— Вон из этого дома, голубушка! Забирайте ваше тряпье, и чтоб мы вас больше не видели!
Глава двадцать шестая.
Пуна хочет увидеть ягодицы Жюльена
Помимо прочих наказаний Жюльену было запрещено покидать свою комнату в течение всего дня. Исполнение приговора доверили месье Лакруа. Матильду рассчитали, месье Лакруа привез ее на станцию и вместе с маленьким фибровым чемоданом определил в купе третьего класса. Пусть недостойная кухарка дает пробовать свои соусы где-нибудь еще!
Месье Лакруа поручили также в присутствии всех домашних дать Жюльену двадцать ударов ремнем — в назидание.
Тетя Адель заступилась за мальчика. Она всегда за него заступалась. Эдуар в глубине души был доволен сыном. Он без удивления отметил, что мальчик — весь в родню, и, как мудрый отец семейства, решил в следующий раз взять Жюльена с собой в Париж. Там он поведет его в один знакомый ему дом, полный благосклонных красавиц. А сейчас надо проявить строгость. Замять скандал! И Жюльен получил свои двадцать ударов.
На следующий день, ближе к вечеру, когда Жюльен, лежа на животе, размышлял о непрочности счастья, Пуна осторожно открыла дверь к нему в комнату.
Жюльен услышал, как она вошла. Он повернул к ней голову — больше он ничего не мог повернуть — и вымученно улыбнулся. Видно было, что он страдает. Пуна взяла стул и села у кровати.
— Пожалуйста, покажи ягодицы!
— Тебе обязательно надо их видеть? — пробурчал Жюльен.
— Я только на секунду взгляну!
— А потом ты от меня отстанешь?
— Честное слово! — просияла Пуна.
Не меняя позы, Жюльен спустил пижамные штаны, и стали видны его ягодицы, изборожденные красными полосами.
— Ух ты, больно, наверно, было! — сказала Пуна. У нее захватило дух от восхищения. Ей бы не хотелось получить двадцать ударов ремнем, однако следует признать, что большие страдания, жестокие кары ставят человека в центр внимания!
Жюльен приподнялся на локтях и взглянул на кузину. Он вдруг напустил на себя вид много испытавшего человека.
— Ну, как тебе сказать! Скорее это морально тяжело.
— Но все-таки! Это же больно!
И тут вошла тетя Адель. Она принесла большой тюбик с мазью. Пуна встала, уступая ей место. Жюльен стыдливо натянул штаны.
— Нет! Не двигайся! — сказала тетя Адель, усаживаясь рядом.
Она выдавила немножко мази и кончиками пальцев стала массировать правую ягодицу Жюльена. Мальчик выгнулся на локтях с гримасой боли.
— Чуточку жжет, — признала тетя Адель, — но зато тебе станет лучше.
Жюльен хмыкнул в знак согласия, а тетя Адель с задумчивым видом принялась за его левую ягодицу.
— Тебя так сильно интересуют женщины?
— Ой!
— Ты еще на них насмотришься!
Она вытерла платком руки и закрыла тюбик. Затем повернулась к Пуне:
— Послушай, ты, гадкая мартышка! Держу пари, это тебя забавляет!
Пуна утвердительно хихикнула. Адель встала и поцеловала ее в голову. Перед тем как выйти из комнаты, она обернулась к Жюльену.
— Все не так страшно, милый Жюльен! Раны любви не бывают смертельными! Особенно раны на ягодицах.
Она расхохоталась и вышла.
Глава двадцать седьмая.
Жюльен понапрасну открывает кузине свои чувства
На следующее утро вышедший на свободу Жюльен делал в саду первые шаги, мелкие и болезненные. Он вспоминал Матильду, вспоминал теплое и восхитительно пресное ощущение на языке. Он сожалел, что лишился этого. И, разумеется, ему было стыдно! Стыдно за то, что его застали врасплох! И кто? Собственная мать. Да, мать! От мысли об этом у него перехватывало дыхание. Собственная мать!
Однако, если вдуматься, ей с отцом наверняка доводилось совершать подобные безумства! Эта мысль несколько успокоила его. Хотя нет! Он не мог такого себе представить! Как только в его воображении возникала эта картина, он с отвращением гнал ее прочь. Ему казалось, что он совершает нечто вроде кровосмешения!
А тетя Адель? Он очень любил тетю Адель. Характер у нее, кажется, был мягче, чем у его матери, и найти общий язык с ней порою удавалось быстрее. Наверно, у тети Адели было немало любовников с тех пор, как она овдовела. Он спрашивал себя, красивая ли она, может ли мужчина желать ее.
А Жюлиа?
Жюлиа в изящной позе сидела на качелях в нескольких шагах от него и, слегка раскачиваясь, читала «Анну Каренину».
— Ну что? — сказала она, увидев Жюльена. — Зверя выпустили из клетки?
Жюльен осторожно сел на землю у ног Жюлиа, которая сделала вид, что снова погрузилась в чтение, однако разгладила юбку на коленях.
Жюльен заметил этот жест. Он понял его значение, и это причинило ему боль. До сих пор его вина заключалась в том, что он маленький мальчик. А теперь — в том, что он перестал им быть.
— Я много думал, — сказал он после недолгого молчания. — Все это случилось из-за тебя.
Жюлиа подняла рассеянный взгляд от книги.
— Что случилось из-за меня?
— То, что я делал со служанкой.
Она уставилась на Жюльена изумленными глазами, в которых изумление быстро сменилось гневом. Благородным гневом невинной девушки!
— Раньше, — продолжал Жюльен, — мне ничего такого в голову не приходило. Я считал, что мы с тобой поженимся. И мне плевать было на женщин!
Жюлиа резко встала и без единого слова удалилась. Жюльен грустно смотрел на опустевшие качели, которые продолжали качаться.
Тут он заметил машину Шарля, медленно двигавшуюся по аллее к воротам. Жюлиа пустилась бегом.
— Шарль! Шарль! Вы едете в деревню?
Жюльен выпрямился, у него болела душа и болели ягодицы. Он увидел, как Жюлиа села в машину и как машина унеслась, исчезнув в туче пыли.
Вернувшись в дом, он встретил Клер: свежая и нарядная, она спускалась по лестнице.
— Слушай, ты не видел Шарля?
— Видел!
— Он мне сейчас закатит скандал. Я опаздываю.
— А он не стал тебя ждать, — мрачно сказал Жюльен, — он уехал с Жюлиа.
В глазах Клер отразилась такая растерянность, что Жюльену стало совестно: не надо было ради сомнительного удовольствия делать сестру своим товарищем по несчастью. Он знал, что она нарядилась для Шарля, надушилась для Шарля, причесалась для Шарля! Уж он-то понимал тихое удовольствие, которое испытывала невеста, прихорашиваясь для любимого ею болвана, — ведь сам он выдавливал угри для Жюлиа, мыл уши для Жюлиа, менял носки для Жюлиа!
Глава двадцать восьмая.
Как Жюлиа едва не погибла от ядовитой гадины, и как Шарль ее спас
Автомобиль Шарля был заполнен пакетами и свертками. В деревне они с Жюлиа сделали покупки. Жених мастерски вел машину. Дневное светило устремляло благодатные лучи на окружающий пейзаж, и вокруг, конечно же, было очень красиво! Жюлиа расстегнула две верхние пуговки, чтобы загорала шея. Грудь у нее была гораздо более развита, чем у Клер, но Шарль смотрел вперед, на дорогу.
Жюлиа повернулась, чтобы взять с заднего сиденья один из комиксов, которые она купила для Жюльена. Она знала о пристрастии кузена к рисованным приключениям, и ей хотелось сделать ему что-нибудь приятное, ибо она отдавала себе отчет, что обидела его.
— Странно все-таки, что ему нравятся эти книжки с картинками, — заметила она, перелистывая на коленях выпуск «Ги Молниеносного».
Шарль в очередной раз напустил на себя важность.
— Я в его годы уже читал Пеги, Клоделя, Валери, Ленэ!
— Он еще совсем ребенок!
— Ты не должна поощрять кузена в его любви к детскому чтиву, — пожурил ее напыщенный болван.
— Мне просто хотелось ему что-нибудь подарить, — жеманно проговорила Жюлиа.
Машина неслась по узкой дороге среди полей зрелой пшеницы.
