Я полагаю, что молодые товарищи в других группах думали приблизительно так же. Они, конечно, были принципиально согласны с системой в Советском Союзе, но, несомненно, таили в себе желание в своей родной стране кое‑что делать по–другому и лучше. Убежденный в правильности резолюции, я тогда и не предполагал, что спустя несколько лет господство Москвы над коммунистическими партиями будет еще более непосредственным и требовательным. Поэтому я и не сомневался в том, что приведенные доводы являлись единственной причиной роспуска Коминтерна. Школа Коминтерна находилась всего в 60 км от Уфы. Руководство Школы повседневно было в самой тесной связи с Коминтерном. Было нетрудно догадаться, что решение о роспуске было принято буквально в одну ночь. Иначе в школе Коминтерна нас бы, несомненно, подготовили к этому шагу, хотя бы косвенным путем. В тот самый день, когда это решение было объявлено по радио, у нас была назначена лекция по истории Коминтерна. Еще несколько дней тому назад нам подробно рассказывали о большом значении Коминтерна в борьбе против Гитлера.

Итак, не было никаких сомнений в том, что роспуск Коминтерна совершился вследствие внезапного решения, исходившего, вероятно, от самого Сталина, и не столько в результате исторического опыта, сколько по соображениям продиктованным советской внешней политикой.

Двумя днями позже я прогуливался с одним из товарищей. Он был одним из немногих, относительно кого я чувствовал, что они не принадлежат к разряду «стопроцентных»

— Интересен, в сущности, этот роспуск Коминтерна неправда ли? — сказал он, чуть–чуть подмигнув мне.

— Да, и, прежде всего потому, что это решение свалилось, как снег на голову, — ответил я, строя тем самым мостик для дальнейшего, не вполне соответствующего «линии» разговора.

— Знаешь, Линден, можно говорить, что угодно, но я убежден, что это уступка Англии и Америке. Может быть, это решение и принято даже по желанию этих стран.

Начальство явно опасалось, что подобные взгляды могли втайне разделяться многими учениками нашего курса. Это также могло быть и причиной того, что тема «Роспуск Коминтерна» неделями пережевывалась на бесчисленных семинарах. Все аргументы, приведенные в решении о роспуске и в речи Михайлова, прорабатывались во всех подробностях — так, как в несоветских странах вряд ли возможно себе и представить. Каждая отдельная формулировка была разобрана и разъяснена, примеры последних лет еще раз детально проработаны, и еще раз рассказано, почему I Интернационал 70 лет тому назад, несмотря на исключительно положительное значение, спустя известное время стал тормозом в развитии рабочего движения.

Мы разбирали эту тему не только в актуально–политическом и историческом, а также и в философском аспекте.

Так как в несоветском мире, насколько я знаю, не принято разбирать актуальные политические события с философской точки зрения, то нужно уточнить, каким образом роспуск Коминтерна, то есть актуальное политическое событие, было увязано в школе Коминтерна с философскими основами диалектического материализма.

Михайлов в своем докладе провел идею, что существующая форма Коминтерна отстала в сравнении с содержанием деятельности коммунистических партий и что из‑за этого возникло противоречие между формой и содержанием. Это было взято, как повод, чтобы еще раз проработать диалектическое соотношение между формой и содержанием. Согласно диалектическому материализму между формой и содержанием существует диалектическое единство, причем содержание является первичным, и ему, как определяющему элементу принадлежит главная роль. Форма же, правда, зависит от содержания, но не является чем‑то пассивным, а может, в свою очередь, влиять на содержание.

Содержание и форму нужно рассматривать в их процессе развития. До определенной стадии содержание может беспрепятственно развиваться в рамках данной формы. Но потом достигается какая‑то точка, после которой старая форма становится тормозом для дальнейшего развития содержания; противоречия между ними выступают наружу и требуют разрешения, которое, наконец, приходит и состоит в том, что старая форма отбрасывается, уступая место новой.

Мы это положение, конечно, неоднократно и подробно прорабатывали, называя его для легкости 15–ым элементом диалектики, поскольку Ленин, как известно, в своих «Философских тетрадях», в которых он насчитывает 16 элементов диалектики, — соотношение между формой и содержанием поставил на пятнадцатое место: «Борьба содержания с формой и наоборот; сбрасывание формы, перестройка содержания».

Так как мы знали, что по возможности никогда не следует цитировать одного Ленина, мы на семинарах выискивали цитаты и из Сталина, согласно которым «существующая форма никогда не соответствует полностью содержанию: первая всегда несколько отстает от второго; новое содержание, в известной мере, пользуется старой формой, так что между старой формой и новым содержанием всегда существует конфликт».

Раньше диалектическую взаимосвязь между формой и Содержанием мы изучали в первую очередь на примерах противоречий между развитием производительных сил и уровнем производственных отношений; мы учили, как в определенные исторические эпохи формы производственных отношений вступают в противоречие с ростом производительных сил, превращаются в обручи, мешают дальнейшему развитию производительных сил, пока наконец это противоречие не снимается перестройкой производственных отношений. Теперь этот диалектический закон применили к резолюции о роспуске Коминтерна. И в этом случае — так нам было сказано — налицо противоречие между устаревшей формой и новым содержанием, которое должно быть разрешено ломкой устаревшей формы — организационной формы Коммунистического Интернационала. Но мне все же казалось немного сомнительным, чтобы роспуск Коминтерна мог приводиться, как пример успешного преодоления противоречия между формой и содержанием.

Тогда это было лишь сомнение. И только много позднее мне стало ясно, что характерной чертой сталинизма является искажение подлинного смысла диалектического материализма. Сталинисты не применяют законы диалектики для того, чтобы объяснить процессы внутри общества и делать отсюда определенные выводы, они опошляют эти законы, чтобы задним числом обосновывать свои политические решения или постановления.

Мы уже думали, что проблема роспуска Коминтерна исчерпывающе и всесторонне обсуждена, но 30 мая «Правда» вышла со сталинским интервью. Московский корреспондент английского агентства «Рейтер» попросил Сталина дать с советской стороны объяснение роспуска Коминтерна и спросил его, как повлияет роспуск Коминтерна на будущие международные отношения.

Сталин дал следующий ответ: