— Мама, нет! — вскрикнула Пит, выскочив из кресла и пытаясь поднять мать на ноги. — Пойдем, мама, пойдем со мной. — Пит стала уводить ее из зала, бросая униженные извиняющиеся взгляды на уставившихся на них посетителей.
Внезапно мать вырвалась от нее.
— Позволить им трахнуть меня? — хрипло прорычала она и повернулась к официантам. — Трахните еврейскую шлюху. Только дайте мне поесть. Пожалуйста, я так голодна…
Она бросилась на поднос с овощами, который держала официантка. Напуганная молодая женщина швырнула его на пол. Беттина прыгнула к нему, хватая руками жареный картофель и лук, быстро набивая ими рот.
Пит двинулась к ней. Плача от потрясения и смущения, она нежно дотронулась до плеча матери.
— Мама, пожалуйста. Нам нужно идти.
Беттина оглянулась, сверкая неузнавающими глазами. Потом потянулась за другой пригоршней еды.
Пит схватила мать за запястье.
— Перестань, мама, — сказала она повелительно, насколько смогла. — Сейчас же перестань.
Развернувшись, Беттина внезапно ударила ее свободной рукой сбоку по голове.
Довольно сильный удар оглушил Пит, отбросил в сторону, и она врезалась в стол.
Свидетели этой сцены в испуге ахнули. Беттина склонилась над подносом с едой и продолжала есть, как животное, питающееся отбросами. Пит пришла в себя, встала и опять приблизилась к матери. Вдруг она почувствовала, как кто-то взял ее под локоть и удержал.
— Возможно, будет лучше, если вы позволите мне, — произнес мужской голос.
Пит повернулась. Это был ветеран — один из двух мужчин с пляжа. Его просьба усиливалась взглядом озабоченных серых глаз. У нее не было времени подумать, принять или отклонить его помощь, он уже прошел мимо нее.
Подойдя к Беттине, он встал рядом с ней, пока через несколько секунд она не почувствовала его присутствие и испуганно не уставилась на него.
— Вы можете взять еду, — твердо произнес он, — всю эту. Но вы должны пойти со мной.
Глаза ее подозрительно сощурились. Но когда он не спеша поднял поднос, давая ей понять, что никуда не сбежит с ним, она молча пошла следом за ним из зала.
Пит побрела за Беттиной, и к ней присоединился блондин, с которым ветеран сидел за одним столиком. Когда она очутилась в холле, Пит заметила свою мать, безмолвно стоящую и не спускающую глаз с подноса, который держал ветеран, но Беттина не ела.
Потом в холл быстро вышел управляющий рестораном. Прежде чем Пит смогла что-то предпринять, ветеран попросил блондина подержать поднос, а сам отвел управляющего в сторону и стал что-то тихо с ним обсуждать. Затем управляющий ушел, а ветеран присоединился к Пит.
— Если он хочет, чтобы заплатили за ужин… — начала Пит.
— Он просто хочет убедиться, что мы контролируем ситуацию. — Было ясно, что он ответил утвердительно.
Пит тут же заинтересовалась, можно ли полагаться на его мнение, но потом вспомнила, что до сих пор он действовал очень умело.
— Благодарю вас. Думаю, я теперь справлюсь. Мне надо отвезти ее в клинику.
— Я возьму сейчас свою машину, — сказал он.
— Нет, — запротестовала Пит. — Я не хочу портить ваш сегодняшний выход. — Только когда слова сорвались с губ, Пит поняла, что все еще считает его пациентом клиники доктора Хаффнера. Но был ли он им?
— Будет действительно лучше, если мы вам поможем. — Он посмотрел на блондина. — Робби, не подождешь ли меня здесь, пока я схожу за машиной?
Робби кивнул головой, и ветеран ушел. Наступила неловкая тишина. Беттина казалась смущенной, но по-прежнему не узнавала дочь. Пит не знала, что ей сказать. Она повернулась к блондину.
— Спасибо за вашу доброту.
— Не меня надо благодарить. Моего брата. Он всегда знает, что делать.
Она явно неправильно вычислила его. Он, вероятно, врач.
— Он… связан с клиникой? — дипломатично поинтересовалась она.
Робби улыбнулся.
— Нет. Но Люк связан со мной. Думаю, это помогло ему научиться справляться с непредвиденными случаями.
Теперь до Пит дошло. Робби был пациентом, его брат Люк — только постоянным посетителем — заботливым родственником, как и она сама.
Пит взяла в гардеробной их пальто, Беттина кротко позволила надеть его на себя.
Парадная дверь открылась, ветеран просунул голову.
— Машина готова.
Несколько потрепанный микроавтобус «фольксваген» ждал внизу у ступенек с открытой задней дверью. Пит помогла матери устроиться на заднем сиденье и села рядом с ней. Робби сел на переднее сиденье для пассажиров, Люк — за руль.
— Закройте вашу дверь, — сказал он Пит. — Ты тоже, Робби. — Пит все больше отдавала должное его уравновешенности и компетенции.
Всю дорогу к клинике она держала руку матери и приговаривала:
— Ты сейчас в безопасности, мама… с тобой все в порядке. — Беттина была спокойна, глаза бессмысленны настолько, что Пит сомневалась, понимала ли мать, что ее успокаивают.
Когда они подъехали к клинике, их ожидала пара крепких санитаров, уже предупрежденная менеджером ресторана. Сердце у Пит упало, когда она заметила у одного из них смирительную рубашку.
Прежде чем выйти из машины, Люк высунулся из окна и обратился к санитарам:
— Нам это не нужно. Вы, парни, исчезните, а пришлите просто медсестру.
— Послушайте, мистер Сэнфорд, нам сказали, что эта женщина неуправляема. Доктор Хаффнер знает об этом, он придет, и если мы не…
— Она сейчас в порядке, — прервал их Люк. — Это ей может только навредить. Пожалуйста…
— О’кей, мистер Сэнфорд, — сказал один из санитаров, и они вошли в клинику.
Разговор подогрел любопытство Пит. Он, может быть, не более чем родственник пациента, однако он сделал нечто такое, чем заслужил уважение санитаров.
Одна из медсестер приемного отделения появилась в тот момент, когда Пит помогала Беттине выбраться из машины.
— Я отведу вашу маму, мисс Д’Анджели.
На мгновение Пит крепче прижалась к руке Беттины. Отпустить ее, внезапно почувствовала она, значило расстаться с мечтой о выздоровлении. Только сейчас она осознала, как далеко отброшена назад ее мать. Настолько далеко, что Пит подозревала, что Беттина, возможно, никогда не поправится настолько, чтобы покинуть на время стены клиники, не говоря уже о возвращении домой. Она почувствовала себя потерянной, не в состоянии сдвинуться с места, пока кто-то легко не коснулся ее плеча. Она оглянулась и увидела, что это Люк Сэнфорд.
— Вашей маме надо отдохнуть, — спокойно сказал он.
Его слова несколько успокоили ее, она почувствовала, что, отпустив мать, она не навсегда оставляет ее в клинике. Пит разжала руку.
— До свидания, мама, — сказала она.
В сопровождении медсестры Беттина прошаркала внутрь здания, не проронив ни слова и не обернувшись. Когда Пит смотрела вслед удаляющейся матери, слезы выступили на глазах, вся выдержка, которую она всеми силами старалась сохранить, рухнула.
Люк Сэнфорд положил ей на плечи руку и повел в клинику.
— Вам было тоже тяжело, — сказал он. — Вам надо присесть.
В холле клиники она села. Потом посмотрела на двух братьев, которые не спешили уходить.
— Вы были так добры, но я не хочу окончательно испортить вам праздник. Пожалуйста, возвращайтесь в ресторан. Не беспокойтесь обо мне.
Но, когда она говорила, голос ее дрожал.
— Мы подождем, пока не придет доктор Хаффнер, — сказал Люк. Он взглянул на брата. — Хорошо, Робби?
— Конечно.
Гораздо лучше не оставаться одной.
— Благодарю вас. Вы были так терпеливы с ней — так успокоили ее в ресторане.
Он скромно пожал плечами.
— Все, что мне надо было сделать, это выслушать ее. Она сказала, что хочет есть. Я вычислил, если она будет знать, что еду у нее не отберут, она может послушаться.
— Никто из вас не говорит по-немецки?
Оба брата отрицательно покачали головами.
— Никогда не слышала, чтобы она говорила по-немецки, — объяснила Пит. — Меня интересует, что она сказала.
Из бокового коридора стремительно появился доктор Хаффнер, с шарфом на шее. Пит знала, что на территории клиники у него дом, в котором он жил с женой и младшим из троих сыновей. Несомненно, его вызвали, оторвав от праздничного семейного ужина.
