Мы остались такими же, какими и были, но политическая ситуация изменилась, и теперь каждый, кто хочет упрочить свой политический статус, может заработать его на нас. Все политики это делают. Мы приносим им такую популярность, что они должны быть обязаны нам. Любой кандидат, который хочет победить на выборах, должен позаботиться об одном — сказать что-либо против нас; этого достаточно, чтобы выиграть. Все политики этим пользуются. А позиция сенатора сейчас очень шаткая, очень непрочная.
Мы можем помочь ему, не проблема. Он может осуждать нас, он может придерживаться линии, что нас нужно выгнать; он может делать все, что укрепит его политическую позицию. Мы будем рады, если поддержим хотя бы одного тонущего человека и спасем его статус. Возможно, он не поблагодарит нас, но мы и не ждем ничьей благодарности, мы просто оказываем гуманитарную помощь.
И помни: эти сенаторы в один прекрасный день могут превратиться в нищих. Политики либо обладают властью, либо оказываются на улице; среднего не существует. Даже такая влиятельная фигура, как Индира Ганди, однажды прислала мне письмо, в котором писала: «Я уговариваю своего сына Раджива поехать к тебе, чтобы ты отговорил его от поступления на службу в Индийские авиалинии. Он не хочет ехать».
И позиция Раджива была основательна. Он говорил ей: «В один прекрасный день ты лишишься власти — и как мы тогда будем содержать семью? У нас нет даже дома в собственности; я единственный в этой семье, кто зарабатывает деньги. Ты стара — я что, должен наблюдать, как ты окажешься на улице?» Она не смогла отговорить его. Через три года, когда она утратила свои позиции и к власти пришел премьер-министр Морарджи Десаи, именно Раджив вытянул ее. Во всяком случае, ей не пришлось просить милостыню.
Политика — странное ремесло. И стоит понять в отношении нее несколько вещей, поскольку они проливают свет на природу человеческого ума. Первое: только определенный тип людей притягивается к политике — так же, как определенный тип притягивается к науке, поэзии, живописи, музыке, танцам. Невозможно представить Уинстона Черчилля танцующим, это невозможно. Точно так же невозможно представить Нижинского в роли премьер-министра. Нижинский был танцором, возможно лучшим танцором за всю историю Земли; его танец обладал магической силой. Он был рожден, чтобы танцевать.
Это не тот талант, который можно развить; это нечто, присущее именно ему, его прирожденное качество. Его танец обладал такой магией, что никто не мог его повторить. Иногда во время танца он подпрыгивал настолько высоко, что это противоречило всем законам гравитации. Физики не могли объяснить этого. С таким весом невозможно подпрыгнуть на такую высоту. Но самое удивительное было то, как он приземлялся: очень медленно, как падающий на землю сухой лист; без всякого притяжения к полу. Это противоречило закону земного тяготения.
Земное притяжение — великая сила, магнит. Оно просто притягивает тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать. Не в твоих силах решать, падать тебе быстрее или медленнее. Все, что летит к Земле, абсолютно беспомощно, — скорость падения определяет земное притяжение. И Земля так велика, что сила ее тяготения огромна; к тому же вес человека совсем не равен весу листа. И даже сам Нижинский удивлялся. Он видел себя медленно опускающимся — не падающим, а парящим...
Люди снова и снова спрашивали его: «Что это за техника, что это за метод?» Он отвечал: «Я удивлен не меньше вашего. Я сам не знаю. Я пытался это повторить, но у меня ничего не выходит. Это происходит непроизвольно, когда я полностью забываю о танце. Когда танцор исчезает, когда Нижинского больше нет, это случается. Я просто наблюдатель, просто зритель — как и вы. Я наблюдаю, как мое тело опускается вниз. Я пытался повторить это наедине, пробовал всеми возможными способами, и у меня никогда не получалось подпрыгнуть столь высоко и опуститься столь медленно. Я пытался сделать это перед друзьями, перед любимой, но мне ни разу не удавалось.
Поэтому я понял одно: есть вещи, которые невозможно пытаться совершить, которые не поддаются никакому методу, никакой технике или стратегии. Есть вещи, которые просто случаются, нужно просто позволить им случиться. А позволить случиться — значит не вмешиваться; не вмешиваться настолько, чтобы тебя просто не было, потому что даже твое присутствие окажется вмешательством».
Ты знаком с этим. Физики открыли странное явление. Оно распространено среди людей. Например, ты в ванной комнате строишь рожицы перед зеркалом, зная, что никто за тобой не наблюдает. Но стоит тебе подумать, что кто-то может подсматривать в замочную скважину, как все меняется. Ты перестаешь строить гримасы и начинаешь вести себя обычным образом. Тебя застали с поличным. Ты начинаешь делать вид, будто чем-то занят, хотя еще секунду назад ничем не занимался.
Современные ученые пришли к выводу, что очень трудно наблюдать за движением электронов. Сейчас существуют приспособления, которые позволяют это делать, но проблема в том, что, как только за ними начинают наблюдать, их движение меняется — в точности как в случае с замочной скважиной. Электрон начинает вести себя по-другому. Физики так и не пришли к какому-либо выводу по этому поводу — что тут можно сказать? Но ясно одно: электрон обладает сознанием, как и мы. Другого объяснения нет; иначе каким образом он понимает, что за ним наблюдают?
Нижинский сказал: «В момент, когда я полностью отсутствую, когда меня нет, внезапно это случается. И когда это случается, я просто наблюдатель. Если в этот момент я начну смотреть по сторонам, это прекратится. Однажды я упал в середине своего прыжка с такой силой, что сломал ноги. Вошло «Я», и это явление исчезло; притяжение с такой силой повлекло меня вниз, что я неуклюже рухнул на землю». В других случаях он спускался, как перо, и, приземляясь, не издавал ни звука.
Есть прирожденные поэты, есть прирожденные танцоры. В действительности каждый рожден, чтобы быть кем-то. Некоторым удается найти то, для чего они были рождены, и это самые благословенные люди на Земле. Но те, кто начинают двигаться в другом направлении, становятся самыми несчастными.
Политики — это особый тип. Это тот же тип, что и преступники. Преступники — это несостоявшиеся политики. И те, и те другие ищут власти; и у тех, и у других жажда власти превалирует. Политики движутся к власти законным, конституционным путем; и как только они ее обретают, они могут менять и закон, и конституцию, и все остальное. Они могут продаваться, спекулировать всем, чем угодно. Но пока они еще не получили власть, они действуют строго в рамках закона, конституции и морали.
Преступник так же жаждет власти, но он не знает, как заполучить ее законным путем. Он дикий, он не столь дрессирован, как политик. Он менее образован — в отличие от политика, который использует свою образованность, как мост для толчка. Он не столь красноречив, как политик. Основное искусство политики заключается в хорошо подвешенном языке, в способности выразить твои надежды, трансформируя их в обещания. Политик красноречив, и это продолжает кормить твое сознание и бессознательное мечтами и надеждами и превращает их в обещания: если ты поможешь ему прийти к власти, он все это осуществит. Это сделка: ты даешь ему власть, а он дарует тебе землю обетованную.
И как только ты дал ему власть, кто позаботится о тебе? Человек, который давал тебе обещания, не обладал властью. Теперь это совершенно другой человек, у него есть власть. На протяжении своей жизни я снова и снова цитирую слова лорда Актона: «Власть разлагает, а абсолютная власть разлагает абсолютно». Лорд Актон говорил исходя из своего собственного опыта, он не теоретизировал. Он познал власть и познал ее воздействие — и из-за этого разлагающего воздействия он ее отбросил.
Как только ты получаешь власть, все скрывающиеся внутри тебя разлагающие силы начинают поднимать голову.
Разве кто-то в этом случае будет заботиться о других? Ты давал все эти обещания, прекрасно понимая, что не собираешься их выполнять. Это была просто уловка, чтобы получить власть, — и ты получил ее. Теперь твои бессознательные желания хотят получить удовлетворение.
