Когда я вернулся из института в город, — там главной темой разговоров было также вторжение. Английских и американских офицеров, бывших в то время в Москве, поздравляли на улицах и в эти дни можно было видеть знак победы (victory — V), который Черчилль сделал на Западе столь популярным.
Через два дня «Правда» опубликовала интервью со Сталиным. В нем Сталин отзывался о высадке во Франции как «блестящем успехе наших союзников» и заявил:
«Надо признать, что военная история не знает еще такого начинания, которое по своему мощному плану, величию масштаба и мастерству проведения могло бы сравниться с этим».
В эти дни советские газеты восхваляли западных союзников, а 11 июня 1944 года в советской прессе был опубликован документ, о котором потом никогда больше не упоминалось: список оружия, доставленного Советскому Союзу его западными союзниками с 1 октября 1941 года по 30 октября 1943 года. Удивляясь, читали мы, сколько одна Америка прислала Советскому Союзу. Среди прочего было: 6430 самолетов, 3 734 танка, 82 миноносца и маленьких подводных лодок, 206771 автомашина, 22,4 миллиона снарядов, 87 900 тонн пороха, 245 000 телефонных аппаратов, 5,5 миллионов сапог для армии и более 2 миллионов тонн продовольственных припасов. Это была лишь часть огромных поставок США, Англии и Канады Советскому Союзу. Всюду говорили, что в связи с обнародованием списка и с образованием второго фронта, отношения между союзниками окончательно стабилизировались и после свержения Гитлера совместная послевоенная политика обеспечена.
Близкий конец войны, правительственная декларация о невмешательстве во внутренние дела отдельных государств, которые занимали советские войска, вторжение союзников на Западе, интервью Сталина о вторжении, сообщение о материальной помощи западных союзников, появление журналов «Америка» и «Британский союзник» на русском языке, иностранные фильмы, ослабление цензуры, новый подход к «чистке 1936–1938 годов», реабилитация некоторых бывших «врагов народа» — все это давало советскому народу надежду на лучшее будущее, на что‑то «другое» после окончания этой страшной войны.
МОСКВА И 20 ИЮЛЯ 1944 ГОДА
Не успел я раз вернуться из студии после передачи, как зазвонил телефон. У аппарата был Курт Фишер. Взволнованно закричал он в телефон:
— Только что получено сообщение о покушении на Гитлера. Будь готов к полной перестановке радиопередач до завтрашнего обеда. Статьи будут поступать беспрерывно.
Покушение на Гитлера!
Я хотел задать ему еще несколько вопросов, но Фишер повесил трубку.
Даже начало войны 22 июня 1941 года меня так не взволновало, как это сообщение. «Наконец»! — подумал я. И в Германии началась открытая борьба против Гитлера. Война закончится, и Германия будет сохранена от оккупации. Поставленная Национальным комитетом цель была правильной, неправы были те, кто в Советском Союзе, подобно Эренбургу, смешивал в одно нацистов и немцев.
Даже русская женщина — радиотехник, не интересовавшаяся политикой, была на этот раз очень взволнована. Из передачи она поняла только одно: «Кончится война! Как это будет хорошо!»
Мы включили свой радиоприемник, чтобы послушать сообщения со всех концов света. Подробностей случившегося я еще не знал. Не знал и о неудаче покушения.
Между тем, была созвана вся редакция, и уже час спустя поступили в радиостудию первые комментарии.
Мне помнится прекраснейшая статья Фрица Эрпенбека, в которой описывалась наглядная необходимость единого действия всех противников Гитлера. В его статье социал–демократы и коммунисты призывались объединиться с прусскими генералами и сплоченной силой выступить против Гитлера, генералов убеждали не отказываться от сил, которые были согласны их поддержать.
Национальный комитет переживал волнующие часы и дни. Разумеется, мы все желали успехов участникам движения 20–го июля. Мы осознавали яснее, нежели враги Гитлера и Германии, что только уничтожение режима Гитлера руками самих немцев дает шансы на сохранение единой, независимой Германии.
Советская официальная пресса подробно сообщала о событиях 20–го июля. И раздутые сообщения вызвали у населения Москвы напрасные надежды.
Случайно на вечер того же дня, когда были получены новые сообщения о событиях 20–го июля, мы назначили комсомольское собрание. В комсомол должна была быть принята «новая». Как всегда этой «новой» ставились членами комсомола вопросы, чтобы проверить ее политические знания. На первые общие политические вопросы она отвечала запинаясь и неуверенно. Вдруг кто‑то спросил:
— Что ты знаешь о последних политических событиях в Германии?
С большим воодушевлением она рассказала сначала в нескольких словах то, что было сообщено о событиях 20 июля в «Правде». Она все больше и больше входила в азарт и передала, как действительные факты, даже такие сообщения, которые «Правда» приводила в виде «предположений иностранных кругов».
— В Германии власть в руках нового правительства, состоящего из оппозиционных генералов и антифашистов, а в скором времени будут вестись переговоры о мире между новым правительством и антигитлеровской коалицией.
В ближайшие дни выяснилось действительное положение вещей. Разочарование увеличилось, когда стало известно, покушение не удалось, что участники покушения и сторонники активных действий арестованы и расстреляны. После раскрытия заговора 20 июля и расправы над заговорщиками советская пресса больше о нем не упоминала. В передачах же и в газете «Свободная Германия» мы подробно анализировали это движение.
Во всех статьях участники движения 20 июля выдвигались, как пример мужества и решительного действия, им высказывались недвусмысленные похвалы. Критические замечания ограничивались тогда тем, что участниками заговора 20 июля ошибочно «не была установлена тесная связь с военными командирами, которые согласны были участвовать в перевороте». Главное внимание обращали на запасные части войск, а в действующих армиях ограничивались тем, что осторожно зондировали мнения и настроения офицеров высшего командного состава. Среди оппозиционных генералов были разногласия или, во всяком случае, неясность в вопросе «как закончить войну». Действующая армия умышленно не была втянута в это движение, чтобы не лишиться ее как силы при мирных переговорах. Эта тактика, как подчеркивалось Национальным комитетом, оказалась неверной. Если бы была установлена тесная связь с военными командирами, готовыми поддержать переворот, действия 20 июля, даже при неудаче покушения в ставке главнокомандующего, могли бы привести к успеху. Кроме того, было ошибкой «ограничиться лишь связью с верхушкой административного аппарата, торговых и промышленных кругов, оставив в стороне массу населения», так как «без участия сильных групп рабочих и служащих успех был не мыслим».
Так судили тогда о движении 20 июля в Москве. Спустя же десять лет в июле 1954 года, участников 20 июля в прессе советской зоны всячески ругали и клеветали на них. Газета СЕПГ «Единство» («Einheit») в июле 1954 года утверждала:
«Заговорщики 20 июля хотели спасти немецкий милитаризм и империализм, поскольку это было еще возможно. Их союзниками были уже тогда реакционные круги американского и британского империализма, которые совместно с реакционными монополистами и реакционным генералитетом хотели продолжать войну против Советского Союза, первого государства рабочих и крестьян». «Участники заговора 20 июля, — писал центральный орган СЕПГ, 20 июля 1954 г., — не были принципиальными противниками фашизма… Они были кровь от крови и плоть от плоти немецкого империализма… Попытка выставить себя и других заговорщиков 20 июля, как борцов против фашизма, не могла прикрыть их настоящих целей. Эти цели как тогда, так и сегодня враждебны народу и антинациональны».
Так менялась коммунистическая оценка событий 20 июля.
ВТОРЖЕНИЕ ГЕНЕРАЛОВ
