Путники вошли в ту часть болота, где, словно часовые, стояли почерневшие, лишенные ветвей стволы деревьев. Над головами, наблюдая за людьми и эльфами, кружила небольшая стая ворон. Тыкайка закричал на них, а его более мелкий приятель схватил камень и запустил в птиц.

Очередная пелена тумана повисла перед двумя пришельцами, и хотя они в нее не попали, тем не менее разглядеть что-либо дальше нескольких футов она не давала. Когда перед глазами прояснилось, Анни с Лиамом обнаружили себя стоящими на дороге, покрытой засохшей болотной травой, саженях в девяти от того, что, как теперь могла распознать Анни, оказалось и не камнем вовсе, а огромным черепом самой крупной птицы в мире – птицы Рух.

Диковинный предмет размещался на островке ненамного шире, чем он сам. Вместе с Лиамом следуя за Тыкайкой, принцесса с интересом рассматривала этакую редкость. Они были уже совсем рядом с островком, когда Лиам слегка наклонился и прошептал в ухо Анни:

– Никогда раньше не видел черепа птицы Рух. Как вы думаете, где остальные части?

Тыкайка махнул палкой в их сторону, жестом велев не шуметь. Анни заметила, что маленький эльф задержался позади, позволив своему приятелю приблизиться к острову в одиночку. Он уже не казался столь важным завершающую версту – с тех пор как ущипнул Анни в последний раз, и приобрел вид менее угрюмый, но гораздо более испуганный. Тыкайка, который был весьма неприятен принцессе, хоть и не трогал ее, также стал выглядеть чуть менее тошнотворно. В отличие от приятеля он, похоже, не очень-то и боялся. И как раз собирался было что-то сказать, когда они уловили приглушенные голоса со стороны черепа.

– …самая злейшая на земле, – прозвучал грубый голос.

– Ну да, ты, но ненадолго, – ответили ему, но так тихо, что Анни пришлось напрячься, чтобы разобрать слова. – Тут по соседству появилась новая ведьма, о которой все говорят.

– И что же про нее говорят? – прорычал первый голос.

– Ее зовут Ужаселла, и она почти так же страшна, как ты. Я слышал, она ест малюсеньких крольчат и пушистеньких цыплят на завтрак.

– Звучит привлекательно, – раздался голос, принадлежащий, должно быть, Ненасыте. – Может, мне стоит пригласить себя к ней позавтракать. Где она живет?

– На глубоком темном болоте, где обитают мелкие змееныши, и лужи отбросов хлюпают у тебя под ногами, издавая едкий запах.

– Ты хочешь сказать, что она моя ближайшая соседка?

– Так я слышал.

– Нужно туда заглянуть.

Анни ощущала поскрипывание магии феи, но кроме того она уловила отголосок еще какого-то волшебства. Слабая мелодия повторялась снова и снова, а громче становилась каждый раз, когда начинал говорить шепчущий голос, поэтому принцесса решила, что птичий череп ее и издает.

– Кстати, – заметил голос, – Тыкайка и Щипайка притащили к тебе двух людишек.

– Правда? – переспросила Ненасыта, и ее лицо появилось в одной из дыр на месте глаз птицы. – Ну-ка, ну-ка, кто у нас здесь?

– Я же сообщил тебе только что: Тыкайка, Щипайка и двое людишек, – повторил череп.

– Да поняла я, чучело! Но кто они и чего хотят?

– Гм! – обиделся череп. – Ничего не могу сказать по этому поводу, раз уж я такое чучело. Придется тебе самой узнавать.

Ненасыта нахмурилась и стукнула кулаком по краю глазницы, но череп остался молчалив, и она перевела взгляд на Анни и Лиама. Фея оказалась высокой женщиной с острыми угловатыми чертами лица и темными, глубоко посаженными глазами. Ее платье было черным, а с цепочки, обвивавшей шею, словно бусины, свисали черепа новорожденных мышат. Медные и коричневые полосы змеиной кожи – единственные яркие пятна в облике колдуньи – оплетали ее серебристые волосы.

Фея побарабанила своими длинными тонкими пальцами по краю глазницы черепа.

– Что ж, разберемся! Кто вы и зачем пришли сюда?

Тыкайка махнул в сторону Лиама и Анни своей палкой, показывая, что им нужно войти в проем сбоку черепа. Воздух внутри был холодным и влажным, и от нескольких ступеней в дальней части помещения, уходивших глубоко под землю, ощутимо тянуло сквозняком.

– Мы с Щипайкой нашли их, когда они бродили по болоту, – объявил эльф. – Сказали, хотят поговорить с вами.

– Должно быть, они безумны, – предположил череп.

– Бросить их в бездонный колодец, – решила Ненасыта. – От нормальных-то людей одни хлопоты. Не нужны мне на моем болоте сумасшедшие потеряшки.

– Но мы не сумасшедшие! – торопливо воскликнула Анни. – И не заблудились мы. Мы пришли на болото, потому что нам необходима ваша помощь. Шестнадцать лет назад вы наложили заклятие на мою сестру, и нам нужно, чтобы вы объяснили, как его снять.

– Как свежо, – забормотал череп. – Она говорит напрямик. Такого с Ненасытой давненько не бывало.

Фея засмеялась. Это был раздражающий слух звук, как будто рашпилем с заостренными зубьями скребли по металлу или запирали тяжелую дверь подвала железным засовом.

– Почему вы думаете, что я захочу вам помочь? – спросила фея.

– Из-за того, что случится, если вы не сделаете этого, – сказала Анни, схватив фею за запястье. В первые же секунды после соприкосновения с кожей принцесса ощутила, как слабеет магия Ненасыты.

Фея попыталась вырваться, но Анни крепче стиснула пальцы, впиваясь в плоть своей пленницы.

– Вы поможете мне, – заявила ей принцесса, – поскольку если нет, то я не смогу спасти свою семью, а значит, у меня нет причины возвращаться домой. И в этом случае я останусь здесь, с вами.

– Эй, Ненасыта, – слабеющим голосом окликнул череп. – Со мной что-то происходит.

Звуки его магии затихли, и он умолк.

– Отстань от меня, ужасное создание! Как смеешь ты касаться меня! – Глаза феи загорелись гневом, она оттолкнула Анни, взмахнула своей волшебной палочкой, указала ею на принцессу и повелела: – В бездонный колодец!

Вспышка оранжевого цвета сорвалась с волшебной палочки, ударилась об Анни и вернулась обратно к фее, которая тут же исчезла.

У Анни не было времени прикрыть уши, поэтому звук отскочившей от нее магии оглушил ее, словно раскат грома. Принцесса отшатнулась, упав на руки Лиама.

– Куда она подевалась? – попятившись, поинтересовался Тыкайка.

Стражник наклонился к Анни и, коснувшись губами ее ушка, спросил:

– У вас все хорошо?

– Со мной все в порядке, – ответила принцесса и с его помощью поднялась.

Внезапно возвратилась насквозь мокрая и злющая Ненасыта. Она зашаталась, наткнувшись на Анни, и они обе кучей упали на Лиама. Принцесса уперлась ладонями в плечо феи, пытаясь оттолкнуть ее. Ненасыта откатилась и вскочила на ноги. Звук ее магии за то время, что она прикасалась к Анни, стал еще тише, а одежда приобрела вид более старый и поношенный, чем могла бы после погружения в воду. Фея мотнула головой, отбрасывая волосы за спину и обдавая Анни и Лиама грязными брызгами.

– Как ты обернула мою магию против меня? – сквозь стиснутые зубы процедила Ненасыта. Пресноводная улитка медленно соскользнула с ее подбородка и плюхнулась на пол, приземлившись в лужу, образовавшуюся под ногами волшебницы.

– Никак, – отозвалась Анни. – Все это вы сделали сами.

– Не говори чепухи, – возмутилась фея, вновь поднимая свою волшебную палочку. В этот раз оранжевый свет был бледным, да и появился всего на секунду, и его хватило только на то, чтобы раздалось лишь чуть различимое дребезжание.

Анни оглянулась, услышав позади топот ног. Тыкайка и Щипайка убегали во всю прыть, прыгая с кочек на мокрую тропинку, в то время как легкий ветерок развеивал последние клочки тумана.

– Какой же могущественной магией ты обладаешь, что можешь проделывать со мной такое? – завопила Ненасыта, ее подбородок дрожал. На щеке появилась ямочка, и черты лица феи перестали казаться такими уж острыми.

– Единственная моя магия заключается в том, что вокруг меня не действует никакое волшебство, – растолковала ей принцесса. – Если вы коснетесь меня, ваша магия испарится. Если будете просто находиться рядом со мной, она исчезнет точно так же.