«Что произошло?» — тревожно думал Колесник.

В ожидании прошел день. Наконец на следующую ночь Анри появился в лесу. Как обычно, он был с Морисом. Оба одеты в форму связистов, оба мрачные.

— Что случилось? — насторожился Колесник.

— Гестапо напало на след городского подполья, — подавленно проговорил Анри, — только за последние двое суток схвачено около двух десятков человек. В числе арестованных руководители городского подполья.

Я избежал ареста совершенно случайно. Пришлось сменить квартиру.

Последнее время Колесник часто встречался с Анри. К сожалению, знал о нем и его друге Морисе в общем-то немного. До войны Анри был дорожным мастером, а Морис — рабочим. Оба коммунисты. И это, пожалуй, все. А сегодня Анри вдруг разоткровенничался:

— Коммунист я молодой. В партию вступил в начале тридцать девятого, а уже в сентябре вышел декрет о ее запрете. Началась война. Тогда эту войну называли «странной» потому, что хотя и была она объявлена Германии, а вели ее правители Франции больше против рабочего класса Франции и ее коммунистической партии… Немцы оккупировали Польшу, готовились напасть на Францию, а они вместо того, чтобы подумать, как лучше дать отпор врагу, как защищать свою страну, все силы бросили на вылавливание коммунистов. Стали модными выражения «коммунисты — не французы», «лучше Гитлер, чем коммунисты», и все делалось для того, чтобы уничтожить нас физически. Погибли тысячи лучших сынов родины. Выжили лишь те, кто научился вовремя уходить от опасности. К сожалению, конца этому не видно и сейчас.

— Почему же? — возразил Колесник. — Что ни говори, а союзники теперь уже не за горами…

— Не за горами, говоришь, — вдруг рассердился Анри. — Нет, эти еще потянут кота за хвост… Не случайно в пронемецкой печати из-за медленных темпов наступления усилилась критика в адрес командования армиями союзников.

— Ничего не поделаешь, — вставил неожиданно Морис, — перед агонией враг опасен вдвойне, поэтому трудностей у англичан и американцев немало.

Анри иронически посмотрел на друга, спросил:

— А у русских, разумеется, никаких?

— Ну почему же? — смутился Морис. — Есть, конечно!

— То-то что есть, — продолжал Анри. — Однако русские продвигаются по фронту в тысячу километров, а эти топчутся на месте…

— Так уж и топчутся, — не сдавался Морис.

— Именно топчутся, — повторил Анри, — нет, я теперь окончательно раскусил союзников: они не воюют, а крадутся к сладкому пирогу. И отказаться от него не хотят, но и не спешат схватить. Пусть перед тем кто-то наломает бока хозяину пирога, а вот уже тогда они тут как тут… Впрочем, если бы не общественное мнение, они, вероятно, не делали бы и этого…

Когда во всех деталях был обговорен план предстоящей операции по взрыву мостов и друзья собрались уже уходить, Анри воскликнул:

— Эх, было бы у нас побольше оружия!

Морис тут как тут.

— А может быть, теперь положение с оружием выправится…

— Это за счет чего же? — не понял Колесник.

— Ну как же! — воскликнул Морис. — Радио «Свободная Франция» предупредило, что будет сброшено оружие…

— Ты имеешь в виду вчерашний «радиомассаж»? «Завтра полетят бабочки с лентами»? — уточнил лейтенант.

— Вот именно.

«Радиомассаж» обычно передается в определенные часы. Для непосвященного человека это набор пословиц, афоризмов, а то и просто нелепостей. В начале июня, например, русские партизаны услышали прямо-таки фантастическую фразу: «Видели ли вы утку с тремя лапками?» Ее повторяли несколько раз. Уже потом стало известно, что таинственная утка была сигналом для начала высадки союзников в Нормандии.

Нечто похожее передавали и вчера. Это было закодированное сообщение о времени и месте выброски оружия английскими самолетами. Но оружие предназначалось для «Тайной армии» и код был известен только ее командованию. Рассчитывать на то, что оружие попадет в руки партизан и франтиреров, было по меньшей мере наивным.

Колесник улыбнулся. Заметив это, повеселел и Анри.

— Вижу, Александр, ты не питаешь иллюзий. И я тоже… А вот он, — кивок в сторону товарища, — надеется!

— А вдруг англичане расщедрятся да выбросят контейнер-другой с оружием и нам? — не унимался Морис.

— Еще бы! — с издевкой заметил Анри. — Выбросят и скажут: «Камрады коммунисты, вооружайтесь, примите наши новейшие автоматы «стен», а может быть, даже «томпсоны».

— Ну почему же коммунисты? — смутился Морис. — У нас в отряде есть и социалисты, и католики, и беспартийные…

— Есть, конечно, — согласился Анри, — но разве де Голль или англичане не знают, что франтирерами и партизанами руководят коммунисты? Нет, рассчитывать на помощь оружием со стороны англичан и американцев нам не приходится.

Едва над городом спустились сумерки, как по одному, по два от одного разрушенного здания к другому в районе мостов начали перебегать смутно различимые в темноте фигуры людей. Над рекой плыл густой туман, и мост, к которому пробирались они, проступал неопределенной громадой.

В том месте, куда ползла передовая группа партизан, прохаживался часовой. Из-за темноты и тумана его не было видно, но партизаны знали, что он действует как автомат: десять шагов от моста в сторону караульного помещения, десять назад. Шаги — поворот, шаги — поворот… Вероятно, вот так же прохаживается часовой и возле того моста, к которому сейчас крадутся франтиреры. Взрывы мостов у русских и французских партизан должны произойти одновременно. Но в тот момент, когда Николай и Дмитрий по заранее разминированной полоске земли ползли к часовому, а Павловский и Бойко с ножницами к ограждению из колючей проволоки, из темноты вдруг вынырнул запыхавшийся Андрей.

— Товарищ командир, большинство охранников моста собрались в бистро, пьют вино и горланят песни.

— Говоришь, в бистро? — переспросил Колесник и тут же решил: надо ворваться в караульное помещение, захватить оружие. На выполнение этого задания он послал группу бойцов во главе с Коваленко.

Пока все идет как надо. Только доложили, что снят часовой, сделаны проходы в проволочном заграждении и к окопам уползли подрывники с минами. Вероятнее всего, после взрывов помощь охране придет из города. На улице, которая проходит к мосту, на всякий случай залегла в засаде группа автоматчиков.

Теперь все зависит от того, как быстро справятся со своим делом подрывники — как установят мины. Лица партизан напряжены, потянулись томительные минуты ожидания…

Вдруг на противоположном берегу реки послышалась стрельба. Что-то стряслось у франтиреров. Из-за тумана звуки стрельбы доносились глухо, как-то округло. Однако стрельбу сразу же услышали охранники моста, возле которого залегли русские партизаны. И хотя немцы уже успели основательно хлебнуть спиртного, все же кинулись из кафе за оружием в караулку. Но было уже поздно. Их оружием завладели партизаны. Им осталось только поднять руки под дулами нацеленных на них автоматов.

Между тем стрельба на противоположном берегу с каждой минутой становилась все ожесточенней. Ее непременно услышат в городе. Теперь жди подмогу. Колесник лежал на берегу, неподалеку от моста, нетерпеливо посматривал на светящийся циферблат часов и ждал сигнала от подрывников, но его почему-то не было. Прошла одна, вторая минута — вечность. По расписанию к станции вот-вот должен подойти поезд. Если дело затянется, то этот поезд им здорово помешает.

Тем временем перестрелка у франтиреров начала ослабевать. Там что-то произошло. Франтиреры подавили сопротивление немцев или, наоборот, охрана отбросила их прочь от моста?

Вдруг за спиной у партизан послышалась вначале глухая, а потом и вполне четкая трескотня мотоциклов. И почти тут же застрочили автоматы боевого охранения партизан. Часть бойцов от моста кинулась в сторону выстрелов, на помощь товарищам. И вновь неясно: подкрепление это или разведка.