Два других украшения из коллекции — брошь в виде пшеничного колоса и бриллиантовый браслет — пришлось продать сразу же, чтобы заплатить за устройство Рудольфа Коппвельдта в Южной Америке и пластические операции, которые будут гарантировать безопасность Антонио и Лизел.

С новыми лицами и новыми именами чета Скаппа вернулась в Лугано. Они опасались продавать еще драгоценности. Большинство из них было сделано специально для Коломбы, а у нее был особый вкус. Они могли подвергнуть себя риску. Он разломал еще одно или два украшения и продал камни, но даже это лишило его покоя. Оказалось, что коллекция имеет еще и дополнительную ценность. Банки Лугано были переполнены деньгами, оставленными на хранение сбежавшими фашистами. Однажды Антонио Скаппа показал осторожному служащему, выдававшему ссуды, коллекцию драгоценностей, на основе которой он намеревался основать ювелирное дело. У него не было проблем с получением внушительной ссуды.

Имея деньги и чувствуя себя в безопасности, он стал решать, как ему провести оставшуюся жизнь. Время, проведенное с Бурсма, привило ему вкус к ювелирному бизнесу, а также навело на мысль, сколько денег он может в нем заработать. В 1952 году родилась фирма «Тесори».

Почти сразу же дело пошло успешно. Опыт в управлении конфискованным магазином в Милане сослужил ему хорошую службу. За четыре года открылись магазины в Женеве и Цюрихе. Вскоре после «экономического чуда» в Германии он почувствовал себя в безопасности и отправил Лизел в Мюнхен и Берлин, чтобы проследить за открытием там филиалов. Благодаря связям отца у нее были скрытые ходы к лучшим коллекциям драгоценностей и банковскому кредиту.

Они построили хорошую жизнь, безопасную жизнь. До сегодняшнего дня.

Антонио был потрясен до глубины души, когда, пролистывая каталог предстоящего аукциона, он натолкнулся на полное цветное фото восхитительного колье, которое выглядело как поток воды, устремившейся через рассеянную тень в солнечный день. Это был особый дизайн. Ряды сапфиров были незаметно укреплены по диагонали таким образом, что сплошное колье было совершенно гибким. В нем было больше пятисот сапфиров и около двухсот изумрудов, которые располагались по краю всего колье. Это было изысканное украшение, по-настоящему уникальное в своем роде, и хорошо знакомое Антонио.

Он видел его дважды — в первый раз, скользящим между пальцев Коломбы в освещенной свечами вилле в горах над Флоренцией, потом, когда отдавал его Дирку Бурсма при условии, что оно будет сразу же расчленено.

Глупый дурак, глупый жадный дурак! — бранился он на давно пропавшего Бурсма. Теперь он вынужден купить колье. Мог ли он так рисковать, а вдруг кто-нибудь однажды сможет узнать, что оно из легендарной коллекции Коломбы? Его мать была знаменита, о ней писали, фотографировали. Ее драгоценности были не менее знамениты. Время от времени возникали вопросы об их судьбе. Что-нибудь подобное этому случаю может стать источником слухов, которые нельзя будет прекратить.

Однако это такая трата капитала. Приобретя колье, он вынужден будет спрятать его в хранилище вместе с остальной коллекцией. Иного выбора у него нет. Осмелится ли он рискнуть? Миссис Хейнс, в конце концов, редко надевала его и хранила под замком. Другой владелец, возможно, поступит иначе.

Нет. Он должен купить его. Хотя Антонио обычно держался подальше от публики, но сегодня вечером он решил отправиться в отель. Последний показ драгоценностей проходил вместе с благотворительным балом. У него будет возможность изучить оппонентов — узнать своего врага в битве, в которой Витторио Д’Анджели должен быть уничтожен раз и навсегда.

Пит прибыла в отель «Бо Риваж» в понедельник вечером, именно там Джон Аттер зарезервировал ей номер. Она приехала из Парижа поездом, не видя необходимости в спешке метаться из одного места в другое. Женева — еще одно место, еще одно новое впечатление, где ей будет не хватать Люка.

Любуясь из окна поезда живописными пейзажами Альп, она с удивлением обнаружила, что ее беспокоит вопрос, как поступит она, если ей придется выбирать между ним и… работой. Возможно, до этого не дойдет и не должно доходить. Однако Пит поняла, что только немногие могут позволить отрицать роскошь до такой неразумной степени, как Люк. Нельзя сказать, что в его позиции совсем не было смысла. Она не могла винить его за это, но по иронии судьбы против ее профессии возражал состоятельный человек, а не бедняк. Но как велика оставалась у нее возможность продолжать служить вкусам богачей? Как бы ей ни хотелось услышать его голос, каждый раз, когда Пит собиралась позвонить Люку, она боялась, что спор опять возобновится.

В холле отеля Пит узнала ряд дилеров и коллекционеров, которые уже десятки лет известны на ювелирном рынке. Ей сообщили, что сегодня вечером проходит гала-просмотр коллекции Хейнс, поэтому поток людей в вечерних туалетах лился сквозь двери в отель или из лифтов. Барри Уинстон в смокинге направлялся в танцевальный зал; Софи Лорен в розовом шикарном туалете; Элизабет Тейлор в черно-белом платье с огромным бриллиантом на шее, который ей подарил Ричард Бертон. Несомненно, Лила тоже появилась здесь, чтобы задать жару Тейлор. И, возможно, Марсель…

Пит вспомнила, что не взяла с собой вечернего туалета. У нее была бы возможность ознакомиться с драгоценностями до аукциона, который начнется завтра в одиннадцать часов утра.

Она отошла от регистрационной стойки и собралась подняться в свой номер, как вдруг услышала, что кто-то, стоящий неподалеку от лифтов, обращается к ней.

— Синьора Д’Анджели…?

Пит обернулась и увидела незнакомого человека, плотного сложения, с редеющими каштановыми волосами, которые уже тронула седина.

— Да? — сказала она, изучая его лицо. В нем было что-то неуловимо знакомое, словно она могла увидеть его мельком много лет назад — возможно, стоящим в толпе людей, собравшихся посмотреть, как ее дедушка будет раскалывать легендарный бриллиант. Его глаза блестели, когда она подошла к нему, и он протянул ей руку. — Я узнал вас по фотографиям, которые видел вместе с интервью в журналах мод. Позвольте мне представиться. Антонио Скаппа. Владелец ряда магазинов.

— «Тесори», — сказала Пит. — Я знаю. — Она так же знала, что Андреа его дочь и что они не поддерживают никаких отношений, после того как она стала работать у Марселя Ивера.

Но Пит не знала, что страх перед прошлым еще больше охватил Антонио Скаппа, как только тот увидел ее имя в прессе. Вероятно, дочь его брата. Семейное имя Пьетра тоже не случайность, это могло быть только данью почтения их матери-куртизанке!

Однако Антонио никогда не испытывал настоятельной потребности выяснить, правда ли это. Но увидя сейчас Пьетру во плоти, у него пропали все сомнения, что она его племянница. Неужели всех тянет домой? Возможно ли, что Стефано отправил ее приобрести колье и напасть на след всей коллекции? Хотя это было и рискованно, но Антонио решил, что должен поговорить с ней и определить, как много она знает. Его успокоило выражение ее лица, когда она взяла его руку. Если б она знала его секрет, она попыталась бы скрыть это, обращаясь с ним, как с совершенно незнакомым человеком. Вместо этого она смотрела на него с откровенным любопытством.

— У меня такое чувство, что мы с вами прежде встречались, — сказала она.

— Вы были в моем магазине?

Пит покачала головой.

— Я никогда раньше не была ни в Женеве, ни в Европе.

— Тогда мы не могли с вами встречаться. Я сам редко путешествую и никогда не был в Соединенных Штатах.

Наступило молчание. Пит чувствовала себя неловко, когда Скаппа разглядывал ее. Зачем он ее остановил?

— Я хотел просто выразить вам свое восхищение вашими работами. Возможно, когда-нибудь в будущем вы рассмотрите…

Голос Скаппа внезапно оборвался, и он посмотрел мимо Пит. При этом прошипел пару итальянских слов.

Проследив его взгляд, Пит увидела Марселя и Андреа, появившихся из лифта. Роскошная фигура Андреа была облачена в красное платье с разрезом до середины бедра и с открытой спиной. Смокинг Марселя подчеркивался серебристо-серой рубашкой со складками на груди и большими бриллиантовыми запонками.