Ох уж и запомнилась мне эта последняя в минувшей войне боевая операция!..

Но расскажу все по порядку. И будет ли это интересно молодому читателю или лишь утомит его, но прежде всего, как военный человек, я должен передать диспозицию сторон, оперативную обстановку перед наступлением на Берлин, раскрыть задачи фронта, с которым мои пилоты завершали войну, и некоторые особенности боевой работы авиакорпуса в те нелегкие дни.

Итак, разгромив в январе — апреле сорок пятого года группировки гитлеровских войск в Восточной Пруссии, Польше, Восточной Померании и Силезии, наша армия вышла на Одер и Нейсе и готовилась к решающей битве за Берлин.

Германия оказалась под непосредственной угрозой ударов Советской Армии с востока и юга, а также с запада, откуда наступали американцы и англичане. Но гитлеровское руководство до последних дней надеялось на развал антифашистской коалиции и благополучный выход из войны. Для этого было решено во что бы то ни стало не допустить в Берлин русских! И 63 дивизии, 37 отдельных полков, 98 батальонов — отборные войска двух групп армии «Висла» и «Центр» — сосредоточил противник на берлинском направлении. Много ли это? Как не много: 1 миллион человек, 10 400 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий. А 3300 боевых самолетов — мало ли?

Глубина обороны под Берлином достигала 100 километров. Немцы в интересах ее умело использовали каменные постройки городов и селений, множество озер, соединенных между собой реками, каналами.

В одном только Берлине насчитывалось 400 железобетонных долговременных сооружений, а сам гарнизон приготовилось защищать 200 тысяч человек. Кроме того, в резерве немецкого главнокомандования сухопутных войск было еще 8 дивизий и 200 батальонов фоль-ксштурма из населения города.

По замыслу операции войскам трех фронтов — 1-го и 2-го Белорусских, 1-го Украинского — при содействии авиации предстояло сокрушить оборону противника на ряде направлений, расчленить берлинскую группировку на несколько частей, разгромить ее и овладеть Берлином. Затем, на двенадцатый-пятнадцатый день операции, наши войска должны были выйти на Эльбу, соединиться там с войсками союзников, вынудить Германию капитулировать и завершить войну.

Главный удар предусматривалось нанести с Кюстринского плацдарма войскам 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Г. К. Жукова. На направлении этого удара войска фронта и предстояло прикрывать нашему истребительному авиакорпусу.

Что из себя представлял этот кюстринский плацдарм? Опять же короче и яснее военного языка для такого объяснения не найти. Здесь на один километр фронта со стороны противника приходилось до 60 орудий и минометов, 17 танков и штурмовых орудий, на три километра — дивизия гитлеровской пехоты.

В центре первого эшелона главной группировки войск 1-го Белорусского фронта предстояло наступать 5-й ударной армии генерала Н. Э. Берзарина. Перед ней была поставлена следующая боевая задача: фронтальным ударом взломать оборону противника, обеспечить ввод в прорыв 2-й гвардейской танковой армии и во взаимодействии с соседними армиями выйти к Берлину. Проще говоря, войска 5-й ударной были на острие той стрелы, которая так ярко вырисовывается теперь на картах учебников истории, а это значило, что перед ними стояли самые сложные и ответственные задачи.

Как обеспечивалось решение этих задач? На направление главного удара 1-го Белорусского на 1,5 километра фронта приходилась дивизия, на один километр — 300 и более орудий, минометов, 20—30 танков и самоходно-артиллерийских установок (а с учетом танковых армий и танковых корпусов — 130—138). Особое внимание уделялось обеспечению превосходства сил и средств на семикилометровом участке прорыва. Здесь было сосредоточено 6 стрелковых дивизий, более 1800 орудий и минометов, 361 реактивная установка, 360 танков и самоходно-артиллерийских установок, около 50 инженерно-саперных рот.

К слову, о саперах. Оборудуя в инженерном отношении исходный для наступления район, они использовали 80 тысяч больших и малых саперных лопат, 8 тысяч топоров, 25 тысяч поперечных пил, 245 тонн гвоздей, 70 тонн взрывчатки!

Понимая, что гитлеровцы ожидают удар, но не знают, когда он будет нанесен, какими силами, большое внимание в те дни было уделено маскировке, скрытности подготовки операции. На оперативных аэродромах полки собирались рассредоточенно, постепенно. Аэродромы эти располагались от линии фронта километрах в десяти-двенадцати, поэтому перелеты здесь были разрешены на высотах не более 300 метров. На плацдарме категорически запрещалось пользоваться радиосвязью, приказы и указания поступали только лишь непосредственным исполнителям. Передвижение к плацдарму, к Кюстрину, в светлое время суток воспрещалось, а чтобы создать ложное представление о концентрации сил, определенные части и транспорт передвигались лишь в восточном и северном направлениях.

С целью дезинформации противника у северного берега реки Штром, в районах Геншмара, Танненхофа наши военно-инженерные части изготовили в 400—800 метрах от переднего края макеты танков. Расчет был прост. Немцы поймут, что здесь не боевые машины, а макеты, и решат, что идет имитация подготовки к наступлению. Так, собственно, оно и получилось: макеты сначала приняли за танки — ударили по ним, потом сообразили, что ошиблись, и успокоились. А настоящие-то боевые машины были сосредоточены совсем рядом. По ним немцы уже не стреляли, полагая, что и это макеты. Больше того, прикинулись дурачками — из тыла погнали платформы с макетами своих танков. Ну да, куда там!.. Это лишь еще раз подтвердило, что противник на главное направление нашего удара на Берлин силы свои не перебрасывает.

Собственно, об этой информации о противнике нег, мало позаботились наши воздушные разведчики. Вся, полоса наступления войск, включая Берлин, была сфотографирована, причем не один раз. Аэродромы гитлеровцев просматривались и фотографировались ежедневно. А их в районе Берлина было 62: восточнее города — 29 и западнее — 33.