Благодаря этому, увеличилась дальность торпедного выстрела до 80 каб. Дистанция эта так велика, что тактика будущих морских боев будет на столько же зависеть от торпед, как и от артиллерийского огня. Среди офицеров высказывалось мнение, что тип современного линейного корабля совершенно исчезнет, если только технике не удастся изобрести надежное средство защиты подводной части корабля от взрывов торпед. Пока единственным предохранительным средством являлось уширение корпуса корабля для постройки внутренних продольных переборок и внешних водяных камер.

20-го сентября Гранд Флит пошел для маневров к норвежским берегам. Имелось в виду проверить тактические эволюции, к которым приходилось прибегать в Ютландском бою при неприятельских торпедных атаках. Во время маневров противник изображался семью легкими крейсерами. Все перестроения и эволюции исполнялись безукоризненно, без всякого замедления и недоразумений. Эскадры, дивизии и флотилии делали повороты и меняли курсы, как один корабль. Противник окутал себя дымовой завесой и совершенно скрылся за ней, хотя ветер доходил до 4 баллов. После этого он атаковал нас с наветренной стороны, так что дымовое облако неслось прямо на нас. Боевой порядок флота представлял собой, как и раньше, одну кильватерную колонну, и только во время торпедных атак противника эскадры могли подивизийно проявлять большую свободу действий, но все же должны были соблюдать строй флота. Был даже случай, когда командующий флотом поднял сигнал: «Приспосабливаться к моим движениям подивизийно, не следуя им, однако, механически». Попытки младших флагманов и командиров действовать по собственной инициативе имели место только при отражении неприятельских атак, но и эта ограниченная свобода действий продержалась лишь короткое время. Вскоре флот опять следовал в бесконечно длинной кильватерной колонне.

С нами не было подводных лодок, что меня весьма разочаровало. Впрочем, и в других отношениях маневры меня не удовлетворили. Тактика Гранд Флита не подверглась изменению. Все та же однообразная, длинная, неповоротливая и тяжело маневрирующая кильватерная колонна…

Эскадренный миноносец ставит дымовую завесу

После возвращения с маневров в Скапа-Флоу состоялись парусные гонки с препятствиями на приз нашей эскадры. Шлюпки шли сначала под веслами до определенной линии, где у ряда буев плавали привязанными мачты и парусное вооружение шлюпок. Их нужно было отвязать, поставить на шлюпки, вооружить весь такелаж и, обогнув затем назначенный корабль, вернуться к тем же буям. Тут начиналась самая трудная часть гонок. Подойдя под парусами к бую, нужно было принять его к себе на борт, убрать паруса, поднять с глубины 20 сажен якорь от буя, весом в 500 килограмм и привязать его на место руля к транцевой доске шлюпки. Исполнив все это, приходилось выгребать до линии старта, действуя веслом вместо руля. Гонки были, действительно, серьезные. Они служили не только для развлечения, но и для практического обучения морскому делу.

Я наблюдал за ходом действия с корабля, который стоял в конце линии буев с мачтами. При приближении к ним шлюпки старались не проскочить мимо них; при свежем ветре это было нелегко. Некоторые суда должны были делать по несколько галсов, прежде чем им удавалось зацепиться за буй и поднять его к себе на борт, и около линии буев образовалась беспорядочная свалка шлюпок. Ветром их относило в одну кучу. По правилам гонок, шлюпки имели право касаться друг друга бортами, поэтому некоторые суда пытались попарно подходить к буям, чтобы дать команде возможность исключительно заняться подъемом тяжелых якорей. Из 18 участвовавших шлюпок первый приз получила шлюпка с «Emperor of India». Ей удалось принять буй лишь после второго галса, но она наверстала потерянное время хорошей организацией работы по подъему якоря; у некоторых шлюпок это взяло времени от 10 минут до получаса. Двум шлюпкам с «Benbow» удалось принять буй с первого же раза, и им достались второй и третий призы.

В последних числах сентября я был опять вызван в Лондон. Все уезжавшие в столицу ночевали обыкновенно в Лонг-Хопе на плавучей базе – старом фрегате «Imperieuse» – своего рода гостинице для приезжающих и пересадочной станции. Без конца приставали и отваливали катера, моторы, рыбачьи боты, паровые баркасы с почтой и т. п. Утром отсюда уходил специальный пароход в портовый городок Терсо на северном берегу Шотландии, связанный железнодорожным сообщением с Лондоном. На фрегате «Imperieuse» и в морском этапном пункте в Терсо происходила проверка документов, осмотр багажа, а при наличии подозрений и более подробный обыск всех отбывавших и прибывавших в базу Гранд Флита в Скапа-Флоу. В английских газетах нередко можно было встретить жалобы на различные придирки, осмотры чуть ли не с головы до ног, допросы и докучливые формальности, которым, якобы, подвергались все следовавшие в «таинственную» базу флота в Скапа-Флоу.

Лично я встречал всегда самое корректное и предупредительное отношение; газетные рассказы относились, по-видимому, к началу войны, когда организация сообщения в Скапа-Флоу не была налажена. Англичане сами по себе противники излишних формальностей, которые, как известно, вовсе не обеспечивают действительность контроля.

Съезжая с корабля, я просил Клинтон-Бейкера дать мне знать по семафору в Лонг-Хоп в случае, если за ночь последует приказ о выступлении флота в море. В 5 ч. утра, когда я еще спал в отведенной мне каюте на «Imperieuse», мне действительно передали, что Гранд Флит объявлен в часовой готовности. Я тотчас получил один из многочисленных катеров в свое распоряжение и вскоре был снова на «Benbow». Тревога была вызвана налетом цеппелинов на юге Англии и оказалась напрасной. Флот не выходил в море, и к вечеру было отдано распоряжение об обычной четырехчасовой готовности.

Мне рассказывали впоследствии, что поводом к тревоге послужил не только воздушный налет немцев, но также известие о том, что флот противника одновременно вышел в море. По-видимому, немцы задумывали повторить свой маневр 18-20 августа. Они рассчитывали, что налет цеппелинов, поддержанный миноносцами и крейсерами, опять выманит Гранд Флит в Северное море и его удастся навести на подлодки, заранее расставленные у Розайта, Кромарти и Скапа-Флоу. Адмиралтейство, однако, вскоре удостоверилось, что Флот открытого моря не покинул своих опорных пунктов, и передало об этом на Гранд Флит. Предполагавшийся поход был отставлен. На счастье Англии, главное средство ее морской стратегии – «дальняя блокада» берегов Германии была настолько действительна, что она сама по себе уже в значительной степени гарантировала победу. Англии повезло также и в том отношении, что у ее главного противника политика и стратегия работали в различных направлениях, а это очень затрудняло и без того тяжелую задачу подводных лодок.

Из политических соображений немецкому морскому командованию были навязаны такие ограничительные правила подводной войны, которые явились лучшими союзниками Англии в этой неравной борьбе. Тактика неприятеля как будто вступила в новую фазу. Теперь Гранд Флит должен был служить той дичью, за которой охотились немецкие подлодки при содействии воздушной разведки цеппелинов. Передаст ли это инициативу в морской войне в руки противника? Вот вопрос, который я занес тогда в мою записную книжку.

Меня вызвали в Лондон для участия в совещаниях по организации охраны северных морских путей сообщения из Англии и Америки в Белое море. В зиму 1915/1916 гг. около 80 пароходов застряли в Белом море, вследствие полученных во льду повреждений или невозможности своевременно разгрузиться. Недостаток в тоннаже был между тем одним из главных затруднений, с которыми приходилось бороться Адмиралтейству. Все английские пароходы и большинство нейтральных были распределены между союзниками. Поэтому вопрос о предоставлении тоннажа для Архангельска, через который шло 75% всех грузов, поступавших в Россию, приобретал большое значение. «У семи нянек дитя без глаза» – гласит старая поговорка, и она отлично характеризует большинство неурядиц, наблюдавшихся в России. Адмиралтейство потребовало совершенно приостановить до лета транспорт в Архангельск, чтобы избежать повторения того, что случилось в минувшую зиму, когда часть столь необходимых пароходов застряла во льду.