— Эй, вы, слушайте! — начал Носик. — Мы должны привести пустырь в полный порядок, понятно? Я твердо обещал. Сами знаете почему.

Девочки удивленно переглянулись. Кому это он обещал? И откуда это он идет такой нарядный? Но Генерал громко расхохотался. Правда, смех его звучал неестественно. И никто из друзей не поддержал его.

— Ишь как тебя мамочка вырядила! — глупо ухмыльнулся Генерал. — Хотел небось показаться пай-мальчиком? Ты, мол, ни при чем. Это всё другие! А? И наобещал с три короба: песочек насыпать, цветочки посадить, в ладушки поиграть… Думаешь, так и будет? И Точка туда же. А Бублик, эта рохля несчастная, тоже к ним прицепился. Ха! Надеетесь, что и мы с вами? Никогда! Кто первый выбрал себе этот пустырь для военных игр?

Ему пришлось прервать свою речь. При упоминании о военных играх все разразились громким смехом. Тут уж он не выдержал:

— Да! Да! Для военных игр! Именно так! Смекнули?

Явно нарываясь на драку, Генерал сделал несколько шагов вперед. Противники стояли теперь буквально носом к носу. Их разделяла только живая изгородь. Однако Носик сохранял удивительное спокойствие.

— Не лезь на рожон! Не хуже меня знаешь, что случилось во время твоей военной игры. А то, может, не знаешь? Мы все виноваты. Пустырь мы уберем, ясно?

— Ты что, один за всех решаешь? — крикнул Герберт.

Генерал обратился к остальным:

— Гляди-ка, сперва принес свой телефон с каким-то дурацким проводом. Играл с нами. А потом происходит несчастный случай. Что же Носик? А у него душа в пятки! И побежал на нас капать. Теперь, думает, мы бросимся выполнять его обещание. Ха! Может, в вашей дыре так делали? А у нас этот номер не пройдет!

Но тут уж разозлился Носик:

— А кто придумал эту идиотскую игру, ты или я? И кто спрятался в бараке, когда все это случилось? Ты! Вы все! Конечно, он налетел на провод, это и я признаю. Но вы-то струсили? Все! Признавайтесь, струсили?

— А ну, валяй, выкладывай! — заорал Генерал. — Точке еще не все известно. И Хёфлих тоже необходимо накапать. Здо́рово у тебя получается. Продолжай в том же духе!

Девочки заволновались. Они хотели знать, что случилось и кто это налетел на провод. Но так и не добились ответа. Мальчишки стояли друг против друга, готовые к бою. Кое-кто уж начал наступать на Носика.

И вдруг Бублик взорвался:

— Да ты знаешь, сам-то ты кто? Трус! Жалкий трус! Трус! — в бешенстве кричал он на Генерала. И, схватив Носика за руку, потащил его к проходу в изгороди. — Идем, я покажу тебе кое-что!

Остальные с любопытством подошли ближе. Яростно наподдав ногой по куску дерна, Бублик отбросил его в сторону.

— Гляди! — сказал он и приподнял крышку люка. — Здесь была волчья яма. Он вовсе не о проволоку споткнулся. Сначала решили, что туда упадет Точка, потом — ты, а оказалось…

Но тут на него с разбегу налетел разъяренный Генерал, повалил на землю и начал тузить. Они колотили ногами по крышке люка, глухой барабанный бой как бы аккомпанировал ожесточенной схватке. До Носика наконец дошло: «Так, значит, лейтенант… Он, значит, был прав. А я, идиот, защищал их! Дал честное слово…» Только теперь он понял, что действовал чересчур поспешно. «И я за них вступился, за этих…»

— Разбойники! — заорал он.

Забыв, что на нем выходной костюм, забыв, что он хотел спокойно обсудить все с ребятами, забыв обо всем на свете, он кинулся на Генерала с криком:

— Разбойники! Разбойники!

Не прошло и секунды, как в потасовку включились другие мальчишки. А из клубка дерущихся не переставая неслись хриплые крики Носика:

— Разбойники! Разбойники несчастные!

Пингвин держался в стороне. «Кому-нибудь, — думал он, — надо же быть судьей». И от волнения ломал ветки кустарника. Не для венка ли победителю? Но нет, в этой борьбе не будет ни победителей, ни побежденных.

Точка с Ренатой молча наблюдали за бессмысленной, жестокой дракой. Вот чем кончилась их попытка расчистить свалку под Площадь пионеров! Настоящим побоищем. Точка только головой качала. И еще раз тихо спросила:

— Ну что за народ эти мальчишки?

Рената промолчала.

В аптеке доктора Хольмана была одна заветная комната. Сын аптекаря, Альфред Хольман, назвал ее «Комнатой пантеры». В ней хранились сокровища аптекаря, напоминавшие о его далеких увлекательных путешествиях.

Много лет назад молодой биолог доктор Хольман принимал участие в многочисленных экспедициях на Малайские острова. Из одного такого путешествия он привез «звезду» своей маленькой коллекции: великолепную шкуру черной пантеры. Сама история этой охоты была столь захватывающей, что Генерал готов был слушать ее без конца. Да и вообще, каждый нож, каждый кинжал, каждая стрела, украшавшие стены этой комнаты, были связаны с какой-нибудь занимательной, а иногда и драматической историей. Малайские украшения для волос и для ног, диковинные травы и растения, кокосовый орех и кусок коры хинного дерева — все напоминало о путешествиях и приключениях, об умопомрачительных открытиях, о непроторенных тропах через джунгли, о таинственных, полных опасностей островах.

Если бы все зависело только от Генерала, кое-кому из посетителей аптеки долго пришлось бы дожидаться своего лекарства. Во всяком случае, столько, сколько понадобилось бы отцу, чтобы рассказать одну из своих историй со всеми мельчайшими подробностями. Но у доктора Хольмана редко находилось время посидеть с сыном над пестрой картой Малайского архипелага и совершить путешествие в далекие страны.

Вот так и получилось, что Генерал стал сам рассказывать ребятам все эти истории. Бублик, Герберт, Штрекенбах и другие мальчишки затаив дыхание слушали рассказы о невероятных приключениях доктора Хольмана. Если же история была не очень захватывающей, он ее несколько приукрашивал, — это получалось у него отлично. Вот, к примеру, под стеклом висел корень какого-то каучуконоса.

— А знаете ли вы, что это за корень? Из таких корней малайцы устраивают ловушки для тигров. Факт! Мой отец сам видел… Вот в один прекрасный день…

А за днем, конечно, следовала темная, полная опасностей ночь. Более того, жуткая ночь. И так далее в том же духе. Доктор Хольман наверняка не узнал бы своих приключений, послушай он их в пересказе сына. А окажись он на старом корте, где его экспедиции проводились вторично, он и вовсе остолбенел бы от изумления. Но, к счастью, он никогда не заглядывал на пустырь. У него, как уже было сказано, было очень мало времени.

Вернувшись домой после битвы на корте. Генерал увидел в «Комнате пантеры» свет. Вот бы заглянуть туда! Но он знал: драка на пустыре ему с рук не сойдет. Шишка на лбу вздулась. Лицо и руки в таких ссадинах, что отговориться велосипедом или чем-нибудь в этом роде вряд ли удастся.

Генерал прикусил губу. Не спрятать ли оторванный рукав рубашки под пиджак? А то карман чересчур оттопырился… Эх, нет, лучше все-таки незаметно проскользнуть в свою комнату. Там, по крайней мере, он избавится от слишком явных следов битвы на корте.

Он уже поднялся на несколько ступенек, как вдруг дверь внизу отворилась: доктор Хольман слышал, что сын вошел в дом.

— Альфред, — крикнул он, — зайди-ка ко мне, сорванец! Дядя Ве́йнгертнер хочет поглядеть, какой ты вырос большой.

Этого еще не хватало! Генерал, даже не обернувшись, пробормотал что-то насчет головной боли, кровати и сна.

— Голова болит? — переспросил аптекарь. — Тогда иди-ка сюда, я дам тебе таблетку.

И как Генерал ни сопротивлялся, ничто ему не помогло: отец затащил его в «Комнату пантеры».

— Что с тобой? — испуганно вскрикнула мать и бросилась ему навстречу.

Но Генерал твердо прошествовал к господину Вейнгертнеру и подал ему руку.

— Добрый… а-а! — застонал он: господин Вейнгертнер чересчур сильно пожал ему руку.

Генералу не терпелось убежать наверх. Но отец держал его за плечи до тех пор, пока мать не достала свинцовую примочку и пластырь.