Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Обращенные к нему лица омрачились. Но, несмотря на горестные восклицания шахтеров. Хал продолжал:

— Мы сейчас в одиночестве. Всех нас выгонят, наберут штрейкбрехеров и наладят работу без нас. А нам нужна забастовка, которая сразу охватит все угольные шахты. Всеобщий союз и всеобщая забастовка! Если мы начнем бастовать теперь, это будет только на руку хозяевам. Но мы их обманем: мы сохраним и работу и профсоюз. Все вы члены союза и будете крепить его мощь! Да здравствует профсоюз Северной Долины!

Отклика не последовало, да и можно ли было ожидать восторга от такого известия? Хал сообразил, что надо затронуть другую струну.

— Не будем трусами! Сохраним хладнокровие! Я вот свое задание выполняю, — а ведь тоже понадобилось хладнокровие, чтобы пробраться сюда. Пришлось нарядиться в платье миссис Замбони, подложить две подушки на живот…

Он застучал кулаками по подушкам и вызвал этим смех. Большинство присутствующих знало миссис Замбони, она была, как говорят эстрадные комики, «привычным объектом местных шуток».

Кругом смеялись, веселье охватило всех.

— Ура, Джо! Ай да девушка! Выходи за меня замуж, Джо!

Теперь уже Халу было, конечно, нетрудно добиться отклика.

— Да здравствует профсоюз Северной Долины!

Хал снова поднял руки, требуя тишины:

— Слушайте, друзья! Меня они выгонят, и не вздумайте оказывать им сопротивление и защищать меня. Вы должны вернуться в шахту на свои места и готовиться исподволь к общей стачке. Передайте мои слова остальным шахтерам. Я не смогу с ними поговорить, но вы им, пожалуйста, все расскажите. Помните: за пределами Северной Долины есть люди, которые ведут планомерную борьбу за ваши права! Все мы будем горой стоять за наш профсоюз, и с его помощью мы опять превратим Северную Долину в американский город!

Раздалось громкое «ура», потрясшее стены столовой. Да, это было то, чего они хотели: чувствовать, что они живут в Америке!

У входа в столовую уже толпился привлеченный шумом народ. В этой беспорядочной толпе Хал вдруг заметил лицо и широкие плечи своего врага Пита Хейнана.

— Друзья, охранники идут! — крикнул он, и толпа разразилась криками негодования. Шахтеры повертывались назад, грозя кулаками. Хал поспешил их предупредить:

— Друзья, слушайте внимательно! Мне нельзя остаться в Северной Долине, вы это знаете! Но я выполнил свое поручение, я привез вам весточку от союза. Передайте это всем! Скажите им — пусть горой стоят за союз.

Хал несколько раз повторил эти слова. Глядя то на одно, то на другое лицо, изможденное тяжким трудом, он вспомнил свою клятву, данную этим людям. И он снова поклялся им:

— Я вас не оставлю, друзья мои, я буду продолжать эту борьбу!

Шум у дверей усиливался. Внезапно на пороге показался Джефф Коттон в сопровождении нескольких охранников, которые, расталкивая толпу, пробивались в комнату, красные и запыхавшиеся от бега.

— А вот и сам начальник! — вскричал Хал. — Не стоит так толкаться, Коттон, беспорядков здесь не будет! Мы тут все члены профсоюза и умеем соблюдать дисциплину. Итак, друзья, мы не сдались, мы не побеждены, мы просто дожидаемся, пока шахтеры на других шахтах подготовятся к действиям. У нас есть союз, и мы намерены его сохранить. Троекратное ура нашему союзу!

Люди ответили дружными возгласами. Славили союз, славили Джо Смита, славили вдову и ее траурные ризы!

— Вы члены профсоюза! Что бы ни случилось, держитесь союза! Если вас уволят, оставайтесь членами и на новом месте! Учите новых людей тому, что значит для вас союз! Пусть никогда не затухает это пламя в ваших сердцах. Профсоюз — ваша сила и надежда! Не забывайте, друзья, этого слова — «профсоюз»!

Тут раздался голос начальника охраны:

— Ну-ка, дамочка, если вы собираетесь, так пошли сейчас!

Разыгрывая смущение, Хал сделал книксен:

— О, мистер Коттон, все это так неожиданно!

Толпа загоготала, а Хал спрыгнул со своей импровизированной трибуны. С кокетливыми ужимками он снова покрыл лицо вуалью и засеменил мелкой рысцой к выходу. Дойдя до начальника охраны, он грациозно оперся на руку этого достойного джентльмена и вышел с ним на улицу в сопровождении «мастера зуботычины» с другой стороны и Бада Адамса, замыкавшего его тыл.

Голодные шахтеры пожертвовали ужином, чтобы насладиться этим зрелищем. Высыпав гурьбой на улицу, они провожали Хала смехом, криками и шутками. Со всех сторон сбегались люди. К тому времени, когда шествие добралось до станции, почти все население уже было на улицах. Из уст в уста передавалась новость: «Здесь Джо Смит. Он привез вести от союза». Взрослые люди — шахтеры — так хохотали, что слезы размыли белые полосы на их покрытых угольной пылью лицах. Они бросались друг другу на шею, радуясь, что с их угнетателями сыграли такую остроумную шутку.

Даже Джефф Коттон отдал дань изобретательности Хала.

— Черт возьми! Вас не переплюнешь! — пробормотал он.

Он согласился на роль ухаживателя в этом фарсе, так как нашел это легчайшим способом избавиться от назойливого гостя и избежать опасности. Он проводил «вдовушку» на вокзал и усадил в вагон, поставив охрану у входа. Галантные кавалеры окружили свою даму нежнейшим вниманием и покинули ее, лишь когда поезд миновал огороженную территорию Северной Долины.

25

Хал снял с себя вдовий наряд, а вместе с ним и маску веселья, понадобившуюся ему, чтобы хоть немного утешить жителей Северной Долины. Наступила внезапная реакция: он почувствовал страшную усталость.

В течение десяти дней он жил в непрерывном круговороте волнующих событий, позабыв про сон и отдых. Сейчас в вагоне бледный, измученный Хал откинулся на спинку скамейки. Болела голова, и вдруг он ясно понял, что в итоге вся его деятельность в Северной Долине кончилась полным поражением. В нем уже не оставалось ни следа того приключенческого духа, с которым он приступал к своей «летней практике по курсу социологии». Ученик выучил урок, был вызван к доске и с треском провалился. Хал горько усмехнулся, вспомнив удаль, с которой распевал бесшабашную песенку, карабкаясь на этот же самый каньон:

Старый Уголь-король
знает, в чем его роль:
индустрии колеса бегут
ради трубки его,
ради кубка его,
ради школы, построенной тут.

Поезд прибыл в Педро. Хал сел в такси и поехал в гостиницу. В руках у него был узелок со вдовьими ризами. Он мог бы бросить его в поезде, но дух разумной экономии, который укоренился в нем за десять недель, не позволил ему это сделать. Он вернет узелок миссис Замбони. А на его деньги пусть она лучше накормит детей. Подушки можно оставить в машине — хозяин гостиницы от этого не разорится!

Первый человек, с которым Хал столкнулся в вестибюле гостиницы, был Эдуард. На обычно бесстрастном патрицианском лице Эдуарда сейчас было такое брюзгливое выражение, что он стал похож на простого смертного. При виде брата Хал развеселился и забыл про свою головную боль. Какие контрасты: там — суровая, жестокая жизнь, а здесь — томный скучающий Эдуард, комический персонаж, способный вызвать смех.

— Где ты, черт возьми, пропадал? — накинулся на него Эдуард.

— Навещал вдов и сирот, — ответил Хал.

— Вот как! — сказал Эдуард. — А ты подумал о том, что мне приходится из-за тебя торчать в этой дыре? Что то у тебя под мышкой?

Хал взглянул на узелок.

— Я получил это на память от одной вдовы, — он развернул узелок перед изумленным братом и показал ему женские вещи. — Мне это дала дама по фамилии Свайка. А принадлежит сей туалет другой даме — миссис Замбони, но она больше в нем не нуждается.

— А ты здесь при чем?

— Миссис Замбони решила как будто вторично выйти замуж. — Хал снизил голос и таинственно прибавил: — Это очень романтическая история, Эдуард. Тебя она может заинтересовать, как иллюстрация обычаев этих иностранцев. Она встретила на улице какого-то человека, — доброго, славного человека, по ее словам, — и он дал ей много денег. Так вот она пошла и накупила себе нарядов. А траурное платье хочет отдать своему новому знакомому. У них такой обычай; это, кажется, делается в знак того, что она согласна примять его ухаживания.

78
{"b":"243096","o":1}