковкого чугуна. Когда стали выяснять причину, снова вернулись к газостанции. Перебои в подаче газа еще случались. Они рождали немало неприятностей. Тут и «закозление» плавок в мартеновском цехе, и срыв режимов термической обработки, особенно ковкого чугуна, и получение так называемого «белого излома» — первого признака брака.
Не сразу удалось наладить ритмичную работу газостанции. Но когда этот вопрос удалось сдвинуть с места, металлургические цеха стали «дышать» свободнее.
В решении металлургической проблемы многое сделали начальники цехов. В частности, Михаил Ильич Бренман. На завод он прибыл чуть позже меня, до этого работал начальником кузнечного цеха на сталинградском заводе «Баррикады». Я хорошо знал Михаила Ильича как умелого организатора и опытного специалиста и потому сразу направил его заместителем начальника кузнечного цеха. А вскоре он стал начальником этого цеха. Вот что рассказывал М. И. Бренман о том периоде:
— Помню мое первое появление на заводе. Зашел в кузнечный. На улице мороз — 45–50 градусов. Почти то же и в цехе. От холодного воздуха стоял такой туман, что на три-четыре метра ничего не видно. Цех оснащен в основном молотами свободной ковки и несколькими штамповочными устаревшей конструкции. К тому же они находились в плохом состоянии. Новый пролет только строился.
Это впечатление человека, впервые попавшего на завод, в кузнечный цех. Надо отдать должное: Михаил Ильич не спасовал перед трудностями, не опустил руки. Постепенно и организация работ, и обстановка в цехе начали меняться к лучшему.
В то время существовала такая практика: каждый день по утрам в кузнечном собирались начальники механических цехов, часто здесь присутствовал и главный инженер завода. Рассматривался график производства заготовок, необходимых для обеспечения выполнения установленного задания. Такие ежедневные совещания отнимали немало времени у начальников цехов, других руководителей производств и были малоэффективными. Ориентация шла на производство заготовок малыми партиями, что, в свою очередь, вело к частым переналадкам оборудования и отрицательно сказывалось на производительности труда. Это лимитировало расширение производства в механических цехах, а в конечном итоге сдерживало увеличение выпуска вооружения, часто лихорадило завод.
Требовалось принять незамедлительные меры к устранению недостатков и налаживанию ритмичной работы. В короткий срок были разработаны мероприятия по четырем направлениям: по ремонту оборудования, пересмотру технологии производства поковок, изготовлению новой оснастки и укреплению производственной и технологической дисциплины. Поскольку печное хозяйство цеха имело старую конструкцию и работало на мазуте, был составлен план и график его реконструкции и перевода печей на газ.
