Играли венский вальс. Вена, имперская столица… Императорский двор кружился на три четверти между увитыми виноградом арками. Звякали шпоры, мерцали драгоценности, шуршали шелка, стреляли пробки шампанского. Танцевальный паркет содрогался, словно в судорогах давно отшумевших балов. Вальс всегда привлекает старых джентльменов, которые ничему не научились и ничего не забыли. Седеющие старцы вальсировали с таким же подъемом, как и самый молодой полицейский в городе. Торговец галантереей поминутно наступал торговке шляпками на ноги и крепко прижимал ее к груди.

Джо решил отметить праздник тем, что заказал маленькую бутылку вина «Молоко любимой женщины». Когда вернулись к столу, он поднял тонкий бокал и осторожно подержал его в пальцах, словно лаская хрупкую вещицу.

— Мег!

— Я тебе нравлюсь, Джо?

— Ну конечно!

У Мег засияли глаза.

— Как в кино!

Прошло несколько секунд, прежде чем они из Вены вновь перенеслись в Аброку.

— Я тебе напоминаю про Боттмера.

— Ах, верно. Я тебе забыла рассказать еще одну мелочь про его визит в аптеку. Вероятно, это не имеет никакого значения, но если ты так заинтересован его случаем, тогда…

— Да?

— Я тебе говорила, что он расспрашивал про медсестру из церковной больницы. Когда я потом про это думала, то вспомнила, что именно он говорил. Он спрашивал: «Я как раз услышал, что сестра Ида ушла на пенсию и переехала. Где живет новая сестра? В том же доме?» Разумеется, я ему ответила, что она живет там же, где жила сестра Ида.

— На Коровьей,— кивнул Джо.— Ведь там служебная квартира. И что дальше?

— Дальше уже ничего. Казалось, мой ответ его успокоил. Ну что, потанцуем еще?

И они снова танцевали. А в следующем перерыве Джо выяснил, какая тут может быть связь с медсестрами.

— Медсестра жила в доме рядом с гостиницей фру Норстрем, — размышлял Джо вслух. — Боттмер наверняка хотел убедиться, там ли живет и новая сестра, если ему вдруг понадобится срочная медицинская помощь, скажем, если ночью станет плохо.

— Ну, выглядел он не слишком здорово, — согласилась Мег, — но… — И тут она запнулась и положила руку Джо на плечо. — Смотри! — шепнула она. — Там!

В зал как раз вошла новая молодая пара. Парню могло быть лет восемнадцать-девятнадцать. Он работал на бензоколонке у шоссе, в нескольких километрах за Аброкой. Джо слышал, что это только временно, парень скоро собирался поступать в колледж. Это был Руне Вармин, сын директора кладбища. Девушкой, с которой он пришел, была дочь Викторсона Дези.

— Я слышала, что они встречаются,— шептала Мег,— но не слишком верила. Как думаешь, что сказал бы Викторсон, если бы узнал?

— Он наверняка не знает.

— Но завтра утром будет знать.

Оркестр перешел на джаз. Джо с Мег танцевали в той же стороне, что и возбуждавшая всеобщий интерес молодая пара. Когда та оказалась в конце зала, откуда-то донесся возмущенный вопль. Там хмуро потягивал грог с несколькими своими сторонниками директор кладбища Вармин. Он даже хотел встать, но приятели схватили его за руки, чтобы удержать. Со стены упал венок из винограда и увенчал его растрепанные волосы.

— Привет, папа, — поздоровался младший Вармин, в танце проплывая мимо, а Дези наградила его улыбкой Мадонны.

Вармин дал удержать себя в кресле и, все еще украшенный венком из лоз, что-то зло бурчал.

— И он тоже ничего не знал, — отметила Мег.

Танцевальная программа шла к концу. Землемеры собирались уходить. Приезжая торговка шляпками и торговец галантереей уже удалились. Альготсон с приятелями напраздновались от души и теперь лыка не вязали.

— Много есть вещей меж небом и землей,— бормотал Альготсон, — много!

— Ты заметил, как они сидят? — спросила Мег.

Она имела в виду Вармина-младшего и Дези Викторсон. Казалось, их совершенно не волнует, что подумают в городе. Сидели в блаженном упоении, как ангелочки на облачке для двоих.

Джо заметил, что дирижер замахал каким-то листочком и предложил:

— А теперь споем все вместе!

— Зачем? — удивилась Мег.

Штаб-квартира аброкской полиции помещалась в новой ратуше со входом с улицы. Там же при полицейском участке были и камеры для арестантов. Посетителей принимали в светлой уютной комнате, разделенной пультом на две части.

За пультом сидел Джо. У дежурного по участку хватало забот с общественным порядком и безопасностью. Нужно было принимать сообщения, давать справки, отвечать на вопросы. В некоторые дни этим занятиям конца-краю не видно.

Нынешнее дежурство Джо было небогато событиями, между отдельными обращениями следовали долгие перерывы. Последним посетителем был Вармин-младший, одетый в замасленный зеленый комбинезон. Кивнув Джо как знакомому, он попросил справку о трезвости, нужную, чтобы получить права. Справка была уже приготовлена и лежала на пульте. Вармин-младший небрежно запихнул ее в карман, даже не прочитав.

— Бестолковый какой-то парень, — вздохнул полицейский, который сидел за столом и изучал жалобу на велосипедистов, ехавших вечером без огней.

— Он гуляет с Дези Викторсон, — заметил Джо.

— М-да, хотел бы я видеть Викторсона, когда он узнает. Он умеет выживать людей, которые ему не нравятся.

Такой случай нельзя было упустить.

— Кстати, насчет Боттмера, — начал Джо. — Ты уже служил здесь, когда его осудили за растрату. Он тогда не пытался наложить на себя руки?

Коллега отодвинул в сторону бумаги и кивнул.

— Ну да, в тот самый день, когда ему должны были предъявить обвинение. Но на пристани были люди, пришли вытаскивать на зиму лодки из воды. Они видели, как там шлялся Боттмер. А потом услышали громкий плеск, когда он прыгнул с мостков в воду. Его тут же вытащили, а поскольку под рукой оказалась машина, отвезли домой. И один еще привел к нему сестру Иду.

— Сестру Иду? — с живым интересом переспросил Джо.

— Да, поскольку все думали, что у него не в порядке с головой и за ним нужен присмотр. А через несколько часов за ним приехала полиция, так что всем стало ясно, из за чего он пытался покончить с собой. — Я бы сказал, — понизив голос, продолжал коллега, — что попытка самоубийства была просто спектаклем. Кто хочет наложить на себя руки, не прыгает в воду там, где его видят люди.

— Спектакль? — переспросил Джо. — Но чего он пытался добиться?

— Полагаю, хотел повлиять на пострадавших, чтобы те забрали заявление. Но этот номер не прошел.

Их отвлекла новая посетительница. Женщина пришла подать заявление на неизвестного мерзавца, который бросил через забор камень в окно ее мансарды. Она в красках описала, что могло бы случиться, если бы в комнате кто-нибудь был. И она прекрасно знает, кто этот неизвестный мерзавец — не кто иной, как соседский сынок. «Его нужно отдать в приют на воспитание», — заявила она, надеясь, что теперь так и случится. Уходила она с глазами, сиявшими от удовлетворенного злорадства.

— Чертова баба, — задумчиво выругался полицейский.

— Выяснилось, куда делись деньги? — спросил Джо.

— Какие деньги? А, те, что растратил Боттмер? Он их израсходовал. Кто годами живет не по средствам, спустит все, сколько ни дай.

— Много их было?

— Если я правильно помню, тысяч сорок или пятьдесят. А что тебя так заинтересовало?

Пришел новый посетитель, потом еще один. Коллега вернулся к заявлению о велосипедистах и обо всем забыл, но Джо свежую информацию впитывал как губка.

В пять, закончив дежурство, он на велосипеде поехал осмотреть пристань.

Рассказ только укрепил Джо в его подозрениях. Попытку самоубийства Боттмер явно не рассматривал всерьез. Коллега полагал, что он ее предпринял, только чтобы вызвать сочувствие. Однако Джо думал, что Боттмер своим поступком хотел поднять шум, чтобы отвлечь внимание от совсем иной затеи, которую он провернул на пристани.

Последний путь Боттмера на свободе вел на пристань. И как только его выпустили из тюрьмы, он опять отправился туда. Это факты, думал Джо, и они подтверждают правильность догадки Альготсона.