Зверь начал ударять по своей бочкообразной грудной клетке косматыми кулачищами с такой силой, что внутри у него загудело, как в пустой сорокаведёрной бочке. Потом он зарычал, залаял и, опираясь о землю правой рукой, побежал по направлению к Вагу.

Признаюсь, я был так взволнован, что не мог снять с плеча ружья. А горилла в несколько секунд перебежала отделявшее её от Вага пространство и… но тут опять случилось нечто необычайное.

Зверь со всего размаха ударился о какую-то невидимую преграду, заревел и упал на землю. Ваг не упал, а перевернулся в воздухе, как на трапеции, с приподнятыми вверх руками и вытянутым телом. Неудача ещё больше рассердила зверя. Он вновь поднялся и ещё раз попытался прыгнуть на Вага. На этот раз он перелетел через его голову и вновь упал. Самец пришёл в бешенство. Он заревел, залаял, зарычал, начал плеваться пеной и набрасываться на Вага, пытаясь обхватить его своими чудовищно длинными руками. Но между гориллой и Вагом существовала какая-то невидимая, но надёжная преграда. Судя по положению рук гориллы, я понял, что это должен быть шар. Невидимый, прозрачный, как стекло, не дающий никаких бликов, и крепкий, как сталь. Вот в чём состояла очередная выдумка Вага!

Убедившись в полной его безопасности, я начал с интересом следить за этой необычайной игрой. Мои фаны танцевали от восхищения и даже побросали ружья. А игра становилась всё оживлённее.

Горилла-самка, кажется, с неменьшим любопытством, чем мы, следила за своим остервеневшим супругом. И вдруг, издав воинственный вой, она побежала к нему на помощь. И тут игра приобрела новый характер. В азарте гориллы набрасывались на невидимый шар, и он начал перелетать с места на место, как заправский футбольный мяч. Не весело находиться внутри этого мяча, если в роли азартных футболистов выступают гориллы! Вытянутое в струнку тело Вага всё чаще вертелось колесом, перелетая с места на место. Теперь я понял, почему тело его вытянуто, а руки приподняты вверх: ногами и руками он упирается в стенки шара, чтобы не разбиться. Стенки должны быть необычайно прочны. Когда гориллы нападали на шар одновременно с двух сторон и с разбега «выжимали» его вверх, он подпрыгивал метра на три и всё же не разбивался, падая на землю. Однако Ваг, видимо, начал уставать. Продержаться в вытянутом положении с напряжёнными мускулами долго нельзя. И вот я увидел, что Ваг вдруг согнулся и упал на дно шара.

Дело принимало серьёзный оборот. Больше нельзя было оставаться только зрителями. Я крикнул фанам, заставил их поднять с земли ружья, и мы направились к шару. Но я запретил туземцам стрелять без моего приказания, опасаясь, как бы они случайно не попали в Вага: я не знал, может ли невидимый шар устоять против пули. Притом шар не мог быть сплошным — иначе Ваг задохся бы, — в шаре должны быть отверстия, сквозь которые пули могли в него проникнуть.

Мы приближались с шумом и криком, чтобы обратить на себя внимание, и нам удалось достигнуть этого. Самец первый повернул голову в нашу сторону и угрожающе заревел. Видя, что это не производит впечатления, он двинулся нам навстречу. Когда он отошёл в сторону от шара, я выстрелил. Пуля попала горилле в грудь, — я видел это по струе крови, залившей серовато-рыжую шерсть. Зверь закричал, схватился рукой за рану, но не упал, а побежал ко мне навстречу ещё быстрее. Я выстрелил вторично и попал в плечо. Но в этот момент он был уже возле меня и вдруг схватил лапой дуло моего ружья. Выхватив ружьё с необычайной силой, зверь на моих глазах согнул ствол и надломил его. Не удовлетворившись этим, он схватил ствол в зубы и начал грызть его, как кость. Потом, неожиданно пошатнувшись, он упал на землю и начал судорожно подёргивать конечностями, не выпуская изуродованного ружья. Самка поспешила скрыться.

— Вы не очень пострадали? — услышал я голос Вага, как будто доносившийся издалека. Неужели я стал плохо слышать оттого, что горилла помяла мне бока?

Я поднял глаза и увидел Вага, стоявшего надо мной. Теперь, когда он был возле меня, я заметил, что вокруг его тела находилась как бы туманная оболочка. Присмотревшись ещё внимательнее, я убедился, что вижу не оболочку, которая была абсолютно прозрачна, а следы лап горилл и местами налипшую на поверхности шара грязь.

Ваг, по-видимому, заметил мой взгляд, устремлённый на эти пятна его невидимой сферы. Он улыбнулся и сказал:

— Если почва влажная или грязная, то на поверхности шара остаются некоторые следы, и он становится видимым. Но ни песок, ни сухие листья не пристают к нему. Если вы в силах, — поднимайтесь, идём домой. По пути я расскажу вам о своём изобретении.

Я поднялся и посмотрел на Вага. Он тоже немного пострадал: на его лице кое-где виднелись синяки.

— Ничего, до свадьбы заживёт, — сказал он. — Это мне наука. Оказывается, в дебри африканских лесов нельзя ходить без ружья, если даже находишься в этаком неприступном шаре. Кто бы мог подумать, что я окажусь внутри футбольного мяча!

— И вам пришло в голову такое сравнение?

— Разумеется. Итак, слушайте. Вам не приходилось читать, что в Америке изобретён особый металл, прозрачный как стекло, или стекло, крепкое, как металл? Из этого материала построен, говорят, военный аэроплан. Удобство его вполне понятно: он почти не виден врагу. Говорю почти, потому что лётчик должен быть виден, так же как виден я сквозь мой шар. Так вот, я уже давно думал о том, чтобы устроить такую «крепость», которая не мешала бы мне всё видеть, наблюдать жизнь животных и защищала бы, если звери увидят и нападут на меня. Я проделал несколько опытов и достиг цели. Этот шар сделан из каучука. О, люди ещё далеко не использовали всех качеств этого необычайно полезного материала! Именно каучук мне удалось сделать прозрачным как стекло и прочным как сталь. Несмотря на сегодняшнее не совсем приятное приключение, которое могло бы окончиться ещё неприятнее, если бы вы не пришли вовремя ко мне на помощь, я считаю своё изобретение очень удачным и целесообразным. А гориллы? Кто бы мог думать, что я встречу их здесь? Правда, это довольно дикое местечко, но гориллы обыкновенно живут в ещё более диких непроходимых дебрях.

— Но как вы передвигаетесь?

— Очень просто. Разве вы не видите? Я наступаю подошвой ноги на внутреннюю стенку шара и тяжестью своего тела заставляю его катиться вперёд. На поверхности шара имеются отверстия для дыхания. Шар состоит из двух половинок; я вхожу в него и закрываюсь, стягивая особые ремни, сделанные из прозрачного каучука. Пожалуй, некоторым неудобством является то, что на уклонах бывает трудно задержать шар, он начинает катиться быстро, и тогда приходится заниматься физкультурой. Но почему бы и не заняться?»

«20 июля. Опять перерыв в моём дневнике.

Слоны, очевидно, ушли очень далеко. Нам пришлось сняться с лагеря и идти по слоновой тропе несколько дней, пока мы, наконец, не встретили более свежих следов стада. А ещё через два дня наши фаны разыскали место слоновьего водопоя. Фаны — опытные охотники на слонов, они знают много способов ловли. Но Ваг предпочёл свои оригинальные способы. Он приказал принести к слоновьей тропе ящик и начал вынимать из него что-то невидимое. Фаны в суеверном ужасе смотрели на руки человека, которые делали такие движения, словно что-то брали и перекладывали, хотя это «что-то» было невидимо, как воздух. Наверное, они считают Вагнера великим кудесником.

Ваг мне ещё ничего не сказал, но я уже догадался, что он вынимает из ящика приспособления для ловли, сделанные, как и шар, из того же невидимого материала.

— Подойдите и попробуйте, — сказал мне Вагнер, видя, что я умираю от любопытства.

Я подошёл, пощупал воздух и вдруг зажал в руке канатик не менее сантиметра в диаметре.

— Каучук?

— Да, одна из бесчисленных разновидностей каучука. На этот раз я сделал его гибким, как верёвка. Но прочность стали и незримость остаются те же, что и в материале шара. Из этих невидимых пут мы сделаем петли и разложим их на пути следования слона. Животное запутается и будет в наших руках.