— Алло! Это вы, Прингл? Говорит Китинг. Раздобыл замечательный материал о катастрофе в Северной Долине. Еще не сдали последние полосы? Позовите к телефону Джима. Алло, Джим! Берите блокнот!

Билли начал пересказывать то, что узнал от Хала, очевидно, диктуя стенографисту. Время от времени он останавливался, чтобы повторить или произнести какое-нибудь слово по буквам; разок или два Хал поправлял его в каких-то мелочах. Минут за пятнадцать все было продиктовано, и тогда Китинг обратился к Халу:

— Ну вот, через час с небольшим ваш материал будут уже читать в Уэстерн-Сити. Оттуда по телефону все передадут сюда без задержки. Мой вам совет, если вы дорожите своей жизнью, лучше, чтобы вас в тот момент уже не было в Педро!

Последние слова Китинга Хал оставил без внимания. Слушая передававшийся по телефону отчет о катастрофе в Северной Долине, он думал не о себе, а о тех ста семи рабочих, которые погребены в шахте.

— Мистер Китинг, — спросил он, — а вы уверены, что «Газетт» напечатает это сообщение?

— Господи! — воскликнул его собеседник. — Иначе зачем бы я был здесь?

— Понимаете, меня уж раз постигла неудача.

— Знаю. Это было потому, что вы попали во враждебный лагерь. Наша газета — газета бедняков, и она держится на таком материале.

— Так, по-вашему, это не замажут?

— Ни в коем случае, можете быть уверены!

— И не похоже, что Питер Харриган заставит вас замолчать?

— Питер Харриган давно уж пытается заткнуть нам рот!

— Знаете, мне вот что интересно, — сказал Хал, — сыграет ли это свою роль?

— В каком смысле?

— Ну, заставит ли это их открыть шахту?

Китинг задумался.

— Боюсь, что не очень-то.

Хал в удивлении уставился на журналиста. Он-то был уверен, что такая огласка вынудит Компанию поторопиться. Но Китинг объяснил, что «Газетт» читают главным образом рабочие, поэтому влияние ее сравнительно невелико.

— Наша газета вечерня, — усмехнулся он. — Когда люди с утра уже начитались всякой брехни, очень трудно заставить их поверить в истину вечером!

— Но разве другие газеты в стране не перепечатывают эти материалы?

— Обязательно. У нас тоже есть агентство. Но все эти газеты такие же, как наша, — для бедняков. Если случилось что-нибудь сверхподлое и наша газета бьет, бьет на это упорно, изо дня в день, нам удается произвести впечатление; во всяком случае, мы мешаем Западному телеграфному агентству скрывать от народа многие факты. Но когда дело касается небольших событий, вроде того, что где-то шахтеры оказались замурованными в шахте, все, что в наших силах, — это немножко досадить «Всеобщей Топливной компании».

Стало быть, Хал так ничего и не достиг!

— Придется искать других путей! — воскликнул он.

— Не вижу, что вы можете предпринять, — заметил его собеседник.

Наступило молчание. Молодой шахтер сидел погруженный в размышления.

— Раньше я собирался поехать в Уэстерн-Сити и обойти там редакции, — несколько смущенно признался он.

— Ну, об этом я могу рассказать вам все заранее — зря только выбросите деньги на билет. Они даже не посмотрят на ваш материал.

— А что, если я обращусь к губернатору?

— Во-первых, он вряд ли примет вас. А если вы даже добьетесь свидания, он пальцем не шевельнет. Какой он губернатор? Марионетка, которую держат только для виду. Харриган дернет за веревочку, он и прыгнет, вот вам и все.

— То, что он прислужник Харригана, я и раньше знал, — сказал Хал. — Но все-таки, чем мог бы я здесь помочь? — закончил он довольно растерянным тоном.

Репортер сочувственно улыбнулся.

— Видать, что это ваш первый бой с китами. Вы еще молоды. Когда получше узнаете жизнь, то предоставите людям постарше решать такие вопросы!

Но Хал не понял сарказма репортера. Разве не эти самые слова вечно повторял с тупой серьезностью его родной брат? К тому же, слишком свежи были в памяти виденные им недавно ужасы. И он воскликнул:

— Неужели вы не понимаете, мистер Китинг, что я не могу спокойно сидеть, когда гибнут эти люди?

— Будет ли им польза от того, что вы сидите, я не знаю, — отозвался его собеседник, — но что все ваши метания ничем не помогут шахтерам — в этом я твердо уверен.

— Послушайте, господа! — обратился Хал к Эдстрому в Мак-Келлеру голосом, в котором звучала мольба, словно он подозревал, что они сознательно отказываются помочь ему. — Мы обязаны что-то сделать, обязаны! Пускай я новичок, как говорит мистер Китинг, но вы-то опытные! Подумайте хорошенько, помогите мне выработать план действий!

Наступило долгое молчание. Его нарушил Эдстром.

— Видит бог, — сказал он, — я бы не прочь что-нибудь посоветовать, если б я знал что.

— Я тоже, — поддержал Мак-Келлер. — Вы бьетесь головой о каменную стену, которую вам не прошибить. Здешние государственные органы — просто филиал «Всеобщей Топливной компании». Все представители власти наперечет — жулики и преданные слуги Компании, все до единого.

— Погодите! — сказал Хал. — Давайте подумаем! А если бы у нас были честные должностные лица, что бы мы тогда предприняли? Обратились бы к районному прокурору, правда?

— Несомненно! — подтвердил Мак-Келлер.

— Вы о нем упоминали, — сказал Хал, — вы рассказывали, что он грозил возбудить дело против каких-то управляющих шахтами за подтасовку выборных бюллетеней.

— Но это было, когда баллотировалась его кандидатура!

— Верно, верно… Я помню. Джефф Коттон сказал, что он любит рабочих на словах, а на деле любит хозяев.

— Точная характеристика! — сухо отозвался Мак-Келлер.

— Хорошо, — продолжал убеждать их Хал, — и все-таки может быть, стоит мне пойти к нему, дать ему возможность показать себя. А вдруг, чем черт не шутит, он не совсем потерял совесть.

— Совесть ему ни к чему! — поправил Мак-Келлер. — Ему нужна гибкая поясница!

— Мой долг — изложить ему все факты. Если он откажется что-либо предпринять, я по крайней мере запишу весь этот разговор и дам вам, мистер Китинг, материал еще для одной статьи. Разве не так?

— Так-то так, — подтвердил репортер, — но что вы намерены от него потребовать?

— Чтобы он возбудил дело и привлек к ответственности администрацию Северной Долины.

— Но это займет много времени. Людей в шахте это не спасет.

— И все-таки угроза процесса может подействовать!

— Не думаю, чтобы посчитались с какими-то угрозами Дика Паркера, — вставил Мак-Келлер. — Хозяева знают, что в их власти заткнуть ему рот.

— А нет ли кого-нибудь еще? Может быть, мне самому обратиться в судебные органы?

— В какие?

— Не знаю. Подскажите!

— Хорошо, — сказал шотландец. — Начнем с самой первой инстанции — с мирового судьи.

— Кто он?

— Джим Андерсен, ветеринар. Как и все мировые судьи на свете, он живет мелкими взятками.

— А более высокие инстанции здесь есть?

— Есть. Окружной суд. Судья Дентон. Держит юридическую контору вместе с Ваглеменом, юрисконсультом «Всеобщей Топливной компании». Чего вы надеетесь добиться от этого господина?

— Я просто хватаюсь за любую соломинку, как всякий утопающий, — сказал Хал. — Тем не менее я повидаю всех этих людей, к, может, среди них найдется хоть один, который посодействует. Вреда-то не будет!

— Как раз-то и будет, — сказали ему собеседники, — вас могут просто-напросто зарезать или застрелить!

— Они пойдут на это! — воскликнул Мак-Келлер. — Чего им бояться? Докажут потом, что вас пырнул ножом пьяный итальяшка в ссоре из-за женщины.

Однако Хал уже принял решение. Он надеялся провернуть все дело прежде, чем его враги что-нибудь надумают. Но только пусть никто из друзей не сопровождает его. Для Китинга и Эдстрома у него найдутся задания поважнее; Мак-Келлер же, к сожалению, недостаточно подвижен. Хал попросил Эдстрома получить на почте заказное письмо и немедленно разменять деньги. Сам он решил записать свои показания и заверить их под присягой у нотариуса. Если местные власти откажутся действовать на основании этого документа, он подаст прошение губернатору. Но для этого понадобятся деньги. Билли Китинг пусть пока пишет статью о рабочем контролере; часа через два они встретятся в гостинице «Америка», и Хал передаст ему копии своих заверенных показании для его газеты. Хал был все еще в шахтерском комбинезоне, в котором его арестовали в лачуге Эдстрома. Но он отклонил предложение Мак-Келлера одолжить ему приличный костюм. Костюм старика наверняка будет не впору, так уж лучше пойти по делам, имея вид настоящего шахтера, чем джентльмена, одетого с чужого плеча!