— Месье Вогийанд, — умоляла Пит, — если бы вы знали, что, сохраняя эту тайну, вы, может быть, защищаете вора и более того — военного преступника, — вы по-прежнему отказались бы дать мне нужные сведения?

— Вы говорите, что подобные люди были участниками этой сделки?

— Нет. По крайней мере, я не могу быть уверена…

Француз поколебался, но потом он опять пожал плечами.

— Тогда, мадемуазель, «Друо» должен остаться верным своему обязательству перед клиентом.

Но Пит не сдавалась. Она уговаривала, убеждала, флиртовала, изображая кокетку, пока наконец Рене Вогийанд не пообещал узнать имя продавца колье, лично связаться с ним и спросить, не пожелает ли он открыть свое имя.

Пит сомневалась, было ли его обещание шагом вперед или назад. Если загадочный продавец случайно окажется самим Витторио, он будет предупрежден об охоте, будет знать, насколько близко подобралась к нему Пит, и может принять меры и спрятаться еще глубже.

Но другого выхода не было.

— Когда я могу ожидать от вас известий? — поинтересовалась она перед тем, как выйти из его кабинета.

Он в очередной раз пожал плечами.

— Мадемуазель, я знаю об этом столько же, сколько и вы.

Выйдя из «Друо» и ступив на улицы Парижа, Пит ощутила боль потери, но не потому, что ей не удалось получить ответ, а потому, что она получила так мало, а отдала так много, потеряла неизмеримо больше. Если б она осталась с Люком, ничего не изменилось бы в ее поисках, совершенно ничего.

Однако она была далеко не уверена, что в следующий раз поступит иначе.

В тот же самый вечер она прилетела в Нью-Йорк, слишком расстроенная, чтобы остаться в Париже и насладиться романтической красотой Города Света.

— Где он? — прорычал Антонио Скаппа, войдя в женевский офис «Тесори» и глядя на помощника менеджера.

— Не знаю, синьор Скаппа. Ваш сын не приходил весь день.

— Тогда выясни, в постели какой дамочки он провел прошлую ночь. Позвони. — Хлопнув дверью, Антонио отпустил съежившегося от страха служащего.

Один в своем кабинете, Скаппа с гневом сдернул с головы широкополую черную шляпу и швырнул в угол. Он только что вернулся из двухдневной поездки в Барселону и обнаружил, что платежные ведомости, которые завтра утром надо раздать, не готовы, телефонные звонки его самых прибыльных клиентов остались без внимания и несколько других важных дел не выполнены. Оставь его на неделю, с горечью размышлял Антонио, его дорогой сынок Франко мог бы сократить доход магазина вдвое! И почему у парня на уме только гонки на автомобилях да траханье с девицами легкого поведения?

Сеть магазинов «Тесори» разрасталась с необычайной скоростью — целью поездки в Барселону была проверка работы за первую неделю самого последнего магазина. Антонио чувствовал, что мог бы обскакать каждого из своих конкурентов, если б только ему не приходилось заниматься бизнесом одному. Пока немалая часть населения в мире голодала, другая купалась в деньгах и тратила их на роскошные дома и антиквариат, искусство и яхты… и драгоценности. Всего две недели назад он был приглашен со своими лучшими образцами украшений во дворец немецкой баронессы, к молодой жене старика, у которой уже было столько драгоценностей, что они заполняли отдельные ящики, поднимающиеся с пола до потолка в огромном стенном шкафу. Баронесса приобрела большую часть того, что привез Антонио с собой. Теперь он размышлял, чтобы отвечать на такие «вызовы на дом», ему, возможно, придется больше разъезжать. Первые десять лет после изменения внешности в роли Антонио Скаппа он не покидал Швейцарию, потому что не хотел подвергать себя испытанию, связанному с постоянной проверкой паспорта. По мере того как время шло, он стал чувствовать себя более уверенно. Он даже начал подумывать о расширении своих границ за пределы Европы.

Достигнув семидесяти лет, Антонио Скаппа еще не делал уступок возрасту. Он оставался таким же энергичным и толковым, как тот Витторио Д’Анджели, тайно покинувший Италию и устроивший новую жизнь. Из-за того, что с самого начала у него было чувство, что он достиг всего за чужой счет, он получал особое удовольствие от успеха. Антонио никогда не переставал расширять свое дело, завоевывая все большую и большую долю в европейском розничном рынке ювелирных украшений, становясь все богаче. Он частенько напоминал себе, что не будь он умен, у него ничего бы этого не было, он бы окончил как тот бедный дурак Муссолини.

Однако позже Антонио начал размышлять, а какой смысл расширять империю, если нет преемника, которому он мог бы передать свое дело. У этого чертова никчемного Франко все утечет сквозь пальцы. Перспектива такого будущего так расстраивала Антонио, что он даже временами жалел о совершенной им ошибке, позволив дочери уйти. Но он всегда успокаивал себя, что у него не было выбора. То, как она прямиком побежала к Иверу, доказывает, что она предательница и потаскуха, зараженная худшими чертами своей бабушки.

Подавленно ворча, Антонио снял картину, закрывавшую сейф. Он повернул взад-вперед ручку шифр-замка и распахнул тяжелую дверь. Он собирался достать пачку швейцарских франков для выплаты своим служащим, как вдруг его взгляд упал на конверт, который он задвинул в дальний угол вместе с некоторыми деловыми бумагами. Ему удалось на какое-то время забыть его содержимое, но сейчас он схватил его, как делал много раз за последние месяцы. Стоя у открытого сейфа, он раскрыл конверт и вынул письмо и цветные фотографии.

Фотографии колье. Что за шутку сыграла судьба, когда его племянница, не зная, что он ее родственник, послала ему фотографии с просьбой помочь разыскать покупателей и продавцов.

Но Антонио было не до смеха. Хотя письмо Пьетры Д’Анджели убедило его, что она не может напасть на след, он не мог больше исключать возможность, что однажды ей это удастся. Несколько месяцев назад он спокойно отмахнулся от того, что, возможно, ее поиск когда-нибудь приведет к остальной коллекции Коломбы. Но проходили дни, недели, и сомнения глубже проникали в его сознание. Допустим, она никогда не откажется от поиска… допустим, она достаточно умна или ей повезет восстановить всю цепочку, ведущую к нему. По правде сказать, шансы у нее невелики. Однако он упустил колье на аукционе. Разве он тогда не успокаивал себя мыслью, что оно вновь исчезнет в чьей-то шкатулке и будет одеваться в редких случаях на час или два?

И если он не предпринял ничего больше, как послать вежливый ответ Пьетре Д’Анджели, это произошло потому, что он не знал, что еще сделать. Стремление выяснить, как много она знает, могло вызвать у нее подозрение. Она уже видела его жадный интерес к колье на аукционе.

Но Антонио не мог отбросить страх, что, в конце концов, он может быть разоблачен, — что он может потерять все и оказаться за решеткой. Его очень интересовало, знает ли Пьетра что-нибудь еще… — и не бросила ли она свою затею. Но как это осуществить, не вызвав подозрений.

Внезапно ему в голову пришла мысль. Это решало так много его проблем, что он проклинал себя, что не подумал об этом раньше. Положив конверт обратно в сейф, Антонио поздравил себя, что у него такой ум. Это не только защитит его сорокалетний маскарад, а может даже оказаться забавным, больше того, увеличить его доход.

Пит сидела за чертежной доской, попеременно глядя то на чистый лист бумаги, то на моросящий майский дождь за окном.

Много недель она старалась создать что-то такое, что удовлетворило бы ее. Она делала наброски, потом рвала их или переделывала столько раз, что линии на бумаге превращались в мазню. Ее ждала дюжина заказов и столько же просьб о новой работе. Модель драгоценных ручных часов, выполненная для японского промышленника, мгновенно стала популярной, и ей заказали еще один рисунок, за который ее гонорар будет увеличен вдвое. Но свежие идеи не приходили.

Наблюдая, как Пит никак не справляется со своими обязательствами, Лотти в первый раз взяла на себя смелость отклонить несколько просьб и отбила охоту у некоторых клиентов, сказав, что им придется ждать больше года.