— Я хочу, чтобы вы, мисс Д’Анджели, приобрели для меня этот камень и создали что-нибудь такое же эффектное, как «Глаз любви», — рисунок, который понравился бы Дэвиду. Дар, который положит конец всем дарам. Вы сможете это сделать?

Было бы просто бравадой давать сейчас какие-нибудь обещания в ответ на такие ожидания. Пит проницательно придерживалась практической стороны дела.

— Первая проблема — приобрести камень. Его цена непременно будет высокой.

— Да, а если станет известно, что его хочу я, она будет еще выше. Вы будете моим агентом, и вам дается право заплатить за него столько, сколько, вы считаете, он стоит. Я полагаюсь на ваше суждение.

— В семнадцатом веке, — заметила Пит, — величайший знаток драгоценных камней Бернард Тавернье писал: «Когда рубин превышает шесть каратов и совершенен, он продается за ту цену, которую за него запросят». Этот рубин, мэм, почти в пять раз выше шести каратов.

Герцогиня кивнула.

— Несомненно, его будут добиваться. Но я чувствую, что вы меня не разочаруете. — Быстро и небрежно она упомянула о практических вопросах. Чек для покрытия расходов ей доставят в отель сегодня позже. Все подробности, такие, как ее вознаграждение и оплата за рубин, следует обсудить с мистером Аттером, его адрес и телефон будут приложены к чеку.

— Когда рубин будет мой, — заключила герцогиня, вставая, — привезите его мне, и мы поговорим немного больше о том, что с ним делать.

Аудиенция явно закончилась. Они вместе вышли в вестибюль, где герцогиня сообщила Пит, что ее отвезут в отель, и потом пожала ей руку.

Пит почувствовала разочарование. Она надеялась, что ей покажут коллекцию драгоценностей, которая была подарена Уоллис Симпсон обожающим ее отрекшимся королем. Она часто видела фотографии, чтобы понять, сколь велика коллекция, но были вещи, которые можно было узнать только при ближайшем рассмотрении.

Она думала попросить, но потом решила подождать. Она еще сможет это сделать, когда вернется.

В понедельник, в конце напряженного дня, главный магазин фирмы «Тесори» в Женеве вот-вот должен был закрыться. Половина крупных ювелирных дилеров и любителей драгоценностей всего мира съехались в город на аукцион. Движение машин рядом с магазином возросло больше обычного. Те, кто собирался завтра принять участие в аукционе, не могли устоять перед соблазном увидеть в «Тесори» то, что поразило их воображение. Владелец магазина, Антонио Скаппа, считал, что для очень богатых приобретение драгоценностей то же самое, что для бедняков есть арахис: невозможно остановиться, попробовав один раз.

Антонио мог бы быть доволен результатами дня, но перед закрытием он, как обычно, обходил свои владения, бросая хмурые взгляды на продавцов, делая замечания огранщикам, выговаривая дизайнерам. Он вел свое дело преимущественно с помощью кнута, а не пряника, а сегодня он пребывал в особенно отвратительном настроении.

На самом деле Антонио был не просто недоволен. Он был напуган.

Когда ушел последний служащий и дверь за ним была заперта, он пошел в свой кабинет в конце магазина и сел за стол. Он мрачно уставился на блестящий каталог, лежащий перед ним. Завтрашний аукцион может стать для него реальной бедой, первой серьезной угрозой его безопасности за двадцать лет.

Он может означать нежелательное воскрешение и разоблачение Витторио Д’Анджели. Найдя нужную страницу в каталоге, Антонио пристально посмотрел на изображение замечательного колье из изумрудов и сапфиров, а мысли его перенеслись на тридцать лет назад.

В конце войны по всей Европе царил хаос. Документы уничтожены, люди меняли место жительства, все можно было сделать за деньги. Иногда создавалось впечатление, что одна половина населения Европы пустилась в бега от другой половины, и большинство имели на руках фальшивые документы.

Витторио Д’Анджели не был исключением. Как высоко поставленный фашистский чиновник он был хорошо известен. Спешно скрывшись от мести итальянских партизан, он пересек в горах границу и оказался в швейцарском городе Лугано. Его жена Гретхен уже ждала его там, прячась вместе с отцом, которого разыскивали как нацистского преступника. Группа сочувствующих фашистам трудилась день и ночь, готовя фальшивые документы для сотен гитлеровских приспешников, пытавшихся убежать в Южную Америку, или изготавливала новые удостоверения личности для тех, кто оставался в Европе. Чета Д’Анджели и Рудольф Коппвельдт добавились в их списки.

Скрываться было трудно, ожидание разрушало нервную систему, но вскоре Витторио Д’Анджели перестал существовать, а на свет появился Антонио Скаппа, респектабельный италоговорящий швейцарский бюргер. Гретхен стала Лизой Бамберг, говорящей по-немецки жительницей Цюриха, а ее отец присоединился к другим нацистам, скрывшимся в Южной Америке. Ради их «легенды» Антонио и Лизел изобразили знакомство в Лугано, встречались на виду у всех и сочетались браком по швейцарскому закону.

Витторио удалось прихватить из Италии швейцарские франки, но они скоро закончились. Как бы много ему ни удавалось заработать, это было ничто по сравнению с состоянием, лежащим в хранилище в нескольких милях от него. Драгоценности Коломбы. Его драгоценности. Он заслужил их и собирался заполучить. У него все еще была нижняя половинка флакона Коломбы, юбочка, сделанная из золота и усеянная бриллиантами. Вскоре после войны он отправился со своей половиной в Гельвеция Кредитаншталт, пытаясь получить драгоценную коллекцию, которую он сдал на хранение семь лет назад. Но безуспешно. Банковские власти без наличия двух половинок флакона не выдали драгоценности.

Чета Скаппа назвала своего первого ребенка, дочку, Андреа. Теперь, больше чем прежде, Антонио думал об огромном богатстве, которое надо заполучить. Сознание того, что существуют драгоценности, которые он мог бы иметь, грызло его, боль усиливалась ежедневно, пока он не смог думать ни о чем другом.

Жена нашла ответ на мучивший его вопрос.

— Мы изменили документы и стали другими людьми. Когда сделаем пластические операции, у нас будут другие лица. Почему же тогда нам не извлечь выгоду еще из одной подделки? Найди кого-нибудь, кто сможет воссоздать половину флакона твоего брата.

Ушло много времени, чтобы отыскать подходящего человека с необходимыми профессиональными навыками и неразборчивого в средствах. Надо было сделать верхнюю половину полностью по памяти Витторио. Хотя он видел ее недолго, только раз много лет назад, но образ ясно врезался ему в сознание.

Он отыскал в Амстердаме художника-ювелира по имени Бурсма, который во время войны сотрудничал с фашистами, а впоследствии разорился.

— Трудно, — сказал тот, когда Витторио обратился к нему с просьбой. — Трудно. Но не невозможно. За хорошую цену.

— Я не могу заплатить, пока флакон не будет закончен, и я не возьму в банке драгоценности, — сказал Витторио.

— Ах, так, — сказал голландец. — В таком случае это будет в два раза дороже. — И сразу принялся за работу.

Два года ушло на изготовление второй половины флакона. Наконец, Витторио и Бурсма направились в Женеву в Гельвеция Кредитаншталт.

Хитрость удалась. В банке у господина Линднера не было причины подозревать, что две половинки флакона, точно такие же, как ему описали их и так прекрасно соединившиеся вместе, не были обе оригиналами. Через час Витторио вышел из банка, неся небольшой сейф, наполненный драгоценностями своей матери, и навсегда расставшись со своим настоящим именем.

Бурсме не терпелось получить вознаграждение, он не хотел ждать, пока Антонио потихоньку продаст кое-что из драгоценностей. Когда он настоял, чтобы Антонио позволил ему выбрать несколько украшений из коллекции в качестве платы. Антонио не мог отказать.

— Но вы должны разломать украшения и заново огранить камни, — настаивал Антонио. — Если когда-нибудь выяснится, что эти драгоценности из коллекции Коломбы, я погиб. И вы тоже.

— Да, да, конечно. Не надо думать, минхер, что я ничего не смыслю в этом деле. — Он выбрал брошь с редкими рубинами цвета «голубиная кровь», ожерелье по крайней мере с тремя дюжинами бриллиантов, которое можно легко переделать, пару превосходных изумрудных серег, необыкновенно насыщенного ярко-зеленого цвета и, наконец, он взял колье, сделанное из сотен маленьких изумрудов и сапфиров, которые мог продать за хорошую цену по отдельности.