Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A
С английским флотом в мировую войну - pic_29.jpg

Погрузка торпед на эскадренные миноносцы

Десантная практика.

6-го февраля наша эскадра устроила интересные призовые состязания для морской пехоты. Каждый корабль должен был выставить 35 человек в полном походном снаряжении (около 30 фунтов, не считая винтовку). От сборного пункта нужно было пройти 4,5 английских мили до стрельбища; дорога шла туда все время в гору. Придя на стрельбище, каждый из команды немедленно выпускал 16 пуль по мишени. Принималась в расчет не только меткость, но и быстрота стрельбы. Закончив стрельбу, каждая команда как можно скорее шла обратно к месту старта. Команда, посланная с нашего корабля, выполнила задание за 65 минут, но потеряла 10 очков благодаря тому, что походная фляжка одного из солдат при проверке снаряжения перед началом состязания оказалась не заполненной водой. Не будь этой оплошности, мы могли бы получить первый приз, так как во всех других отношениях наша команда достигла рекордных результатов. Десять штрафных очков отвели её, однако, на третье место. Мой вестовой, также принимавший участие в походе, готовился к нему целую неделю, усиленно занимался тренировкой на корабле и на берегу и постился, чтоб потерять в весе. После возвращения с состязания он был очень обозлен, что один из его товарищей из небрежности или рассеянности забыл наполнить свою флягу. Виновный уже в тот же день был списан с корабля в береговую роту, дабы избавить его от преследований товарищей.

5-го февраля у нас была получена телеграмма о разрыве дипломатических отношений между Соединенными Штатами Америки и Германией. Это был ответ президента Вильсона на объявленную немцами неограниченную подводную блокаду побережья Англии.

Опять в Скапа-Флоу. 11-го февраля наша эскадра ушла из Кромарти, чтобы больше туда не возвращаться. Ввиду недостатка вспомогательных судов Адмиралтейство решило ограничить число опорных пунктов флота и поэтому совершенно отказалось от порта Инвергордон. Вместо этого части Гранд Флита отсылались в Розайт. Тотчас после прихода в Скапа- Флоу начались наши тактические занятия с эскадренными миноносцами и подводными лодками, а также торпедные и артиллерийские стрельбы. Перерыв в занятиях случался лишь при свежей погоде, когда щиты не могли держаться на волне. Энергичная планомерная программа, по которой Гранд Флит готовился к новому бою, свидетельствовала о твёрдой «воле к победе». Но при осуществлении её на практике проявлялось мало инициативы и разнообразия. У меня создавалось иногда впечатление, что командами начинает овладевать скука от повторного однообразия одних и тех же практических учений.

15-го февраля мне пришлось быть у вице-адмирала де-Робека, нового командующего 2-й эскадрой линейных крейсеров, командовавшего перед этим английскими морскими силами в Средиземном море. Адмирал много рассказывал о положении вещей в Средиземном море. Наибольшая опасность угрожала нам не от флотов Австрии и Турции, а от нескольких немецких подлодок. Они пришли непосредственно из Северного моря или были в разобранном виде доставлены по железной дороге, базировались на австрийские и турецкие порты и являлись серьёзной угрозой для союзников. Единственным средством борьбы против них могло быть только введение системы конвоев. В своих суждениях о союзных флотах адмирал был очень осторожен. Но из того, что рассказывали офицеры его штаба, можно было заключить, что между французами и итальянцами возникали постоянные несогласия, и из всех морских сил союзников в Средиземном море только японские эскадренные миноносцы были на высоте положения.

Вечером того же дня я обедал у командующего 4-ой эскадрой линкоров адмирала Стерди, на бывшем моем корабле «Hercules». Адмирал не мог примириться с тем, что Гранд Флит недостаточно оправдал себя в Ютландском бою. По его мнению, следовало развернуть флот тотчас по прибытии к месту боя и при этом не на левый фланг, как это было сделано, а вправо. Нужно было затем преследовать противника, не дать ему времени размышлять, а тем более отступить. С наступлением темноты все эскадренные миноносцы должны были быть посланы в атаку на неприятельские главные силы и только легкие крейсера могли бы оставаться для прикрытия в хвосте колонны. Адмирал ожидал, что 2-ая или 1-ая эскадры линкоров, находившиеся в голове и в хвосте колонны, проявят собственную инициативу и, образовав строй пеленга, будут стремиться к сближению с противником. К сожалению, ни одна из эскадр не отважилась на это. Сам адмирал со своей эскадрой, состоявшей всего из четырех кораблей, находился в середине боевой колонны и не мог выполнить такой маневр; к тому же он следовал непосредственно за командующим флотом. Адмирал Стерди считал, что вообще слишком мало пользовались строем пеленга, между тем искусное сочетание этого строя с кильватерной колонной могло бы, по его мнению, явиться наилучшим разрешением проблемы современной тактики на море.

Выходя из адмиральского помещения, я обратил внимание на 12 однородных картин, изображавших все корабли английского флота, носившие название «Hercules» и чем-нибудь отличившиеся в предыдущих войнах. Обозрение этих картин воскресило в моей памяти морские войны Англии с Испанией, Голландией и Францией. Войны эти доставили Англии много колоний, развили её мореплавание и заложили основу ее теперешнего экономического и политического могущества. Сравнение этих войн с настоящей войной невольно приводило к мысли: как часто техника английского судостроения и оборудования, а в особенности артиллерия английских кораблей, были хуже, чем у противника. Но сражения выигрываются не кораблями, а людьми, не пушками, а обслуживающими их матросами и офицерами, если они только умеют полностью использовать их действие. Никогда материальная часть не играла столь решительной роли, как человеческий фактор. Его составляющая в победе оценивалась Наполеоном в 75%. Продолжая раздумывать об этом вечером в моей каюте на «Benbow», я невольно ставил себе вопрос, родит ли эта война еще одного Рюйтера, Дюкезна или Нельсона и на чьей стороне?

Поездка в Лондон.

Парламентские прения о морском бюджете. Меня снова вызвали в Лондон, на этот раз, чтобы представиться новому русскому послу. Накануне отъезда я обедал на линкоре «Superb». Мы много беседовали о неограниченной подводной блокаде, которая опять осуществлялась немецкими подлодками, и о том, насколько она может быть успешна. Под большим секретом мне рассказали, что неприятель уже за первую неделю блокады потерял 9 подлодок. Откуда шли подобные слухи? Я смеясь заметил, что слухи эти пускаются в оборот самим Адмиралтейством, чтобы влиять в желательном духе на общественное настроение, как у себя в стране, так и у противника. Один из присутствовавших командиров принял мои слова всерьёз и тотчас подтвердил их рядом примеров. Подобным слухам, однако, всегда охотно верили, так как Адмиралтейство принципиально не опубликовывало сообщений о потопленных неприятельских подлодках. Они доверчиво принимались даже во флоте, который обыкновенно скептически относился ко всяким слухам.

19-го февраля я уехал в Лондон в обществе курьера Адмиралтейства мистера Франса, депутата палаты общин, уже пожилого человека. От него я узнал, что в парламенте на следующий день начнется обсуждение морского бюджета и что ожидается весьма большой наплыв публики. Благодаря его любезности, я получил особую пригласительную карточку и мог на следующий день прослушать интересные прения, возникшие по поводу бюджета флота. Я увидел здесь адмиралов Джеллико и Фишера, сидевших невдалеке от меня. Адмирал Фишер долгие годы перед войной был наиболее светлой головой в английском флоте; это был самый одаренный и во многих отношениях интереснейший английский морской офицер. Им была проведена постройка дредноутов, введены турбины, жидкое топливо и целый ряд других новшеств в области морской техники, тактики и организации. Он придавал, однако, мало значения формальностям и был очень резок в обращении, что не могло создать ему особой популярности среди более старых офицеров.

30
{"b":"242376","o":1}