Как и другие, я не знал, что сказать по этому поводу.

Коммунистический Интернационал… Еще несколько минут тому назад это был наш высший орган!

Решение о роспуске Коминтерна в советских газетах опубликовано не было. Подписавшиеся представляли коммунистические партии восьми стран: Советского Союза (Жданов, Мануильский); Германии (Пик, Флорин); Франции (Торез, Марти); Болгарии (Димитров, Коларов); Австрии (Коплениг); Чехословакии (Готвальд); Финляндии (Куусинен) и Италии (Эрколи — это была партийная кличка Пальмиро Тольятти в Советском Союзе). Даже находившиеся в Уфе или Куйбышеве вожди других коммунистических партий как, например, компартии Испании (Долорес Ибаррури), Румынии (Алша Паукер) и Венгрии (Ракоши) не подписали постановления, так как 12 подписавших были в данном случае не представителями коммунистических партий их стран, а членами избранного на последнем съезде Коминтерна президиума Исполкома.

Судя по всему, решение было принято настолько быстро и неожиданно, что о нем предварительно даже не известили руководство других коммунистических партий, у них не спросили хотя бы формального согласия.

О событии, разумеется, вскоре заговорила вся школа; многие взволнованно сновали взад и вперед.

Лишь в полдень было объявлено, что Михайлов, наш директор, отправился в Уфу и вернется в ближайшие дни.

Спустя три дня Михайлов вернулся из Уфы. Сразу же было созвано общее школьное собрание с повесткой дня: «Роспуск Коминтерна».

Мы слышали уже достаточно докладов особой важности и знали, что они обычно приносили с собой знаменательные сообщения, но еще никогда напряжение не было таким сильным, как в это утро.

Михайлов начал с замечания, что он должен выступить против двух ложных толкований вопроса о роспуске Коминтерна.

Первое предположение, характерное для нацистов, это, что роспуск Коминтерна лишь трюк, маневр, а в действительности работа Коминтерна будет продолжаться.

Михайлов сказал:

— Роспуск Коминтерна не трюк, не маневр, а принципиальное решение, которое будет уже сейчас проводиться в жизнь. Каждый из вас сможет убедиться, что школа Коминтерна, разумеется, будет распущена так же, как и отдельные учреждения коминтерновского аппарата. Вторая ложная теория о роспуске Коминтерна, распространяемая известии западными кругами, утверждает, что роспуск — это уступка Советского Союза его западным союзникам. И это утверждение не имеет ничего общего с действительностью. Такие решения, как роспуск Коминтерна, не зависят от обусловленных временем внешнеполитических соображений, они носят принципиальный характер.

В конце Михайлов перешел к официальному обоснованию роспуска Коминтерна.

— Подлинная причина, — сказал Михайлов, — заключается в основном в том, что формы Коммунистического Интернационала изжили себя. Они препятствуют борьбе коммунистических партий на общем антифашистском фронте и не отвечают больше разнообразным задачам, которые стоят перед коммунистическими партиями в различных странах.

— В первые годы после основания Коминтерна, — заявил Михайлов далее, — задачи коммунистов в различных странах, если не считать национальных особенностей, были в общем и целом одинаковы. Если мы сравним их с нынешней обстановкой, то найдем фундаментальное различие. Сегодняшняя задача коммунистов в Англии и Америке — поддерживать военные усилия их стран. Коммунисты Германии и Италии должны, наоборот, делать все, чтобы вызвать крушение фашизма. Коммунисты же в оккупированных странах должны стремиться возглавить весь патриотический антифашистский фронт и освободить свои страны от фашистского ига и этот краткий обзор показывает, как различны задачи, стоящие сейчас перед коммунистами отдельных стран.

Михайлов заявил, что тенденция, приведшая к роспуску Коминтерна, — естественное продолжение политики, намеченной еще на VII всемирном конгрессе Коминтерна в 1935 году. После VII всемирного конгресса на ряде примеров выяснилось, что такая всеобъемлющая организация, как Коминтерн, все больше и больше становится тормозом, препятствующим коммунистам находить новые формы.

— Как вы знаете, коммунистическая партия США в ноябре 1940 года вышла из Коммунистического Интернационала, потому что, согласно закону, в Америке не могут существовать организации, имеющие свой центр за границей. Несомненно коммунистическая партия США поступила правильно, выйдя из Коминтерна. Этим она обеспечила себе возможность дальнейшей политической работы.

До сих пор Михайлов, кроме разъяснения по поводу ложных толкований, еще очень мало сказал такого, что выходило бы за рамки текста постановления. Выход компартии США из Коминтерна был в виде примера упомянут и в постановлении. Мы уже подумали было, что Михайловские разъяснения сведутся к повторениям имеющихся в резолюции аргументов, как вдруг мы услышали нечто такое, чего не было в постановлении:

— Товарищи, пример компартии Америки — это только один пример противоречия между новыми задачами и устаревшими организационными формами Коминтерна. Уже много раньше мы имели подобный пример, даже, пожалуй, еще более убедительный:

Вы все знаете историю образования Социалистической единой партии Каталонии, — Partido Socialista Unificada, — которая была создана в 1936 году в результате слияния социалистической и коммунистической партий, а также целого ряда других марксистских групп, и во время испанской войны играла такую выдающуюся роль. Естественно, что после основания СЕПК возник вопрос: присоединится ли эта партия ко II или к III Интернационалу. Этот вопрос было не так‑то просто решить потому, что образование такой новой партии не было предусмотрено ни II, ни III Интернационалом. Это убедительный пример того, что существование Коминтерна не отвечает требованиям новой обстановки.

После этого Михайлов говорил о желании руководства отдельных партий ослабить связи Коминтерна и даже распустить его. Напряженно ждали мы, со стороны какой же партии последовало это предложение. В резолюции ни одна партия названа не была. Ко всеобщему удивлению Михайлов заявил:

— В период после VII конгресса в 1935 году руководство отдельных партий предложило ослабление связей и даже роспуск Коминтерна. Особенно подробно об этом говорилось в одном меморандуме коммунистической партии Швеции.

Мы «ставили» на самые различные партии, но о шведской партии — никто не подумал. Что интересно, — меморандум шведской компартии не упоминался больше ни на одном из многих, последовавших за этим, семинаров на тему «Роспуск Коминтерна». Мы поняли намёк и больше о нем не вспоминали, — хотя мне и по сей день неясно, почему шведский меморандум был упомянут в первом докладе, а затем его стали усердно замалчивать. Испанский пример и упоминание о меморандуме шведской компартии показали нам, что при разборе темы о роспуске Коминтерна мы отнюдь не будем ограничены примерами и аргументами соответствующей резолюции.

Это нам стало ясно уже через несколько минут, когда Михайлов перешел к рассказу о событиях, не упомянутых в постановлении о роспуске:

— Наконец, я хотел бы привести самый ясный и наглядный случай, ставший за последние недели животрепещущим и убедительно доказывающий, насколько деятельности коммунистических партий в отдельных странах препятствует их связь с Коминтерном. Вы все, несомненно, с большим интересом следили за просьбой коммунистической партии Англии о принятии ее в состав лейбористской партии. Вы знаете, что как раз в настоящее время этот вопрос играет исключительную роль в английском рабочем движении. Принятие компартии Англии в лоно лейбористов, несомненно, покончит с изолированностью английских коммунистов и будет способствовать их связи с массами британских трудящихся. Многие лейбористы высказались за принятие, другие — против. Одним из самых существенных аргументов против принятия является тот факт, что компартия Англии связана с Коммунистическим Интернационалом.

Мы не должны сомневаться, что роспуск Коммунистического Интернационала принесет с собой облегчение как для компартии Англии, так и для других коммунисти–ческих партий.